Джена Шоуолтер - Темная страсть

В ванную он побрел вовсе не из тщеславия, а просто из вежливости, убеждал себя Гидеон. Незачем мучить девушку — Скарлет, как назвал ее Парис, — она же не сделала ничего дурного. Ну, почти. Его свежие раны болели, и кровь капала на чистый пол. Не ее ли это вина?

При мысли о том, как взбесится Аэрон, ответственный за поддержание порядка в крепости, Гидеон ухмыльнулся. По крайней мере, будет на что посмотреть: одержимый демоном Ярости со шваброй. Классика жанра.

У каждого Владыки имелись свои домашние обязанности, что отлично подходило его друзьям, но не самому Гидеону, прослывшему профессиональным халявщиком. Некогда он с гордостью носил этот титул. Потом Парис обозвал его лодырем и подрядил помогать себе с покупками. Они стали ходить в магазин по очереди: Парис — в начале недели, а Гидеон — в конце.

Интересно, взял ли кто-нибудь на себя его обязанности теперь, когда он ранен, и если да, то что ему придется делать взамен, когда он полностью выздоровеет? Может, помогать Аэрону с уборкой?

Гидеон перестал улыбаться.

— Так что она с тобой сотворила? — спросил Парис, подходя к нему и поддерживая вместо костыля на остатке пути до ванной. Зайдя внутрь, Парис даже включил воду — обжигающе горячую, как любит Гидеон. — Ты что-то сказал про крохотного безволосого комарика, но должен признаться, я так и не понял, что ты имел в виду.

С помощью друга Гидеону удалось раздеться. Он шагнул под душ. Скромником он никогда не был и знал, что Парису, переспавшему с тысячами и тысячами женщин — и даже в некоторых отчаянных случаях с мужчинами, — абсолютно все равно.

Долгое время Гидеон стоял неподвижно, упершись культями в стену перед собой. Сломанная рука пульсировала под струями горячей воды, обжигающей лицо и тело. Затем его взяли за здоровое запястье, отвернули повязку и вложили сверху кусок мыла.

— Нет, спасибо, — промямлил он, понимая, что сам с такой задачей не справится.

— Заживет, — успокаивающе пробормотал Парис. — Ты так и не ответил на мой вопрос. Что она делала с тобой этими комарами?

— Ничего, — сказал Гидеон, имея в виду «кое-что».

— Это я и так знаю. Давай выкладывай.

Отмываясь так тщательно, как только мог, с учетом того, что рук, по сути, у него нет, Гидеон все рассказал другу на своем фальшивом языке. Хотя он не произнес ни слова правды, смысл понять не составило труда: «Проснувшись, я должен встретиться с самым любимым своим существом».

— Ты хоть понимаешь, что это значит? — мрачно спросил Парис.

— Да. — То есть «нет». Что за черт? Его совсем сбили с толку. Все, о чем мог думать Гидеон, — что Скарлет способна наколдовать насекомых, но об этом и трехлетний ребенок уже догадался бы.

— Она знает, что пугает тебя больше всего. Единственное логичное объяснение таково, что эта женщина чувствует наши самые потаенные страхи и показывает их нам, пока мы спим. Отсюда и наши ночные кошмары.

Отлично. Именно этого ему в жизни и не хватало.

— Я не собираюсь ее проведать.

«Нет, спасибо», — тут же отреагировал Ложь.

— Даже не думай.

— Ты конечно же сможешь отговорить меня от этой затеи, поэтому, будь я на твоем месте, не заткнулся бы. — Чтобы закрыть кран, Гидеону пришлось повозиться, но он справился. — Не давай мне полотенце.

Зарычав, Парис бросил ему пушистое банное полотенце, но Гидеон не успел его поймать, будучи не в состоянии так быстро двигать своими забинтованными культями. Он наклонился и после нескольких неудачных попыток все же смог поднять полотенце. Рука его пульсировала. Дурацкие сломанные кости! Он попытался вытереться самостоятельно — правда попытался! — но получилось плохо.

Наконец Парис выхватил у него полотенце и насухо вытер.

— Ты хуже ребенка, знаешь?

— Не давай мне одежду.

Покачав головой, Парис вышел из ванной. Было слышно, как он выдвинул ящик комода, захлопнул, затем полез в другой и наконец большими шагами прошел обратно в ванную, держа шорты и футболку.

Гидеон уже вышел из душа. Он мог бы и сам одеться, но это отняло бы у него последние силы.

— Я не позволю тебе помочь мне.

Парис снова покачал головой:

— Раз уж собрался к ней, по крайней мере, захвати какое-нибудь оружие. — Парис натянул футболку через голову Гидеона и помог ему просунуть руки в рукава. Тот лишь раз поежился. — Например, меня.

— Конечно.

Боги, как же неловко чувствовать себя таким беспомощным. К счастью, Парис ведет себя совершенно естественно, тем самым немного облегчая страдания Гидеона.

Закатив глаза, Парис придержал шорты так, чтобы Гидеону было удобно их надеть.

— То, что она взаперти, еще не значит, что она безвредна. — Парис бросил выразительный взгляд на все еще кровоточащую рану на бедре друга.

Тот пожал плечами.

— Не мог подобрать для меня что-нибудь менее мужественное? — с отвращением спросил Гидеон, осматривая себя.

Если он надеется произвести впечатление на Скарлет — а это вовсе не так, заверил он себя, — то ничего у него не выйдет. Простенькая белая футболка, которая ему к тому же мала, и серые спортивные шорты. Превосходно.

Парис скрестил руки на груди:

— Так ты собираешься пойти без меня?

— Нет.

«Приходи один», — сказала она. Если Гидеон приведет с собой друга, то Скарлет может запечатать свои прелестные уста, с чем Гидеон категорически не согласен. Ему нужны ответы, будь все проклято! А именно: откуда, ко всем чертям, он ее знает? И да, он был бы не против выслушать ее извинения за нанесенный физический ущерб.

— Гидеон, — предупреждающе проговорил Парис.

— Она же не заперта, так? — Он прохромал в спальню, бросив через плечо: — Я же все время буду в опасности.

— Упрямый ты засранец! Ладно, поосторожней там! — крикнул Парис ему вслед.

— Не буду.

Миновав два извилистых коридора и один лестничный марш, Гидеон был вынужден прислониться к стене, чтобы удержаться на ногах. По пути он несколько раз натыкался на друзей, каждый из которых пытался помочь ему вернуться в комнату. Он избавлялся от них так вежливо, как только мог. Они волнуются за него, и он не мог не оценить их заботы, хотя никогда бы им в этом не признался. «Я тебя ненавижу» — лучшее, на что он был способен, и уступать не собирался.

Гидеон заставил себя продолжить путь. Стоило ему переступить порог подземелья, как воздух изменился, сделался грязным, пропитанным вонью крови, пота и даже мочи. Здесь раз за разом пытали охотников. Какое же отвращение, должно быть, испытывает девушка! Наверное, забилась в уголок, трясется от страха и плачет.

Как ему поступить, если эти предположения окажутся правдивыми? «Наверное, завопить и убежать прочь», — подумал Гидеон. Страшнее пауков могут быть только женские слезы.

Борясь со страхом, Гидеон в последний раз завернул за угол. И замер, когда пленница наконец показалась в поле его зрения. На него хлынул поток информации. Во-первых, Скарлет не плачет. И не кажется напуганной. Во-вторых, наяву она куда красивее, чем была в его сне.