Брендон Сандерсон - Путь королей

Дураком он тоже не был. К несчастью, светлоглазые вели столь изощренные политические игры, что человек со средними способностями участвовать в них не мог. Пока они ели, тишина нарастала и постепенно начала давить. Несколько раз король как будто хотел что-то сказать, но потом возвращался к своему бульону. Ясна, похоже, сбивала его с толку.

— Ваше величество, как поживает ваша внучка? — наконец спросила принцесса. — Приходит в себя?

— Да, все идет хорошо, спасибо, — ответил Таравангиан, явно обрадованный тем, что завязался разговор. — Хотя теперь она избегает узких коридоров в Конклаве. Не устану благодарить вас за помощь.

— Всегда рада быть полезной, ваше величество.

— Прошу простить меня за то, что я скажу, но ревнители не считают вас полезной. Я понимаю, это довольно деликатный вопрос. Наверное, не стоило и говорить, но…

— Нет, не смущайтесь. — Ясна отправила в рот маленький зеленый лурнип, наколов его на шпажку. — Я не стыжусь своего выбора.

— Вы простите старика за излишнее любопытство?

— Ваше величество, я всегда прощаю любопытство. Считаю его одним из наиболее искренних чувств.

— Тогда скажите, где вы его нашли? — спросил Таравангиан, кивком указывая на духозаклинатель, который Ясна прятала под черной перчаткой. — Как же вы уберегли его от орденов?

— Ваше величество, такой вопрос можно счесть опасным.

— Я уже обрел нескольких новых врагов, пригласив вас.

— Вы будете прощены, — сказала Ясна. — В зависимости от избранного вами ордена.

— Прощен? Я? — Престарелому королю это показалось забавным, и Шаллан заметила, как на его лице промелькнуло что-то похожее на глубокое сожаление. — Это вряд ли. Но не будем отклоняться от темы. Прошу вас. Я настаиваю на ответе.

— А я настойчиво от него уклоняюсь, ваше величество. Простите. Я не виню вас за любопытство, но не в моих силах его удовлетворить. У меня есть тайны.

— Конечно, конечно. — Король откинулся на спинку стула, вид у него сделался раздосадованный. — Теперь вы решите, что я устроил этот обед всего лишь ради того, чтобы выведать у вас все про фабриаль.

— Так у вас была иная цель?

— Видите ли, я слышал необычайные разговоры о художественных способностях вашей ученицы. Я подумал, может быть… — Он улыбнулся Шаллан.

— Конечно, ваше величество, — сказала девушка. — С радостью вас изображу.

Король просиял, когда она встала, не доев, и принялась перебирать свои вещи. Шаллан посмотрела на Ясну, но лицо наставницы оставалось непроницаемым.

— Вы предпочитаете обычный портрет на белом фоне? — спросила девушка. — Или более широкую перспективу, включая окружение?

— Шаллан, возможно, — многозначительно заметила Ясна, — тебе бы стоило подождать, пока обед не закончится?

Художница покраснела, выругав себя за чрезмерное рвение.

— Нет-нет, — сказал король. — Я почти закончил. Дитя мое, портрет с фоном — отличная вещь. Как мне следует сесть? — Он отодвинул стул, позируя с улыбкой, точно добрый дедушка.

Она моргнула, закрепляя увиденное в памяти:

— Великолепно, ваше величество. Можете продолжить трапезу.

— Тебе не нужно, чтобы я сидел неподвижно? Я уже позировал для портретов раньше.

— Нет, все в порядке, — заверила его Шаллан, садясь.

— Очень хорошо. — Он вновь придвинулся к столу. — Но я все же должен извиниться, что из всех моделей тебе достался именно я. Уверен, мое лицо не относится к числу самых впечатляющих, какие тебе приходилось рисовать.

— Вздор! — возразила девушка. — Ваше лицо — как раз то, что требуется художнику.

— Неужели?

— Да, ведь… — Она осеклась, проглотив очередную остроту: «Да, ведь у вас кожа в точности как пергамент, лучше всякого холста». — Ведь у вас красивый нос и мудрые морщины. Набросок углем будет выглядеть потрясающе.

— Что ж, хорошо. Приступай. Хотя я по-прежнему не понимаю, как ты собираешься работать, не видя перед собой неподвижную модель.

— Светлость Шаллан обладает рядом уникальных талантов, — объяснила Ясна.

Шаллан приступила к наброску.

— Я и не сомневался! Я видел, как она нарисовала Вараса.

— Вараса? — переспросила принцесса.

— Младшего управителя коллекций в Паланеуме. Он мой дальний родственник. Говорит, все прислужники под впечатлением от вашей юной ученицы. Вы нашли ее такой?

— Когда мы повстречались, — сказала Ясна, — я нашла ее невоспитанной.

Король склонил голову набок.

— Но что касается художественных способностей, тут я ни при чем, — добавила принцесса. — Они прилагались к ней изначально.

— А-а, так это благословение Всемогущего.

— Как скажете.

— Но вы так не считаете, верно? — Таравангиан рассмеялся невпопад.

Шаллан быстро рисовала, штрихами очерчивая форму его головы. Он поерзал на стуле, чувствуя себя неловко:

— Это ведь трудно для вас? Возможно, даже болезненно?

— Ваше величество, отсутствие веры в бога — не болезнь, — сухо проговорила Ясна. — Не то же самое, что сыпь на ногах.

— Ну конечно, конечно. Но… э-э-э… разве не трудно жить, ни во что не веря?

Шаллан, не переставая рисовать, подалась вперед и сосредоточилась на разговоре. Девушка предполагала, что обучение у еретички будет чуть более увлекательным. Они с Кабзалом — остроумным ревнителем, с которым ей довелось повстречаться в первый день в Харбранте, — несколько раз успели поболтать по поводу того, во что верит Ясна. Однако с самой принцессой поговорить на эту тему не удалось. Стоило Шаллан заикнуться об этом, Ясна направляла беседу в иное русло.

Сегодня, однако, она этого не сделала. Возможно, почувствовала, что король искренне заинтересован.

— Вообще-то, выбор для веры довольно широк, ваше величество. Мой брат и мой дядя, мои собственные способности. То, чему меня научили родители.

— Но ведь есть еще истина и ложь, а вы… вы их отвергли.

— То, что я не принимаю то, чему учат в орденских обителях, не означает, что я отвергаю саму веру в существование истины и лжи.

— Но ведь Всемогущий определяет, что есть истина!

— Неужели кто-то, некое невидимое существо, должен объявить правду правдой, чтобы она сделалась таковой? Я верю, что представления о морали, которые кроются в моей собственной душе, более основательны и истинны, нежели представления тех, кто ведет себя правильно только потому, что боится возмездия.

— В этом же и есть сама суть закона, — возразил сбитый с толку король. — Когда нет наказания, возможен лишь хаос.

— Без закона некоторые люди поступали бы, как им заблагорассудится, верно. Но многие способны отказаться от личной выгоды, основанной на чужом страдании, тем самым сделав правильный выбор, — разве это не замечательно?

— Они боятся Всемогущего.

— Нет, думаю, в каждом из нас таится понимание того, что общественное благо обычно подразумевает и индивидуальное благо. Человечество способно быть благородным, надо лишь дать ему шанс. Это благородство существует независимо от волеизъявления какого бы то ни было божества.