Пирс Энтони - Вне Фазы

До Маша донеслись крики. Монстр уже её поймал! Откуда такая скорость?

Но по мере продвижения он осознал, что крики были другими. Дорис всё ещё ждала их. Она звала не на помощь, а подзывала его к себе.

— Герой! Герой! — кричала она. — Найди меня!

Дура! Разве она не понимает, что монстр тоже прекрасно её слышит? Тем более, что Вар был уже знаком с сегодняшними поворотами и тупиками. Он направится прямо к ней.

Затем Марш услышал соперника, пробирающегося по одному из параллельных коридору. Вар знал, куда идти, это уж точно!

Ну, способ уравнять шансы всё-таки существовал: герой пойдёт вслед за чудовищем! Забившись в ближайшую нишу, Маш притаился. Едва андроид прошагал мимо, он тихо выскользнул и покрался за ним. Вскоре оба уже были у дамы. Вар приближался, однако она и не думала кричать, как полагалось; просто поджидала его, стоя на месте. Неужели Дорис забыла правила игры?

Вар замедлил шаг, когда до неё оставалось всего ничего. Вытянул руку, чтобы коснуться её, и она послушно протянула руку в ответ.

Маша охватило истинно человеческое чувство: ревность. Дорис добровольно отдавала победу в руки Вара!

Маш выскользнул из тени и встал за спиной чудовища. Если ударить внезапно, когда внимание соперника полностью поглощено мыслью о победе, он может заработать несколько очков в свою пользу; игровой компьютер против подобной тактики не возражал. Всё, что требовалось сделать, это дотронуться до Вара, стоя позади него.

— Осторожно! — завопила Дорис.

Встревоженный Вар крутанулся на месте и встретил Маша лицом к лицу.

— Герой убит, — провозгласил голос игрового компьютера. Благодаря предательству Дорис, Маш проиграл: и игру, и её саму.

Вернувшись в свою комнату раба, Маш обдумал ситуацию ещё раз. Он приписал гнев Дорис недопониманию, вызванному его появлением рядом с чужой девушкой. Теперь он понял, что недооценил киборга. Она устала от него, но для разрыва требовался предлог. Если бы она просто ушла от Маша, окружающие сочли бы её сердцеедкой (в данном случае, разбивательницей батарей) и поостереглись бы с ней знакомиться, оставляя без мужской компании. Дорис не стала рисковать и организовала всё так, будто от Маша её увёл другой парень. Это позволило ей сохранить невинность в глазах общества. Заранее обо всём договорившись с Варом, она попросила Нарду — одну из его друзей-андроидов, — подкинуть Машу свою подругу, затем дождалась, пока они останутся с Агапой наедине, и устроила скандал. Не зря Вар оказался поблизости так вовремя. Как хитроумно! После этого Дорис обеспечила андроиду победу, «неверно» разыграв свою партию и, наконец, открыто предала Маша. Таким образом, его отослали в козлы отпущения. Если бы он «выиграл» её, в следующий раз она бы применила другой план.

В итоге он остался без подружки — а возможно, этот период длился гораздо дольше, чем Маш себе представлял. Будучи машиной, он не мог даже ощутить соответствующей случаю боли и разочарования. Человек, андроид или даже инопланетянин, окажись он в подобной ситуации, точно смог бы! Неудивительно, что он наскучил Дорис. Живые создания обладали настоящими эмоциями, которые делали их менее предсказуемыми и более интересными. Как бы он хотел стать живым!

Маш лёг на постель, в которой даже не нуждался, поскольку ему не требовался сон, и пробудил в себе творческую жилку. Новая разработка, установленная всего несколько месяцев назад. Он включал её в странные моменты, чтобы вдоволь наиграться со своей иллюзорной мечтой. В ней содержались случайные факторы, чтобы одна и та же стартовая мысль могла привести к разным результатам, и некоторые из них даже нельзя было назвать логичными. Живым существам часто сопутствовали иррациональная логика или её отсутствие — это являлось частью их привлекательности. Даже киборг Дорис со своим механическим телом и живым мозгом была потрясающе нелогична, когда сама того хотела. Маш мечтал об этой способности, но пока что уловить момент перехода от логики к её отсутствию у него не получалось. Схема оставалась схемой; он мог опираться на неё, но она им не управляла. Маш всегда знал, что в действительности алогично, и это не давало ему почувствовать себя живым по-настоящему.

Сейчас он попробовал кое-что особенное: вообразить себя на таинственной Фазе, где магия работала, а наука — нет. Это было так нелогично, что требовалось приложить невероятные усилия лишь для того, чтобы поверить. Если удастся, Маш сможет поверить во всё, что угодно, включая вероятность лично превратиться в живое существо.

Он вообразил себе брата своего возраста, живущего там, на Фазе. Нет, не брата — альтернативную личность, которая имела к нему такое же отношение, как Стайл — к Голубому Гражданину. Его подобие, только отделённое от его реальности другой — Фазой. Разумеется, в существовании у робота альтер эго не было никакого смысла… как и в существовании магического мира. Как удобно, что эта планета навсегда отделилась от Протона, согласно отцовской истории! Доказать или опровергнуть само её бытие нельзя! Что произошло тогда, поколение назад? Поменялся ли Стайл местами с другим своим воплощением по имени Голубой? Возможно ли, что сама идея этого мира возникла из случайно оброненного кем-то словосочетания «фантастический мир»? Маш сосредоточился, пытаясь поверить в магию, которой жил такой же подросток, как он сам. Вдруг получится как-то с ним связаться. Он попробовал сделать иррациональной иллюзией себя самого. Если бы только он мог в это поверить!

И в какой-то момент Машу показалось, что он почти преуспел. Его сознания коснулось нечто вроде мысли: «Кто ты?» Мысли, возникшей не в его сознании. Живой мысли.

«Я Маш! — подумал он в ответ. — Давай поменяемся местами!» Так же, как это сделала девушка-андроид, сменив одного бойфренда на другого. Её усилия увенчались успехом.

«Ладно», — пришла ответная мысль. Его фантазии достигли нового уровня! Машу действительно казалось, что некоторые из мыслей ему не принадлежат.

Маш сконцентрировался ещё больше — и внезапно ощутил странное искажение. Обеспокоившись, он расслабился; уж не перегорела ли одна из цепей? Он чувствовал себя как-то не так.

Потом он открыл глаза.

Его комната преобразилась.

Комната? Это была уже совсем не комната! Это была поляна в лесу. А он сидел на камне посреди неё.

Маш моргнул. Иногда на линзах скапливалась пыль и искажала видимость; моргание обычно прочищало их.

Поляна никуда не делась. Свет вечернего солнца просачивался сквозь толстые ветви и листья окружавших её деревьев, а в центре росла трава по щиколотку. Ничего подобного, разумеется, в его комнате не водилось.