Джена Шоуолтер - Темная страсть

— Разумеется. — В его голосе прозвучали горделивые нотки. Он не раскололся. Не выдал ни единого секрета.

— Так я и подумала.

Гидеон стиснул зубы. Откуда-то ей известно, что он одержим демоном Лжи. Ей было это известно с самого начала. Еще она знает, что он не может сказать правды, но все равно продолжает делать вид, будто принимает все сказанное им за чистую монету! Зачем? Просто чтобы позлить? Потому что сама на него злится? Причины этого гнева Гидеон так и не уразумел.

— Это охотники тебя так отделали? — спросила Скарлет.

— Нет.

— Кстати, как успехи? Ну, в войне с ними?

Выходит, она и про это в курсе, хотя Гидеон ни разу не слышал о ее участии в сражениях. Откуда же она узнала? Вообще-то она осведомлена о многом таком, о чем ей знать не положено.

— Мы проигрываем. — В действительности выигрывают, но с незначительным перевесом. Два артефакта против одного. Кроме того, воины освободили всех детей-полукровок, для появления которых охотники использовали жуткие методы. Еще они обнаружили логово врага в Буде. Но Скарлет обо всем этом Гидеон рассказывать не собирался. — Раз уж ты, похоже, незнакома со мной, интересно, не явилась ли ты сюда ради меня?

— Еще чего! — фыркнула пленница. — Слушай, я же предупредила твоего приятеля, чтобы меня оставили в покое. Я знала, что вы меня ищете, и хотела положить этим поискам конец. Вот и все.

Нет. Неправда. Это не может быть правдой. Но Гидеон не мог определить наверняка, поскольку Ложь по-прежнему отказывался ему помогать.

— Откуда ты меня не знаешь? Почему я чувствую, будто не знаю тебя, если мы встречались раньше?

Скарлет стрельнула в него взглядом и сощурила глаза, вновь наполнившиеся яростью.

— Ты меня не помнишь?

Ладно. Ярость — недостаточно сильное слово. Лучше назвать эти эмоции гневом.

— Вообще ничего не помнишь?

— Не… — «Солги, солги». Незачем ему напоминать себе об этом, черт подери. — Да, помню.

Гидеон никак не мог раньше встречаться со Скарлет. Такую женщину он бы не забыл. Прекрасная, дикая — настоящая хищница. Резкая, жесткая, но в то же время удивительно ранимая.

Да, на протяжении веков он переспал с множеством женщин. В основном то были связи на одну ночь, потому что кому захочется возвращаться к парню, без конца твердившему им, что они уродливые дуры. Или парню, молчащему как рыба. И нет, Гидеон не помнит их лиц, хотя, как он рассудил, Скарлет он позабыть бы не смог.

— Мы были любовниками, — сказал он, пытаясь разговорить ее. — Вот в чем дело.

Точно не в этом.

— Ха-ха! — Скарлет оглядела его с головы до ног. — Не уверена, что ты вообще в моем вкусе, так что нет, любовниками мы не были.

— Не уверен, что понимаю тебя, — ответил он, имея в виду противоположное — прекрасно он все понял! Скарлет, видите ли, не нравится его внешность. Гидеон сжал кулаки. — К твоему сведению, я чертовски уродлив.

В глазах Скарлет промелькнуло что-то, похожее на самодовольство, и она произнесла:

— Ну да. Именно это я и сказала.

Он провел языком по зубам. «Черт, да я же сексуален!» Верно, его внешность несколько нестандартна: синие волосы, пирсинг, татуировки — но куда ему до Аэрона! Вот уж кто разрисован с головы до пят. Гидеон, по крайней мере, способен держать свою страсть к тату под контролем и набил себе лишь те, которые символизируют для него что-то важное.

Черные глаза, которые он видит всякий раз, стоит лишь прикрыть веки. Кроваво-красные губы… Гидеон резко сел и уставился на Скарлет. На Скарлет, у которой черные глаза. И кроваво-красные губы.

— Что? — проворчала она. — Знаю, что в отличие от тебя я красотка, но прекрати пялиться. Ради всех богов, прояви хоть немного уважения.

Сколько Гидеон себя помнил, его всегда преследовали какие-то образы. Черные глаза, алые губы, даже надпись, являвшаяся ему лишь глубокой ночью: «Разлука — значит смерть». А ниже узор из ярко-красных цветов.

Во сне он видел эту надпись и цветы на пояснице некоей женщины. Каждый раз при мысли о них его сердце ускоряло ритм, поэтому он вытатуировал слова — да, вместе с цветами — у себя пониже спины. Может, рисунок и выглядит по-девчачьи и из-за него многие подшучивали над ним, но ему было все равно.

— Не показывай мне свою поясницу, — напряженным голосом обратился он к пленнице.

Скарлет застыла, даже дыхание затаила.

— Не просто «нет», а «категорически нет!».

— Я не готов тебя умолять. — Он должен убедиться, должен узнать. — Я точно не видел тебя раньше. И не знаю, что у тебя там татуировка с цветами. — Есть, определенно есть.

— Ошибаешься. Ничего у меня нет.

Врет, конечно.

— Тогда не доказывай.

— А я и не собираюсь.

Гр-р-р! Что за невозможная женщина! Гидеон резко встал. Он просидел слишком долго, так что мускулы протестующе заныли, а ноги подкосились.

— Что? Раз не добился своего, так можно уйти? Отлично. Иди, дуйся в углу, как ребенок.

Сначала Скарлет хотела, чтобы Гидеон ушел, а теперь бесится, решив, что он готов последовать ее совету. Женщины…

С перебинтованными запястьями сложно ухватить край футболки, но несколько мучительных минут спустя Гидеон справился с задачей. Он поднял ткань и повернулся, показывая Скарлет спину. Сначала никакой реакции не последовало. Затем он услышал резкий вдох, шелест одежды и шорох шагов.

Теплые пальцы коснулись его кожи, и ему пришлось закусить нижнюю губу, чтобы сдержать стон наслаждения. На руках у нее были мозоли — возможно, из-за необходимости пользоваться оружием? — которые восхитительно царапали поясницу Гидеона, пока Скарлет бережно обводила каждую букву и лепесток кончиками пальцев.

Она могла прятать кинжал и заколоть его, пока он отвлекся, но ему было совершенно все равно. Ее прикосновения возбуждают больше, чем полноценный секс с другой женщиной.

— «Разлука — значит смерть», — срывающимся голосом прошептала Скарлет. — Ты знаешь, что это значит?

— Да. Не рассказывай мне.

«Пожалуйста, ради всех богов, пожалуйста, рас скажи».

— Я… я… — Она бессильно уронила руку и отступила на шаг, другой, увеличивая расстояние между собой и Гидеоном.

Он резко повернулся. На миг забыв о решетке, потянулся к пленнице и скривился, ударившись ранеными руками о прутья. Скарлет вновь напустила на себя безразличный вид и упорхнула подальше в камеру.

— Не рассказывай, — приказал он.

— Я же велела тебе уйти, Гидеон.

Гидеон. Впервые она назвала его по имени — и поразила до глубины души. Ощущение вихрем разнеслось по всему телу, огнем обожгло каждый орган, особенно бешено колотящееся сердце. Потому что… потому что… пусть Скарлет впервые произнесла его имя в беседе, Гидеон уже слышал его из ее уст.

Тут он вспомнил, как она произносила его имя. Где-то, когда-то. Выкрикивала в порыве страсти, шептала, умоляя о чем-то. Рычала в ярости. Его имя срывалось с ее губ вместе с горькими рыданиями.