Джена Шоуолтер - Темная страсть

— По-прежнему готова?

— Давай, Аэрон. Сделай это, сейчас же!

Он погружался в нее медленно, давая возможность привыкнуть к размеру своего мужского достоинства, прежде чем продвинуться дальше. Оливия задыхалась и стонала, умоляла о большем. Ярость вторил ей. Наконец Аэрон овладел ею полностью; его взгляд затуманился от невероятно сильного желания двигаться внутри ее, никогда не останавливаясь.

— Аэрон, — с мольбой простонала Оливия.

Он почти полностью вышел из ее лона, чтобы тут же снова погрузиться в него. С его губ сорвалось ругательство, когда Оливия выгнула бедра ему навстречу, остатки разума улетучились, а внутри будто что-то сломалось. Словно рухнули оковы.

И Аэрон забылся. Потерял контроль, забыл, кто он, забыл все на свете, кроме желания наполнять эту женщину своей плотью. Он двигался вперед и назад, беря ее так, как хотел. Полный решимости, возбужденный, одержимый чем-то большим, чем демон.

Его пальцы впились ей в бедра — наверное, останутся синяки, наверное, он ей так что-нибудь сломает, — но остановиться он не в состоянии. Аэрон превратился в дикого, беспощадного хищника, живущего только в этом мгновении, только этой женщиной. Она сделалась для него всем, такой же частью его, как и Ярость. Он не сможет без нее жить. Не станет без нее жить.

— Аэрон! — Оливия больше не шептала, но кричала. — Не останавливайся, не останавливайся, не смей останавливаться! Еще! Еще!

В его голове эхом отдавалось лишь одно слово. «Моя». «Моя, моя, моя». Он тысячи раз слышал его прежде, а теперь провозглашал во всеуслышание: «Моя, моя, моя!» Слово звенело у него в ушах, заполняло его суть, распаляя сильнее, клеймя и уничтожая того Аэрона, которым он был прежде, — и одновременно возрождая, делая кем-то новым, совершенным, правильным, мужчиной, которым он всегда должен был стать. Ее мужчиной. И тогда «моя» затихло, уступая место другому, более сильному, куда более важному слову. «Твой». Аэрон хотел принадлежать Оливии. Быть всем, о чем она когда-либо мечтала, исполнять любое ее желание.

— Аэрон, — выдохнула она.

«Твой».

Ему следовало бы это предвидеть, следовало бы понять, чем она становится для него, но ослепляло упрямство. Теперь же, обнажив глубины своего «я», Аэрон чувствовал себя ранимым, уязвимым, действующим на интуитивном уровне.

Оливия принадлежит ему, а он — ей.

Он раздвинул ей ноги шире, отчего она наклонилась сильнее, углубив их слияние. Зазор между ее телом и комодом позволил ему ласкать Оливию там, где она больше всего хотела. Она с криком достигла оргазма, сжимая его член своими внутренними мышцами, и тогда Аэрон сам вознесся на вершину наслаждения, извергнув горячее семя.

— Аэрон! — воскликнула Оливия.

«Твой».

Он прижался к ней без сил, задыхаясь, и тут осознал, что в его плане «переспать с ней только один раз» имеется существенный изъян. Одного раза недостаточно. Ни ему, ни его демону.

Обоим нужно больше; наверное, они не успокоятся, пока не возьмут ее всеми возможными способами. И им это по силам. Ему по силам. Нечего бояться. Аэрон утратил контроль над собой, но Ярость не напал на Оливию. Аэрон утратил контроль, но не навредил ей.

Она и прежде была неотразима, но теперь… Ему нужно быть с ней, в противном случае его жизнь никогда не станет полноценной. Ему нужно каждую ночь любить ее и просыпаться с ней каждое утро — чтобы снова заниматься любовью. Нужно баловать ее, дарить все, что она пожелает: веселье, радость, страсть.

Себя самого.

— Оливия. — Аэрон осекся, но в одном этом слове прозвучало обещание дать ей все, что она пожелает. Навсегда?

«Что ты творишь? О чем только думаешь? Ты не можешь это сделать».

Его скользкая от пота грудь все еще прижималась к спине Оливии, и он заставил себя выпрямиться.

Ярость захныкал.

— Аэрон, — сказала Оливия.

А затем вновь раздалось:

— Аэрон!

Нет, последний выкрик принадлежал уже не Оливии. Аэрон оглянулся, как и сама Оливия, и оба застыли. Дверь комнаты оказалась распахнутой, на пороге стояли Уильям и красивая блондинка — Легион, напомнил он себе, в который раз удивляясь произошедшей с ней перемене.

Аэрон выпустил крылья и укрыл ими Оливию от чужих глаз. Уильям тем временем изо всех сил пытался удержать человекоподобную демонессу, но, как бы он ни был силен, она все равно тащила его за собой вперед, не сводя с ангела убийственного взгляда.

Оливии с трудом верилось в то, что произошло между нею и Аэроном, как и в то, что начало твориться с приходом Легион. Сплетение обнаженных тел, секс, наслаждение, счастье, надежда… все полетело к чертям.

Она нагнулась, чтобы подобрать свое платье, и дрожащими руками натянула его через голову. К счастью, крылья Аэрона все это время надежно скрывали ее от посторонних глаз. Как бы ей хотелось понежиться в затухающих волнах экстаза! Узнать, произвела ли на Аэрона их близость такое же сильное впечатление, как на нее саму.

Секс оказался… куда более ошеломляющим, чем Оливия себе представляла, — а она много чего себе представляла с тех пор, как Аэрон подарил ей первый оргазм. Удовольствие, удовлетворение, ощущение собственного могущества от осознания, что сводишь партнера с ума… Близость, единение, возможность дарить наслаждение и получать его. Каждая минута была настоящим чудом.

Оливия прожила несколько столетий и теперь задавалась вопросом о том, почему никогда не занималась любовью? Хотя она подозревала, что с любым другим мужчиной все оказалось бы совсем иначе. Только с Аэроном. С ее Аэроном. С мужчиной, который заставляет ее пылать… и мечтать.

Пронзительные вопли Легион вернули Оливию к реальности.

— Сука! Шлюха! Я убью тебя!

Искушение расхохотался в голове Оливии. Во время секса демон молчал, добившись своего. Зачем же он теперь вернулся?

Уильям удерживал Легион, грозящую вот-вот вырваться из его крепких рук. Оливия почти надеялась на такой исход событий. Кому-то нужно указать Легион ее место, и она почтет за счастье это сделать. Она просто хотела спокойно насладиться своим оргазмом, черт их всех дери!

— Оденься, — обратилась Оливия к Аэрону, не желая, чтобы какая-то другая женщина — особенно эта — видела его обнаженным.

Все эти татуировки созданы для того, чтобы она наслаждалась ими — она одна. Взглядом или иным способом. Ей очень хотелось полизать их.

В следующий раз.

А он будет, этот следующий раз?

Выражение лица Аэрона сделалось жестким и непроницаемым. Он натянул штаны и застегнул их на талии. Крылья его все еще не были убраны, поэтому он не мог надеть рубашку. По крайней мере, процесс одевания побудил его к действиям. Он ринулся вперед, обхватил Легион за талию и закинул на плечо, как мешок с картошкой.