Джена Шоуолтер - Темная ложь

Лицо Гидеона исказилось. «Может, не стоило говорить ему о мальчике?» — подумала Скарлет. Иногда казалось, что лучше бы она и сама пребывала в неведении. Знание причиняло слишком много боли. Однако в какой-то мере надеялась, что упоминание о сыне подстегнет память отца и он вспомнит мальчика, а заодно и его мать.

— Все до мельчайшей подробности! Я не хочу знать все до мельчайшей подробности! — С этими словами воин опустился на колени. Его пальцы с побелевшими костяшками сжали второй клинок. — Пожалуйста!

Взгляд, поза — все говорило о том, что Гидеона охватило полнейшее отчаяние. Сердце Скарлет сжалось от жалости, глаза защипало, и ей пришлось несколько раз моргнуть, чтобы отогнать слезы. «Если я подчинюсь Гидеону и все расскажу, то это будет не из-за секса, а из-за того, что он стоит на коленях и умоляет», — решила она, объясняя самой себе внезапно возникшую у нее потребность выговориться.

— Ладно, хорошо, — сипло проговорила Скарлет, чувствуя, как при каждом слове воздух царапает горло и грудную клетку. — Я расскажу. Я все тебе расскажу о Стиле, о том, как он жил и как погиб. Но только при одном условии: ты должен молчать. Если ты перебьешь меня хоть одним вопросом, я, скорее всего, уже просто не смогу продолжить. — Скарлет понимала, что тогда боль и горе захлестнут ее, она сломается, станет рыдать в голос. Гидеон не должен был видеть ее такой — это его окончательно сломит. — Ты понял?

Несколько мгновений прошло в тишине. Гидеон не двигался и не отвечал. Скарлет не знала, какие мысли теснятся у него в голове, почему он мешкает. Еще ни разу в жизни она ни с кем не разговаривала о Стиле. Это опять же было слишком больно. Даже при условии, что Гидеон не произнесет ни слова, она сомневалась, что, начав рассказ, сумеет довести его до конца, не говоря уже о том, чтобы не заплакать.

«Притворись, что рассказываешь чью-то чужую историю. Дистанцируйся от нее, — подсказала себе Скарлет. — Да, правильно. Отличная мысль».

Наконец Гидеон одолел теснившиеся в голове сомнения и кивнул. Он сжал губы в тонкую жесткую линию, как бы пресекая тем самым любую попытку заговорить, приготовился слушать.

Скарлет набрала в грудь воздуха, пытаясь заставить себя открыть рот и начать говорить. Мысли разбегались, язык не слушался. Она не знала, с чего начать. Поднялась, на дрожащих ногах подошла к дереву, из ствола которого торчал нож, рывком извлекла из ствола лезвие, стала легонечко тыкать острием в бедро. Движения были монотонными, ритмичными, успокаивающими. Гидеон не вмешивался, не пытался остановить ее или отобрать клинок. Холодный сырой ветер, насыщенный запахом земли, хлестал ее хрупкую фигурку, обломки веток и острия камней ранили голые стопы.

«Просто открой рот и скажи все, как есть. Притворись, притворись, притворись. Ты будешь рассказывать о жизни другого человека. О чьем-то чужом ребенке», — уговаривала себя Скарлет.

— Когда я забеременела, ты очень обрадовался и ходатайствовал перед Зевсом, чтобы меня освободили под твою ответственность. Он отказал. Тогда ты устроил мне побег. Меня поймали и били плетью — хотели, чтобы я выдала того, кто мне помогал, но я ничего не сказала. — Скарлет знала, что скорее бы умерла, чем сделала это. — Было больно, но вполне терпимо, единственное, чего я боялась, — потерять ребенка. Сокамерники тоже нападали на меня, пытались навредить будущему ребенку, но я отбивалась отчаяннее, чем когда-либо, и скоро меня перевели в отдельную камеру, теперь уже насовсем, а не как раньше, только на время наших… встреч. Там в один прекрасный день я и родила нашего… — На слове «нашего» ее голос оборвался. — Красивого малыша.

Будто наяву Скарлет увидела крохотного, подобного ангелу мальчика, который спит у нее на груди. Ее ноги подломились, и она едва не упала. Верный своему слову, Гидеон молча ждал, когда она совладает с чувствами и продолжит рассказ. С неба сорвались первые капли дождя, будто сама природа оплакивала ее злую судьбу, роковую потерю.

«Притворись!» — напомнила себе женщина.

— Ты навещал меня каждый день, и чем дальше, тем дольше оставался и неохотнее уходил. Я даже боялась, как бы ты не совершил какую-нибудь глупость, чтобы остаться в тюрьме насовсем и всегда быть рядом со мной. — К великому стыду, Скарлет тогда весьма радовала такая перспектива. — Однажды ты пришел и сказал, что у тебя появился новый план, как вызволить меня. В подробности меня посвящать не стал. Как потом оказалось, план состоял в том, чтобы выкрасть ларец Пандоры. Поэтому излишне говорить, что больше я тебя уже не видела.

Подбородок Скарлет дрожал, щеки горели. Дождь поливал в полную силу, капли смешивались с ее слезами.

«Ну же! Продолжай рассказ!» — приказала она себе.

Ей хотелось поднять глаза на Гидеона, но она не смогла.

— Потом, как ты знаешь, в меня вселили демона Ночных Кошмаров, и я оказалась не в состоянии заботиться о ребенке. Поэтому олимпийцы его забрали. Забрали Стила. — С каждым днем Скарлет все больше и больше винила в этом Гидеона. Вернись он к ней, к ним — насколько иначе все бы сложилось! — Когда в голове прояснилось и я поняла, что произошло, то умоляла вернуть мне сына, но мои мольбы так и не были услышаны. Каждый день я пыталась сбежать, и каждый день меня пороли плетьми.

Гидеон издал странный звук, казалось, будто он задыхается, но Скарлет по-прежнему не могла заставить себя взглянуть на него.

— Однажды мне все же улыбнулась удача: я выбралась из Тартара и стала искать Стила на Олимпе. И я… Я нашла его. — Ей недоставало воздуха, и она с хрипом хватала его ртом. — Он уже не был тем крохой, какого я помнила. Прошли столетия, но он стал всего лишь подростком. Наверное, бессмертие замедлило взросление. И он понятия не имел, кто я такая.

Скарлет вымокла до нитки, от дождя, от слез.

«Притворись, черт возьми!» — опять приказала она себе.

— У него выросли рога и клыки, глаза горели красным. Тогда я поняла, что он тоже одержим демоном. Каким именно — я до сих пор не знаю. Но он все равно был очень красивым!

К концу фразы голос женщины, как она ни силилась сдержать себя, сорвался на крик, подобный плачу банши. Затем она немного помолчала, пришла в себя под ледяными струями небесной влаги.

«Надо рассказать до конца!» — напомнила себе Скарлет.

— Они сделали его мальчиком для битья, — продолжила она. — Смеялись над ним, били, унижали. Он был несчастен, но в его глазах светилась несокрушимая воля. Стил был гордым и сильным. Со временем из него вышел бы первоклассный воин. В нем было все, что я мечтала увидеть в сыне.

По щекам Скарлет катились горячие слезы, обжигая будто кислотой. Она вытерла их тыльной стороной ладони.

«Притворись!» — напомнила себе она.