Джена Шоуолтер - Темная страсть

Ахнув, Скарлет резко села, с безумным взглядом озираясь по сторонам. Заметив Гидеона, она успокоилась, но на смену страху пришли злость и ненависть, причину которых он никак не мог понять. Она же снова шлепнулась на матрас.

— Ты же понимаешь, что я не могу просидеть здесь весь день, — сказал Гидеон.

Торин, наблюдающий за происходящим с помощью установленных в темнице многочисленных камер, должно быть, пожалел друга, потому что давным-давно принес ему стул. Гидеон установил этот стул как можно ближе к камере Скарлет и, сидя на нем, вытягивал свои длинные ноги так, что лодыжки проходили сквозь прутья решетки.

— Убирайся.

Услышать ее голос после долгого молчания было подобно нахождению озерца с кислотой, в котором плавают тела охотников. То есть чрезвычайно приятно. У Гидеона даже мурашки побежали по коже. Хвала богам, он никогда не сможет признаться в этом вслух.

— Что, теперь ты меня игнорируешь? — проворчала Скарлет.

«Так ей и надо, сама меня игнорировала!»

— Ага. Именно так.

Каждая клеточка его тела отзывалась на малейшее движение Скарлет, и хотя Гидеон и жаждал воздать ей по заслугам, но был на это не способен.

«Стыд какой». Ведь предполагается, что миром правят мужчины, а женщины им благодарны за оказанное внимание. Мужчины отдают приказы — а женщины должны подчиняться.

Ладно, ладно. Может, раньше Гидеону не было дела до этих принципов — но не теперь! Делу не помогало и то, что Ложь уподобился пластилину в руках Скарлет: тихий, чуть слышно мурлычущий и довольный тем, что находится рядом с ней.

Снова повисло молчание — Гидеон понял, что так она его наказывает. Знать бы хоть за что. Не он же ее здесь запер. Конечно, он не стал освобождать Скарлет, но, ради богов, это же свидетельствует в пользу его здравого смысла! Ведь она не преминула бы сбежать.

Скарлет… Гидеону в самом деле нравится ее имя. Оно ей подходит. Подходит изгибам ее дерзких губ, непринужденности, с которой она устроила ему нагоняй, тайне, окружающей все, что касается ее личности.

Она устало провела рукой по лицу.

— Уйди, а? Я уже все тебе сказала.

«Наконец-то заговорила. Я готов торчать тут вечно, лишь бы рядом с ней. Но это же полный бред!»

— Меня зовут не Гидеон.

Вот так легко и просто. Оставалось надеяться, что и Скарлет ответит любезностью на любезность и тоже что-то о себе расскажет. Например, поведает, откуда она его знает. Или откуда он знает ее, но при этом не помнит.

— Ну и что? — пожала плечами Скарлет.

Его имя ей уже известно? Как такое возможно? Он сомневался, что Скарлет ему скажет, поэтому и спрашивать не стал.

— Я многое про тебя знаю. Например, ты не умеешь проникать в сны других людей.

— Точно.

Совсем не просто и не легко.

— Мне ненавистна мысль о том, что ты можешь оставить моих друзей в покое.

— Тогда считай, что мы договорились. Стану доставать их ночи напролет, лишь бы ты был счастлив.

Гидеон возвел глаза к потолку, моля богов ниспослать ему терпение.

— Пожалуйста, так и сделай. — Проклятье! Он редко переживал, что ему приходится говорить лишь неправду, но сейчас этот факт его чертовски бесил.

— Или тебе больше понравится, если я сосредоточусь на тебе одном?

— Нет. — То есть «да».

Гидеону, конечно, хотелось, чтобы друзья могли спокойно спать по ночам, но то была не единственная причина, по которой он намеревался держать Скарлет подальше от них. Он мечтал заполучить ее для себя одного — всю ее. Даже ее необычные способности. Пока не разберется в ситуации как следует.

Все равно выходит какая-то бессмыслица. Гидеон никогда не слыл ревнивцем. Более того, с чего бы ему ревновать эту женщину?

— Прости, — сказала она лишенным сожаления голосом. — Этого обещать не могу.

— Они не подумывают накачать тебя наркотиками.

— Какими именно? Могу я попросить викодин?

Значит, ей нравятся человеческие наркотики. Гидеон не мог ее в этом винить. Он и сам баловался ими раз… или двадцать. Особенного воздействия эти препараты на него не оказали, но все лучше, чем ничего.

— Откуда тебе неизвестно, как сильно я люблю пауков?

— Ох, какой же ты болтливый. Ты заткнешься, если я тебе кое-что расскажу? Считаю молчание как знак согласия. Откуда я знаю про твою любовь к паукам? Потому что я проникаю в разум человека и перенимаю его ощущения — вот откуда. А теперь замолчи уже раз и навсегда.

Скарлет не врет. Демон Гидеона мгновенно распознает правду, точно одинокого охотника в ряду Владык. Обычно Ложь ненавидит истину и испытывает к ней отвращение, хотя сам Гидеон ею наслаждается. Сегодня же демон сидит тихо и пребывает в счастливом блаженстве — вне зависимости от того, что говорят прекрасные уста пленницы.

— Так откуда ты не узнала мое имя?

— Как я погляжу, искусством переговоров ты не владеешь. — Скарлет хлопнула ладонью по стене, подняв облако пыли. — Каков твой план? Будешь доставать меня, пока я не выложу тебе все, что знаю?

Гидеону не хотелось признаваться, что ему просто нравится быть с ней, поэтому поднял свои перевязанные руки и помахал ими в воздухе:

— Да, я сейчас мог бы делать кучу других дел. Например, сражаться вместе с друзьями.

— Настоящего воина раны не остановили бы.

Ох!

— Ага, ведь настоящему воину нравится путаться под ногами у своих и тем самым помогать врагам.

— Истинный боец всегда нашел бы способ протянуть другу руку помощи. — Неожиданно Скарлет хмыкнула: — Ой, я сказала «руку помощи». А ведь рук-то у тебя и нет.

Очень смешно!

— Не будь у меня всех пальцев, не послал бы я тебя подальше.

— Знаешь, как говорят: «Собака лает, да не кусает». Похоже, ты угодил в эту жалкую-прежалкую категорию.

«В чем проблема-то? — хотел спросить Гидеон, но на языке вертелось что-то вроде: — Почему ты не испытываешь проблем со мной?»

Ему совсем не хотелось услышать в ответ: «Дурацкий вопрос. Ты, конечно, и есть моя самая большая проблема». Тогда бы он сказал: «А мне совершенно неинтересно знать, в чем, собственно, дело». А она бы огрызнулась: «Отлично, потому что я как раз и не собиралась тебе ничего рассказывать».

Они уже несколько раз обменивались такими любезностями. Гидеона грызли разочарование, растерянность, любопытство, отчаянная нужда — причем каждая эмоция подталкивала его все ближе и ближе к грани. Грани, пересекать которую нельзя, поэтому приходится вечно говорить то, что не имеет в виду, и совершать поступки, в которых впоследствии раскаивался.

— Как ты, собственно, лишился рук? — Вопрос прозвучал неохотно, словно Скарлет не нравилось собственное любопытство.

Ее интерес польстил самолюбию Гидеона и смягчил его отчаяние.

— Руки? Мне их не отрезали во время пытки.

— Ты раскололся?