Брендон Сандерсон - Путь королей

— И я… — начал Далинар.

— Ты только что процитировал одну из них. Более того, если ты правильно вспомнил то, что сказал, — ты это перевел. Это может доказать Гипотезу Ванриаля! Одно предложение кажется пустяком, но оно способно дать ключ к переводу всего текста. Меня давно уже что-то грызло, пока я слушала твои видения. Я так и знала, что в чуши, которую ты произносишь, слишком много внутреннего порядка. — Она посмотрела на Далинара, широко улыбаясь. — Вполне возможно, что ты сейчас разгадал одну из самых трудных и древних загадок этого мира.

— Погоди-ка, — вмешался Адолин. — О чем ты?

— Я о том, племянник, — ответила Навани, переводя на него взгляд, — что у нас есть доказательство.

— Уверена? Возможно, он слышал эту фразу…

— И сочинил из нее целый язык? — спросила Навани, демонстрируя исписанный лист. — Это никакая не чепуха, но язык, на котором люди сейчас не говорят. Я подозреваю, это и впрямь Напев зари. Так что, Адолин, или ты предложишь мне иной способ, при помощи которого твой отец мог изучить мертвый язык, или в видениях, скорее всего, показывается реальность.

В комнате наступила тишина. Навани и сама выглядела потрясенной своим заявлением, но быстро пришла в себя.

— Итак, Далинар, — продолжила она, — мне нужно, чтобы ты как можно подробнее описал это видение. Я хочу услышать в точности те же слова, которые ты произнес, если ты их вспомнишь. Каждая мелочь, что мы соберем, сможет помочь моим ученым разобраться в этом…

— Далинар, ты совершенно уверен? — мягко спросила Навани.

Он кивнул:

— Никаких сомнений. Я действительно повстречал Нохадона.

После видения прошло несколько часов. Навани пересела в более удобное кресло возле Далинара. Ренарин разместился напротив, сопровождая их из приличия. Адолин отправился разбираться с повреждениями, причиненными Великой бурей. Парень казался встревоженным тем, что видения могли оказаться реальными.

— Но тот, которого ты видел, не назвался, — заметила Навани.

— Это был он. — Далинар устремил взгляд на стену над головой Ренарина, на гладкий коричневый духозаклятый камень. — У него был властный вид, он выглядел человеком, на которого возложена большая ответственность. Королем.

— Это мог быть совсем другой король. И ведь, в конце концов, он отбросил твое предложение написать книгу.

— Просто момент оказался неподходящий. Так много смертей… Какое-то потрясение лишило его присутствия духа. Буреотец! Девять из десяти людей погибли в войне. Ты можешь себе такое вообразить?

— Опустошения, — проговорила Навани.

«Объедини народ… Грядет Истинное опустошение…»

— Тебе встречались упоминания об Опустошениях? — спросил Далинар. — Не сказки ревнителей. Исторические хроники?

Вдовствующая королева держала в руке бокал с подогретым фиолетовым вином, на стенке которого выступили капельки воды.

— Да, но меня не стоит об этом спрашивать. Это Ясна у нас историк.

— Кажется, я видел последствия одного из них. Я… возможно, я видел трупы Приносящих пустоту. Может, это даст нам еще какие-нибудь подсказки?

— Они и близко не будут такими, как те, что касаются языкознания. — Навани глотнула вина. — Опустошения случались в глубокой древности. Можно предположить, будто ты увидел то, что хотел увидеть. Но эти слова… Если мы сможем их перевести, никто не поспорит с тем, что ты видишь нечто реальное.

Ее доска для письма лежала на низком столике перед ними, перо и чернила покоились на бумаге.

— Собираешься поведать о моих видениях остальным? — уточнил Далинар.

— А как еще мы объясним, что с тобой происходит?

Великий князь поколебался. Как объяснить? С одной стороны, было облегчением узнать, что он не безумен. Но что, если при помощи этих видений некая сила пытается сбить его с пути, используя Нохадона и Сияющих, поскольку он считает их достойными доверия?

«Сияющие рыцари пали, — напомнил себе Далинар. — Они бросили нас. Некоторые ордена, возможно, обратились против нас, если верить легендам». Что-то во всем этом не давало ему покоя. Он заложил еще один камень в фундамент прежнего себя, но на самый важный вопрос так и не ответил. Стоит ли доверять этим видениям? Он не мог вернуться к той безоглядной вере в них после того, как провокационные вопросы Адолина разбудили в нем нешуточную тревогу.

Он чувствовал, что не должен ничего рассказывать, пока не узнает их источника.

— Далинар, — окликнула его Навани, подавшись вперед, — в военных лагерях говорят о твоих приступах. Даже жены твоих офицеров не знают, что и думать. Они предполагают, что ты боишься бурь или что у тебя какая-то душевная болезнь. Этим мы очистим твое имя.

— Как? Превратив меня в мистика? Многие решат, что от этих видений несет пророчествами.

— Отец, ты видишь прошлое, — вмешался Ренарин. — Это не запрещено. А если их посылает Всемогущий, разве станут люди задавать вопросы?

— Мы с Адолином обсуждали это с ревнителями, — ответил Далинар. — Они сказали — очень маловероятно, что Всемогущий мог наслать что-то подобное. Если мы и впрямь решим довериться видениям, многие со мной не согласятся.

Навани откинулась на спинку кресла, потягивая вино и держа защищенную руку на коленях.

— Далинар, твои сыновья открыли мне, что ты однажды отыскал Старую магию. Почему? Что ты попросил у Ночехранительницы и каким проклятием она тебя наградила взамен?

— Я уже им объяснил, что позор за случившееся нести мне одному. Я ни с кем не стану его делить.

В комнате наступила тишина. Легкий дождь, стучавший по крыше с самого окончания Великой бури, прекратился.

— Это может быть важно, — наконец произнесла Навани.

— Это было давно. Задолго до начала видений. Не думаю, что оно как-то связано.

— Ты можешь ошибаться.

— Да.

Ну неужели тот день никогда не перестанет его преследовать?

Разве недостаточно, что он потерял все воспоминания о своей жене?

А что же думал Ренарин? Осуждал ли отца за столь вопиющий грех? Далинар вынудил себя посмотреть в глаза сына, прятавшиеся за линзами очков.

К его удивлению, Ренарин не выглядел обеспокоенным. Он просто размышлял.

— Мне жаль, что ты узнала о моем позоре. — Далинар покосился на Навани.

Она махнула рукой с безразличным видом:

— Обращение к Старой магии оскорбительно, с точки зрения жрецов, но за это никогда не наказывают сурово. Я думаю, ты не особо старался ради искупления.