Джена Шоуолтер - Темная страсть

«Глупый ангел».

— Зачем ты заключила эту сделку? — требовательно спросил Аэрон.

По щекам Легион продолжали течь слезы.

— Я хотела стать красивой. Стать той, кто тебе нужен. Думала, что завоюю тебя, заставлю позабыть ангела. Думала, что смогу сделать тебя счастливым.

Аэрон с такой силой провел рукой по лицу, что остались алые царапины от ногтей.

— Не могу поверить. Ты хоть понимаешь, что натворила? Понимаешь, какие механизмы привела в движение?

Демонесса кивнула, ее подбородок дрожал.

— Мне жаль. Мне так жаль.

Последовало молчание, затем исполненное печали:

— Мне тоже.

Стоило Аэрону сказать эти слова, как Оливия все поняла. Он уже принял решение. Он переспит с Легион. Войдет в ее тело так же, как вошел в тело самой Оливии, чтобы спасти маленькую демонессу от одержимости, а друзей от Люцифера. Чтобы не дать охотникам выиграть войну.

На глаза Оливии навернулись слезы, и она часто заморгала в попытке прогнать их. Этим поступком Аэрон докажет, что все произошедшее между ними гроша ломаного не стоит. Если он переспит с Легион, Оливия уйдет. Он должен понимать, что она оставит его.

«Интересно, облегчило бы это знание принятие им решения?» — с горьким смешком подумала Оливия. Она ни за что не останется здесь, зная, что он лег в постель с другой женщиной. Какие бы причины его к этому ни побудили.

Похоже, ей самой придется сделать выбор. Она уйдет, в том не может быть сомнений. Но не сейчас. Вопрос в том, стоит ли ей вернуться на небеса, тем самым, возможно, сохраня Аэрону жизнь, или просто переехать в какое-то другое место на земле?

Скорее всего, второе, ведь как ей теперь вернуться домой? Она изменилась, стала человеком во всех смыслах слова. На небе она будет несчастна, не сможет никому принести радость — и меньше всего себе самой. Сделается бесполезной. И если потом передумает, то второй раз ей пасть не позволят. Нет, ее приговорят к смерти или навсегда упекут в ад. Для ангела, дважды сбившегося с пути, иного выбора не существует.

Но как ей остаться на земле и жить в мире с самой собой, зная, что могла бы спасти Аэрона и не воспользовалась возможностью? Даже если «спасти» означает «отдать сопернице»?

Настолько ли она бескорыстна?

Нет. Ей следовало бы убить Аэрона, когда была возможность, и избавить их обоих от боли. С ее губ снова сорвался горький смешок.

Аэрон поднялся; его движения были скованными, неслаженными.

— У нас еще есть немного времени. Разберемся с этим позже.

Значит, он не собирается спать с Легион прямо сейчас. Ну что ж, малое, но все же утешение.

— Спасибо, — благодарно выдохнула демонесса, обрадованная и смущенная одновременно. — Обещаю, что не стану…

Он резко развернулся, оборвав ее поток извинений. Оливия пожирала его глазами, любуясь его мужской красотой и мощью. «Нет, дело не в бескорыстии, просто я люблю его», — поняла она.

Любовь. Слово эхом разнеслось в ее сознании. Она любит его. Любит всецело, без оглядки, всем своим существом. Ради него бьется ее сердце, он источник ее радости. Ради него она согласилась бы умереть. Он сильный и отважный, свирепый и заботливый. Щедрый и самоотверженный. Как такого не полюбить?

Оливия останется с Аэроном до тех пор, пока он не переспит с Легион. Сполна насладится каждым моментом подле него. А потом… потом вернется на небеса. И проследит, чтобы Лисандр выполнил свою часть сделки и выступил перед Советом с просьбой сохранить Аэрону жизнь.

Хотя все равно нет никакой гарантии, что к этой просьбе прислушаются.

Что ж, придется найти другой способ спасти его.

«Сколько всего может поменяться за столь короткий срок», — с грустью подумала Оливия. Она пришла в крепость, смирившись с неизбежной скорой гибелью Аэрона, радуясь тому недолгому времени, что им досталось, твердо вознамерившись испытать радости человеческой жизни. Однако стоило ей провести несколько дней в обществе своего воина, как все переменилось. Она больше не собиралась мириться с мыслью о его смерти. О том, что такие отвага и сила могут исчезнуть с лица земли.

— Не волнуйся, Аэрон, — проговорила Оливия, расправив плечи. — Скоро я уйду, и вы с Легион будете в безопасности. — Это обещание запечатлелось в ее душе.

Легион изумленно уставилась на Оливию, а Люцифер у нее в голове жутко взвыл.

Аэрон оскалился, растянув губы, а его глаза вспыхнули красным огнем. Демоническим огнем.

— Я же сказал, что у нас есть время. Разберемся позже. А значит, ты останешься. И хватит об этом. Мне нужно идти на собрание. Вы вдвоем будете сидеть здесь и вести себя смирно. Понятно? Обещаю, вам не понравится то, что я сделаю, если вы причините друг другу вред. — Не дожидаясь ответа, он поспешно вышел из комнаты.

Но в отличие от Уильяма не стал аккуратно прикрывать за собой дверь, а грохнул ею с такой силой, что затряслись висящие на стенах картины.

Оливия подумала, что после всего, что она выстрадала, поняла и решила, ей не помешало бы небольшое вознаграждение — поцелуй на прощание, например.

Оливия посмотрела на Легион. Та уставилась на нее в ответ.

— Что ж… — растерянно протянула Оливия.

Лоно ее еще болело после вторжения Аэрона. И ощущало оставленную им влагу. А скоро эта женщина окажется в его объятиях, как и она сама только что.

— Не собираюсь сидеть здесь с тобой, — отрезала Легион.

— Взаимно. Я ухожу.

Заулыбавшись, Легион так и подпрыгнула.

— Возвращаешься на небо?

— Еще нет. Собираюсь подслушать, что будут говорить на собрании.

Улыбка демонессы померкла, она посмотрела на дверь:

— Слух у тебя такой слабый, что, возможно, потребуется помощник, чтобы разобрать слова.

Оливия не ответила. Ей бы ненавидеть соперницу, но не получалось. Для ненависти нужны силы, а их сейчас у Оливии нет. Кроме того, если бы все сложилось так, как ей хотелось, демонесса сделалась бы ее падчерицей. Легион просто сделала все, что могла, лишь бы завоевать своего мужчину. Так же, как и сама Оливия.

Вот только Легион победила.

«Как же хорошо дома», — подумал Страйдер, обводя взглядом комнату для вечеринок, где собрались все мужчины и женщины. Казалось, их здесь не менее трех тысяч. Кроме Гидеона, который, если верить цыпочкам-сплетницам и Уильяму (петуху-сплетнику, как он метко себя назвал), сейчас в подземелье расточает любезности новой пленнице.

Большие мускулистые тела воинов занимали почти все пространство, насыщая воздух тестостероном. Женщины устроились на диванах и в креслах, вынудив мужчин подпирать стены. Тех мужчин, кто не нашел себе другого занятия.

Люсьен с Сабином играли в пул и о чем-то беседовали — возможно, пытались разобраться в ситуации, прежде чем вынести ее на общее обсуждение. Уильям развалился у телевизора, погрузившись в видеоигру. Аэрон с Парисом забились в дальний угол и передавали друг другу фляжку. Оба казались унылыми, особенно Аэрон. Его лицо напоминало гранит — живой гранит, — а татуировки ярко выделялись на фоне внезапно побледневшей кожи. А глаза… вот черт. Глаза горели красным демоническим огнем.