Элли Блэйк - Огненная Кровь

Веселье запело в моей крови, но я напомнила себе, что я здесь не для того, чтобы отдыхать и смотреть шоу, а для того, чтобы учиться. — Итак, это был урок… — Я замолчала.

— Красоты. — Кай поднял лицо к солнцу, показывая мне классические линии его профиля. — Гордости, артистизм. Возможно, ты не думаешь, что это важно, и, может быть, это не относится к твоем Темпезианским чувствам, но это касается нас. — Он повернулся ко мне, освещая еще более яркое золото, словно солнце, влилось и попало в ловушку его глаза. — Мастерство огня — это не только сила. Красота присуща каждому движению, если все сделано правильно. Эти два направления переплетаются. В лучшем случае сражение огнем так же прекрасно, как и танец.

— Ты можешь сделать это? — Я указала на то, где выступали мастера несколько жгучих следов в грязи единственные свидетельства их показа.

— Конечно, — высокомерно ответил он, потом посмеялся над моим выражением. — Я еще не так опытен, но все же. У всех нас есть сильные и слабые стороны.

Он поманил меня, чтобы встать и снова присоединиться к нему в круге. Он встал в стойку и поднял кулаки, готовясь к спаррингу.

— Какая у тебя слабость? — спросила я с любопытством.

Его выражение остыло. — Ты мой ученик, а не мой исповедник. Повтори попытку.

— Сила? Ловкость? Скорость?

Его челюсть поднялась. Похоже, я задела его гордость. — Ничего из этого. Теперь сосредоточься.

Когда он продемонстрировал правильные техники, я наблюдала словно голодный хищник за птицей, пытаясь запечатлеть в своем сознании все нюансы его движений. Не то чтобы я делала что-то неправильно. Просто неэффективно, по крайней мере, по сравнению с ним. Каждое движение его ног, каждое сокращение его руки, каждое дыхание, ворчание и удар, были направлены на то, чтобы максимально воздействовать на ходы, которые он выполнял. И исполнение было прекрасным описанием. Была беспощадность в том, как он двигался, угроза во всех аспектах его поз, от жилок выделяющихся на его шее, к тому, как его пальцы загибались, когда он отпускал пламя. Если бы он был настоящим противником, который намеревался причинить мне боль, я могла бы потерять самообладание.

Его атаки приземлялись на меня, как тяжелые пощечины. Кай делал перерывы, чтобы позволить мне перевести дыхание, но по мере того, как проходили часы, мои конечности становились тяжелыми. Я поняла, что он сдерживался раньше, давая мне возможность ударить. Теперь он был безжалостен. Мне приходилось бороться каждую секунду, чтобы не отставать.

— Защищайся! — сказал Кай в сотый раз. Я приподняла свое предплечье слишком поздно, моя нога поскользнулась, и я была на спине. Силуэт Кая навис надо мной.

Все плыло перед глазами. Мой шрам горел.

— Вставай, — снова сказал Кай, но его дыхание замерло, а голос был ниже, притянутый. Голос другого противника в другом бою.

— Подожди, — выдохнула я, борясь с ощущением.

Нет, не сейчас, не снова.

Цвета закрутились и исчезли со сцены. Сердце Кая пульсировало белым в груди. Арена Ледяного Короля вырисовывалась на краю моего зрения. Я закрыла глаза и отшатнулась назад, спотыкаясь, вставая на ноги и поворачивая, к воротам, которые выходили из школы, отчаянно желая уйти, прежде чем видение могло взять верх.

Рука схватила меня за плечо и развернула. — Куда, по-твоему, ты идешь? Если ты даже подумываешь сдаться…

— Я не хочу причинять тебе боль! — сказала я, отступая прочь.

Он усмехнулся. — Ты плашмя лежала на спине.

— Просто дай мне минуту.

Я тяжело вздохнула, положив руки на колени, ожидая, когда чувства пройдут. Видение ни пришло полностью, но я испытывала те же последствия. Моя кожа была холодной. Я дрожала, несмотря на жару. Когда ладонь Кая мягко скользнула к моей спине, я обнаружила, что повернулась к нему, наслаждаясь его теплом. Я услышала его удивленный вдох, а затем его руки обняли меня, удерживая меня с успокаивающим давлением. Через мгновение он прижал щеку к моим волосам.

— Я понимаю тебя, — сказал он мягко.

И вот так, дрожащее дыхание заполнило мою грудь, и мои глаза заполнились слезами. Унижение омыло меня при мысли о том, чтобы показать свои эмоции так легко. Я попыталась оттолкнуть его, но он сжал меня еще крепче. — Тише.

— Я не… ребенок, — сказала я между неровными всхлипами, смутившись, что он чувствует необходимость успокоить меня. — Я даже не знаю, почему я… — Я сглотнула и быстро заморгала. Это была потеря контроля или мысль о том, чтобы причинить вред Каю, так обеспокоила меня? Или, может быть, стресс был больше, чем я понимала. В любом случае, я чувствовала себя слабой, дурой, за то что позволила слезам так легко появиться.

— Все нуждаются в комфорте, — успокаивал он, слова, грохочущие у меня в ухе, прижатым к его груди. — Ты слишком сильно борешься со своими эмоциями, Руби. Огнекровные чувствует слишком много, чтобы подавлять. Ты наносишь себе вред, отрицая их. Пусть они текут.

— Как у тебя? — Фыркнула я, просовывая руку в пространство между моей щекой и его грудью, чтобы вытереть глаза. — Бушевать и злиться в одну секунду, а потому смеяться и флиртовать дальше?

Он усмехнулся. — Я следую своей природе. Мы все должны делать то же самое. Прекрати пытаться закрыть свои чувства. Кричи, Руби. И когда ты закончишь плакать, сделай то, что тебе хочется. Здесь никто не упрекнет тебя за это.

Я немного подняла голову, чтобы взглянуть на мастеров, задаваясь вопросом, смотрят ли они, ожидая увидеть порицание на их лицах. Вместо этого они были безразличны, один читал книгу, а двое других говорили тихо. Один из них поймал мой взгляд и улыбнулся. Я смущенно повернула голову назад в грудь Кая. — Это не… приемлемо, откуда я родом.

Он насмехался. — Я видел культуру Ледокровных. Куча ходячих снеговиков, которые гордятся самоконтролем. Они едва живы. В чем смысл жизни, если ты не можешь позволить себе что-то почувствовать?

Я подумала о Аркусе. Конечно, это не относится к нему. Он чувствовал очень много; он просто скрывал это. Это была одна из немногих вещей, что была у нас общей, хотя мне было гораздо труднее скрывать свои чувства, чем ему.

Может быть, мне больше и не нужно этого делать.

Вся моя жизнь была потрачена, на то чтобы прятать мои чувства, держать их в узде, чтобы я могла скрывать свой дар. Это была совершенно необходимо. Вопрос жизни или смерти.

Когда меня обнаружили и мою мать убили, я обвинила себя в том, я практиковала свой дар, когда она это запретила. Я привлекла внимание солдат. Даже сейчас, когда я позволяю себе это вспоминать, я чувствую такую ужасную вину, что это сокрушает меня.

— Меня это пугает, — прошептала я. — Я не люблю терять контроль.

Голос у него был низким и твердым. — Если ты позволишь себе чувствовать себя более свободно, тебе нужно будет меньше бороться. Вулкан, который льет лаву непрерывно, с меньшей вероятностью вспыхнет.