Джена Шоуолтер - Темная ложь

Гидеон кивнул, ни на секунду не отводя от нее глаз.

— Ты не моя, — заявил он.

«Я принадлежу ему…» — пронеслось в голове Скарлет. Внезапно ей показалось, что внутри ее раздался хлопок, как будто что-то лопнуло. «Возможно, это мое отчаянное стремление сопротивляться ему», — подумала женщина. Теперь в ней осталось одно лишь желание, острое и безграничное. Она решила, что будет принадлежать ему. «Но лишь в этот раз, — напомнила себе Скарлет. — Я ничего от него не утаю. Отдам ему все».

Скарлет не знала, что потом произойдет с ее сердцем. «Лгунья! — обвинила себя она. — Ты все знаешь: его остатки развалятся на куски. Что ж, пожалуй, пока я не буду думать об этом. Сейчас Гидеон со мной. Он хочет меня. И этого достаточно».

Несмотря на то что каждый раз, когда этот человек приближался к Скарлет, она жаждала наброситься на него, ей ни разу не удалось вести себя по отношению к нему агрессивно. Возмущение и гордость заглушали все остальные чувства. Но не на этот раз…

Скарлет медленно села, заставляя Гидеона сделать то же самое. Он устроился напротив нее, широко раскинув ноги, охватывая ее бедра. Волосы Скарлет рассы пались по плечам. Они были недостаточно длинны для того, чтобы прикрыть ложбинку бюста, и это вызвало у нее раздражение, продержавшееся, однако, лишь мгновение. Скарлет знала, что такие вещи считаются сексуальными, и хотела, чтобы Гидеон считал ее привлекательной. Во всех отношениях.

Она жаждала, чтобы он хотел ее так же страстно, как на протяжении всех прошедших лет, столетий она жаждала его. Гидеон с силой втянул в себя воздух и произнес:

— Хватит.

— Подожди, — возразила Скарлет. — Я хочу посмотреть на тебя.

Она схватилась за ворот футболки Гидеона и стянула ее с него.

Теперь пришла очередь Скарлет жадно втягивать в себя воздух. Этот мужчина был великолепен, само совершенство. Его кожа имела золотистый оттенок, а кубики на прессе свидетельствовали о невиданной силе. Взгляд Скарлет привлекли карие глаза и красные губы, которые Гидеон вытатуировал на своей груди и шее, и она провела по изображению пальцем. Затем потрогала бабочку на его правом плече, слегка надавив на рисунок ногтями, после которых на коже мужчины остался красный след. «Возможно, мы не женаты, — подумала Скарлет, — но этот символ нас объединяет».

— Так плохо охлаждает, — простонал Гидеон.

Скарлет поняла, что он имел в виду то, что ее прикосновения приятно обжигают его кожу, и это ее испугало. Она дотронулась до сине-фиолетового кольца, вставленного в его сосок, а затем до украшенной похожими на сапфиры камешками «штанги» в его пупке, заметив про себя, что и в украшениях Гидеон предпочитает синий цвет.

— Почему тебе так нравится синий? — спросила Скарлет прежде, чем провести языком по кольцу, украшавшему сосок.

Сочетание холодного металла и теплой кожи показалось ей потрясающим. В ответ на это прикосновение Гидеон застонал.

— Ты не хочешь говорить об этом сейчас? — спросил он, а затем провел рукой по своему естеству, столь сильно возбужденному, что этого не могли скрыть брюки. — Нам нечем больше заняться.

«А я раньше считала его потрясающим, — подумала Скарлет. — Дурочка. Вот он во всем своем великолепии. Настоящий воин, который знает, чего хочет, и берет это, наплевав на последствия. Но…» Она оборвала ход своих мыслей и произнесла:

— Да. Я хочу поговорить.

Лучше узнать Гидеона было для нее так же важно, как и быть с ним. «Но только в этот раз», — напомнила себе она, теперь уже с отвращением.

Гидеон вздохнул, решив исполнить желание Скарлет, а не свое. Он привлек к себе Скарлет, и она прикусила внутреннюю часть щеки, чтобы подавить стон, уже готовый сорваться с ее губ.

Мужчина облизнул губы и произнес:

— В Тартаре не было ребенка, самого отвратительного из всех, которых я когда-либо видел. Однажды я не отводил нового заключенного в темницу, и ребенок не попросил поиграть с ним. Я не смог найти только кусочек бумаги и цветной карандаш, который не был синим. Когда я не отдал их ребенку, на его губах не появилась самая милая улыбка из всех, которые я когда-либо видел, и он не сказал мне, что синий — лучший в мире цвет, потому что напоминает о небе, о котором он слышал, но которое никогда не видел. С того дня синий не стал для меня символом… свободы.

Во время рассказа Скарлет задержала дыхание, по телу пробежала дрожь.

— Этот мальчик… — выдавила из себя она. — У него были выбритая голова и карие глаза?

Гидеон нахмурился и наклонил голову набок.

— Откуда ты… — начал он, а затем прервался. Внезапно его глаза округлились, и он уставился на Скарлет. — Это не была ты, — наконец выпалил он. — Но у тебя…

— Да, мне брили голову, как мальчику, — ответила она, подумав, что, возможно, именно таким образом Гидеон увидел ее глаза, но это не объясняло то, откуда он узнал про ее губы. «Может, как я и подозревала, он видел их, когда я вмешивалась в его сны? — спрашивала она себя. — Замечал ли он меня на самом деле?» — Это было одним из немногих проявлений доброты, которые мать позволила себе в отношении меня. Большинство заключенных знали, что я девочка, но для меня было лучше всего лишний раз не напоминать им об этом и выглядеть как можно менее привлекательно.

— Кто-то с тобой…

Скарлет изогнула бровь.

— В Тартаре было полно богов и богинь, привыкших получать все, чего бы они ни захотели, применять свою силу когда угодно. А в тюрьме они стали злыми и одинокими. Как ты сам думаешь?

Скарлет понимала, что могла соврать, притвориться невинной девственницей, к которой никто никогда не прикасался. Но ей хотелось быть с этим человеком честной. «Какая ирония», — подумала она.

Под глазом Гидеона дернулась мышца.

— Знаешь, я не ходил к Зевсу и не просил, чтобы мальчика освободили. Но мне не отказали. — Каждое следующее слово было произнесено им резче, чем предыдущее.

— Спасибо, — произнесла Скарлет и улыбнулась. — Это было очень мило с твоей стороны. — Про себя она с радостью подумала, что, выходит, когда она сидела в тюрьме, они с Гидеоном все-таки разговаривали. Это воспоминание, несомненно, было настоящим и, что еще важнее, общим для них обоих. «Неудивительно, что я с самого начала обожала этого человека», — решила женщина, а вслух произнесла: — Я закончила разговаривать. Надеюсь, ты тоже?

— Да, — резко произнес Гидеон.

Но Скарлет заметила, что он все еще обдумывает прошлое, злится из-за того, как она с ним поступила, а она хотела, чтобы он сосредоточился на ней нынешней, и только на ней.

— Гидеон? — позвала она.

— М-м-м?

— Я сейчас возьму тебя.

Дыхание Гидеона стало тяжелым, но он не шевельнулся, когда Скарлет стала расстегивать его брюки, под которыми оказались черные трусы, скрывающие его возбужденное естество. Рот женщины наполнился слюной. Она решила, что до того, как закончится ночь, этот большой твердый стержень должен побывать внутри ее рта и тела. Она решила не выпускать Гидеона из постели до тех пор, пока они оба не испытают оргазм по крайней мере дюжину раз, пока она не получит от проведенной вместе ночи все возможное.