Пирс Энтони - Бравый голем

Гранди теперь повернулся к Стэнли-Дымовику.

— А это означает, что ты со спокойной совестью можешь возвратиться в замок Ругна. Тогда Айви вновь станет счастливой, к тому же она будет знать, что фавнам и нимфам ничто не грозит, — сказал он, посматривая на друзей.

Стэнли согласно кивнул головой — такое предложение вполне его устраивало.

— Мы пойдем втроем, вместе, — сказала Рапунцелия, — так что теперь я с уверенностью могу сказать, что могу смело знакомиться с тамошними обитателями. Чего мне бояться людей?

Несмотря на взаимное признание в любви, сомнения снова начали обуревать Гранди, едва к нему вернулось его обычное расположение духа. Рапунцелия считает, что она любит его — но ведь ей еще не довелось встретиться ни с людьми, ни с эльфами. Было ли с его стороны честно удерживать сердце девушки, в то время как она еще не знала, кто ей будет ближе по духу и потому придется по сердцу?

Они направлялись теперь к замку Ругна, оседлав дракона Стэнли. Дорога была выбрана с таким расчетом, чтобы она проходила между Парнасом и озером Людоеда Чоби, что позволяло избежать опасностей, которые подстерегали путников в обеих областях. Было не слишком приятно взлетать в воздух всякий раз, как дракон делал очередной прыжок вперед. Казалось, что все внутренности подпрыгивают и подступают к горлу. Но путешественники предвидели такой поворот событий, и потому загодя обмотали вокруг тела Стэнли несколько гибких и прочных лиан, чтобы можно было за них держаться. Возможно, именно эта тряска и породила разброд в уме Гранди. Рапунцелия, взглянув на невеселое лицо друга, сразу все поняла.

— Ага, снова думаешь о всякой чепухе! — укоризненно воскликнула она.

— Послушай, а что произойдет, если мы с тобой поженимся, — сказал Гранди, — а ты потом поймешь, что наш брак — ошибка? Тогда ты подумаешь, к примеру, что эльфы все-таки тебе ближе, и подыщешь себе какого-нибудь эльфика!

— Никакой ошибки тут быть не может! — упорствовала она, качая головой.

— Но ты ведь еще никогда не общалась с эльфами, откуда тебе знать?

Рапунцелия на минуту задумалась:

— Но почему бы нам тогда не завернуть и не посмотреть, как живут эльфы? Я думаю, тогда ты убедишься, что мое решение окончательно и бесповоротно!

Девушка снова бросилась заверять упрямого голема, что даже после встречи с эльфами все они будут ей глубоко безразличны. Но Гранди все-таки сомневался в том, что все будет именно так. Но Рапунцелия выдвинула очень дельное предложение. Если по происхождению она частично принадлежала к эльфам, она должна была с ними познакомиться поближе. Для него, Гранди, уже поздно избавляться от несчастной любви, для него все потеряно, но, может быть, девушка будет счастлива. Гранди любил ее и хотел, чтобы она нашла настоящее счастье.

— Хорошо, — сказал голем, — я сейчас узнаю, где тут поблизости живут эльфы. Мы пойдем и посмотрим, как они живут!

Так голем и сделал. Но растения ничего не смогли поведать ему о том, где тут живут маленькие человечки. Гранди почувствовал некоторое облегчение. А что, если сказать Рапунцелии, что на всем протяжении их маршрута нет никаких эльфов? Но — нет! Нельзя так беззастенчиво обманывать девушку. Она должна увидеть эльфов и принять решение, потом увидеть людей и тоже принять решение, с кем именно ей оставаться. Только тогда все будет честно и справедливо.

Наконец путешественники решили расположиться лагерем — на ночлег. Разобравшись с этим делом, они отправились на поиски питья и пищи. Разных чудовищ, которыми, как известно, изобиловал Ксант, они теперь не боялись — ведь дракон Стэнли представлял собой весьма надежную защиту. Вряд ли кто-нибудь осмелился бы потревожить дракона — те, кто имел бы такую глупость, были бы просто выметены из жизни уже хотя бы тем пламенем, которое изрыгал дракон. Разложив на земле собранные с подушечного дерева подушки, путники улеглись на них, а Стэнли лег вокруг них кольцом — носом к кончику хвоста. Он старался не слишком храпеть, чтобы не потревожить друзей. Со Стэнли они чувствовали себя в полной безопасности.

Рапунцелия взяла в свои руки руку Гранди, как она всегда делала.

— Я знаю, что ты правильно поступаешь, Гранди! — сказала она.

— Только пытаюсь, — поправил ее голем.

— Как мне кажется, мужчины всегда больше руководствуются логикой, а женщины — своими чувствами.

— Ты права.

— И мне почему-то кажется, что ты тут совершаешь ошибку — нам нечего туда идти!

— Но ведь именно ты предложила…

— Но я уже передумала!

— Передумала?

— Передумать мне теперь легче, поскольку голова ничем лишним не отягощена — ведь волосы-то мои остались в Башне!

Гранди подумал, что он в принципе совсем не против того, чтобы не идти на поиски эльфов — зачем они им, в самом деле? Тут ему пришло в голову, что все волшебство Рапунцелии заключалось именно в ее волосах, и потому в волосах же в Башне осталась ее решительность.

— Но разве удобно так все быстро менять? — промямлил Гранди.

— Ты хочешь сказать, удобно ли любить меня, не давая мне возможности испытать возможные чувства к другим существам? — перебила Рапунцелия. — Я тебя хорошо понимаю! Но я думаю, что мне нет необходимости испытывать лишние чувства. Зачем они, когда ты со мной рядом?

— Знаешь, это мне не слишком нравится! — воскликнул голем. — Попробуй предположить, что я… ты… мы… и вот уже тогда…

— А, так ты имеешь в виду, что мы соединим наши судьбы друг с другом, а потом обнаружим, что сделали трагическую ошибку! — поняла девушка. — Это тоже может произойти. Но все-таки мне не хотелось бы ни с кем другим даже встречаться!

Рапунцелия явно могла сказать словами то, что Гранди думал, но сказать не мог.

— Да, но…

— Но тогда, если мы обнаружим, что ошиблись, мы очень опечалимся. Такая глупость просто непростительна! — Какая она была все-таки рационалистка!

— Да!

Девушка повернулась к Гранди:

— Послушай, давай-ка все-таки это сделаем!

— Что?

— Ой, только не надо притворяться, будто ничего не понимаешь, — укоризненно сказала она. — Все-таки невинна тут я, а не ты! Давай-ка поступим глупо и все-таки соединим сердца. А там — будь что будет!

Искушение буквально пожирало голема. Действительно, как бы хорошо все устроилось! Желание любить эту девушку стало брать верх над всеми его страхами и сомнениями. Но все-таки его опасения до конца не рассеялись.

— Рапунцелия, ты не можешь говорить так! — выдавил он из себя.

Она только усмехнулась в ответ:

— Конечно, нет! Я ведь знаю твое благородство!

Благородство! Это слово звучало как насмешка над его благими намерениями. Но девушка и не собиралась смеяться над ним, она только делала выводы из того, что он сам сказал. Ведь его никто никогда не воспринимал всерьез — он был незначительным и в физическом отношении, и, как теперь выяснилось, еще и в моральном. Сейчас Гранди почувствовал себя униженным больше чем когда бы то ни было.