Пирс Энтони - Бравый голем

— В чем дело? — недоуменно спросил Гранди, одновременно краем глаза ловя трех пчел, которые тоже узрели беглецов и теперь готовились к атаки.

— Я боюсь темноты, — трагически завопил Фырк.

— Ах да, конечно же. Ну тогда дай-ка мне сюда дерево-перевертыш.

Подкроватное чудовище, тяжело дыша, передало щепочку голему. Это был крохотный кусочек дерева, но зато какой магической силой он обладал!

Однако Морская Ведьма сумела воспользоваться этим минутным замешательством. Она снова принялась жужжать что есть мочи, призывая на подмогу своих защитников.

Одна из пчел первой услышала призывы о помощи и пулей устремилась на звуки. Но Фырк умудрился успеть нырнуть обратно в кусты, и пчеле пришлось резко взмыть в воздух, чтобы не врезаться в густые заросли. Но едва путешественники вновь вышли на открытое место, ведьма принялась гудеть пуще прежнего, и пчелы снова понеслись к ней. Пришлось опять спасаться бегством в заросли, а затем Фырк все равно вышел на тропу — ведь нужно было идти к своим, и попасть туда можно было лишь по тропе. Пчелы возликовали. С радостным гудением они вновь понеслись к добыче. Прицелившись, пчелы стали пикировать на свои жертвы. Видя приближающиеся жала, Гранди понял, что единственным способом избежать укуса будет немедленный прыжок со спины подкроватного чудовища. Тогда пчела точно пролетит мимо. В этом случае другая пчела обрушится на Фырка и неминуемо его ужалит. А у третьей пчелы будет вполне достаточно времени, чтобы освободить Морскую Ведьму. Гранди решил пожертвовать собой, лишь бы не дать злодейке ускользнуть. Он не стал спрыгивать с Фырка. Пчела с размаху ужалила его в правую руку.

Голем почувствовал боль, но через минуту она, к его удивлению, прошла. Пчела вытащила жало и улетела прочь, а Гранди встряхнулся. Он внезапно ощутил, что боль окончательно покинула его тело. Случилось даже нечто более странное — куски паутины, засохшей грязи и воска разом отскочили с его тела. Что же произошло?

Но на раздумья времени совершенно не было, поскольку ведьма зажужжала снова, набравшись сил. Второй ее фаворит теперь решил попытаться дать свободу своей хозяйке. Подкроватное чудовище, которое сейчас стояло на тропе, испугалось перспективы почувствовать пчелиное жало в одной из своих рук и опрометью метнулось в кусты, в спасительную тень. Но несмотря на быструю реакцию, пчела все-таки опередила его. Гранди принял на себя и второй укус. Вторая пчела тоже укусила его в руку. Гранди опять ощутил боль. Пчела, сочтя свою миссию законченной, снова улетела, а Гранди так же, как это было в прошлый раз, перестал ощущать боль.

Голем почувствовал новый прилив сил, да и голова вдруг прояснилась. Ералаша в мыслях почему-то не было, ощущение было таким, как после хорошего отдыха.

— Рапунцелия! — воскликнул Гранди. — Она же гибрид! Она была воспитана без родителей, выросла одна. Ее нельзя отнести ни к людям, ни к эльфам — от каждого вида она переняла те или иные качества. Я ничуть не делаю ей добра, когда принуждаю ее примкнуть к эльфам или к людям. Есть только одно создание, которое способно по достоинству оценить ее. Рапунцелия ведь единственное в своем роде создание. Ей нужен такой же, как и она, — единственный.

Ведьма не дала ему размышлять дальше своим назойливым жужжанием. Третья, последняя пчела услышала призывы о помощи и рванулась на выручку колдунье.

— Вперед, Фырк, — истошно закричал Гранди. — Ну, давай немного быстрее! Мы почти добрались до места.

Но подкроватное чудовище передвигалось с прежней скоростью, будто оно совсем не слышало голема. Увидев такую медлительность, пчела с еще большим рвением устремилась к ним. Гранди забеспокоился.

— Ну попробуй хотя бы увернуться, — взмолился Гранди, бешено вертя головой. Но Фырк снова никак не отреагировал на этот призыв.

Зато подкроватное чудовище добралось до долгожданной долины. Тут были все — и фавны с нимфами, и Жордан с Тренодией, на плече которой восседала Рапунцелия. Рапунцелия, заметив голема, радостно захлопала в ладоши.

— А-а-а-а-а, — радостно закричала она.

— Что-что? — не понял Гранди.

— Э-э-э-э, — пояснил Жордан.

Тут на Гранди сверху обрушилась третья пчела. Натиск ее был столь стремительным, что голем не успел ни увернуться, ни пригнуться. Гранди боялся, что она сейчас ужалит Фырка, так как было неизвестно, как прореагирует на укус подкроватное чудовище. Гранди даже представить себе не мог, что произойдет, если он лишится такой великолепной лошади.

Голем сделал отчаянное движение, заслоняя Фырка. На сей раз жало насекомого вонзилось ему в плечо. Снова тело голема пронзила боль. Гранди упал на землю, и из его разжавшейся руки выпал кусочек дерева-перевертыша. Пчела же, сделав свое дело, улетела прочь.

Рапунцелия соскочила с плеча Тренодии на землю и скачками понеслась к голему.

— Ой, Гранди, — встревоженно воскликнула она, — с тобой все в порядке? Эта проклятая пчела тебя ужалила. Я никогда еще не видела тебя таким храбрым, как в этот раз.

Теперь-то ее можно было понять. Внезапно Гранди осенило, почему ему все понятно, — он же выронил дерево-перевертыш. Дерево вывернуло его магические способности, и потому он не мог ни понимать, ни говорить на разных языках. То, что говорил он, никто не понимал, и он, соответственно, не понимал того, что ему говорили другие. Вот почему Фырк никак не реагировал на его призывы. Он попросту ничего не понимал.

— Ой, Гранди, — воскликнула Рапунцелия изумленно. — Да ты у нас вдруг ангелом умудрился стать! Посмотрите, у него на голове нимб.

Гранди осторожно поднял голову. Действительно — над его головой образовалось какое-то мягкое свечение.

В чем тут дело? Прояснившееся сознание голема дало ответ на этот вопрос. Последняя пчела, которая его ужалила, звалась Дьяволом. Так, во всяком случае, кричала ведьма, когда подзывала своих любимчиков. Пчела по имени Дьявол ужалила его, и из-за этого укуса Гранди тоже должен был стать исчадием ада, но дерево-перевертыш коренным образом все изменило. Вместо адского создания он стал созданием райским, то есть ангелом. Этот эффект будет длиться недолго — не более нескольких часов. Это зависит от силы укуса.

Очевидно, остальные качества, которые он приобрел и которые, надо думать, сейчас еще проявятся, тоже появились у него благодаря дереву-перевертышу.

Возможно, он действительно вел себя очень храбро. Однако более очевидно было, что ему просто очень здорово повезло.

Но теперь, когда ум его быстро прояснился, голем решил действовать решительно.

— Рапунцелия, я люблю тебя, — сказал он, как только девушка приблизилась к нему.

— Ну, наконец-то, — воскликнула она, нежно целуя Гранди. — А я-то думала, что ты этого никогда не осознаешь.