Екатерина Оленева - Твёрже алмаза

Споткнувшись, она замедлила бег и в этот самый момент он с глухим рычанием прыгнул, повалил на землю, навалился всем телом, вдавливая лицом в грязный снег и мох, в жухлую прошлогоднюю листву.

Он едва удерживал её судорожно рвущееся тело.

Джордж и Питер, догнав, топтались рядом, не решаясь вмешаться.

– Ваша Светлость, не делайте ей больно! Пожалуйста…

Услышав голос брата, Каролина, наконец, утихла. Лишь плечи её вздрагивали.

– Что вы собираетесь со мной сделать? – переводила она затравленный взгляд с одного преследователя на другого.

– Всего лишь вернуть тебя обратно в лагерь, – скороговоркой проговорил Джордж, видимо, опасаясь очередной истерики.

Взгляд мужа был сумеречным, холодным. Лицо без кровинки выглядело алебастровой маской.

– Это сделала я? – затравленно спросила Каролина.

Питер и Джордж отвели глаза.

– Это я их убила?!

– Каролина, мы вовсе не уверены, что…

Она перебила брата, яростно набрасываясь на мужа:

– Как это случилось?! Почему ты не разбудил меня?! Ты же обещал охранять! Ты говорил, что я могу тебе верить!

– Я пытался. Но то, что завладело тобой, оказалось сильнее, – спокойно объяснял Сид. – Ты сбежала. Я не успел этому помешать.

Не желая принимать очевидного, Каролина замотала головой.

Она ощущала мокрую землю под хрупкой спиной. Вдыхала перенасыщенный влагой воздух. Чувствовала себя, как обычно, как и всегда, но…

Когда Каролина была маленькой девочкой, стоило её провиниться, это чувство всегда посещало её – острое чувство вины. Оно словно туча на небе закрывало солнце, порождало невыносимую тревожность и беспокойство, в которых, как в кислоте, растворялась любая радость. И избавиться от этого можно было только одним способом – признавшись в содеянном получить наказание.

Но за вину такого масштаба как покаяться?

– Отпусти меня, – попросила она Сида с обманчивым спокойствием.

Он медленно разжал руки. Каролина, покачиваясь, поднялась на ноги.

Ей было невыносимо от мысли, что все они, Сид, Джордж, Питер видят её сейчас вот такой слабой, раздавленной, с заплаканным, мокрым от слёз, перепачканным лицом. Герцогиня, да и только!

Лицо Джорджа было искажено состраданием и мукой, в глазах Питера Каролина ясно читала ярость и страсть. И лишь лицо Сида было словно высечено из гранита.

Джордж, не выдержав, всё-таки шагнул к сестре, порывисто обнимая её, прижимая к себе, окутывая теплом и сочувствием. Делясь той силой, которую способны вливать в нас только самые родные, близкие люди.

– Не плачь, родная. Главное, что ты пришла в себя, очнулась. Его Светлость говорит, что как только мы прибудем в поместье, за тобой будет хороший уход. О тебе позаботятся. Как следуют позаботятся.

– Я знаю только один способ позаботиться о твоей сестре как следует, – процедил сквозь зубы Питер.

– Скажи ещё только слово, и я… – вскипел Джордж.

– Пожалуйста, не нужно, – тихо выдохнула Каролина. – В глубине души ты ведь знаешь, что он прав?

– Ни черта он не прав! Ты поправишься! Герцог сказал, что найдёт способ тебя вылечить!

Каролина бросила взгляд на мужа. Сид по-прежнему казался бесстрастным и отстранённым.

– Ты поправишься. Всё забудется, поверь. Отныне всё будет хорошо.

– Хорошо уже не будет никогда.

Собственный голос казался чужим.

– Нужно срочно возвращаться в лагерь. Остальным скажем, что тебе от зверя удалось убежать.

– Какого зверя?

– Медведя. У волка клыков нет.

Лишь когда брат, скинув с себя подбитый мехом плащ набросил ей на плечи, Каролина поняла, что замёрзла до такой степени, что ничего не чувствует.

– Что теперь будет? – спросила она Джорджа. – Что будет со всеми нами?

– Герцог сказал, вы уедите в его родовое поместье. Так будет лучше.

«Там он запрёт меня где-нибудь в подвалах родового замка», – с тоской подумала Каролина.

Идти пришлось долго. Лес казался глубоко спящим. Место было глухое. Доведись тут оказаться летом, дорогу пришлось бы прорубать в зарослях. Приземистые дубы, корявые вязы, берёзы, рябины и ясени стояли бок о бок. Среди них, время от времени, возникали изъеденные временем, мшистые скалы.

– Эй? Ты в порядке, – коснулся руки Каролины брат, когда она в очередной раз устало прислонилась к стволу. – Выглядишь бледной и утомленной.

– Так себя и чувствую.

Она удивлялась тому, как долго они идут. В ушах стоял гул. Собственное дыхание обжигало, несмотря на то, что ей было холодно и с каждым шагом тело вымораживало всё сильнее. В какой-то момент ноги подогнулись, и она бессильно опустилась в снег.

– Милорд, – услышала Каролина словно издалека голос Питера. – С ней опять что-то не то творится.

Словно издалека Каролина услышала сухой щелчок и возмущённый возглас брата:

– Опусти оружие!

– И не подумаю. А если она опять начнёт на людей кидаться?

– Отойдите оба, – поставил точку в споре властный голос Сида.

Каролина почувствовала, как он приближается. Как руки мужа приподнимают её с земли.

– У неё просто жар. Ничего удивительного. Бедная девочка, наверное, простудилась.

– Ага, милорд. Сказалась ночь, когда она в одном платьице носилась по лесу и рвала нашим парням глотки.

– Если ты сейчас не заткнёшься, я тебе сам глотку порву! – яростно прорычал Джордж.

Сквозь обступающий туман бреда Каролина ощутила к брату щемящую нежность, смешанную с жалостью. Многое бы она сейчас отдала за то, чтобы он был далеко и ничего из случившегося не видел.

С трудом разлепив веки она встретилась взглядом с Сидом.

– Ты вся горишь, – сказал он, будто она без него этого не чувствовала.

– В чём-то твой оруженосец прав. Оставьте меня здесь. Так будет лучше для всех.

***

Пришла в себя Каролина от сдавленного стона и не сразу поняла, что он ей же и принадлежит. Волнами накатывала нестерпимая дурнота.

Ещё не успев открыть глаза, она оказалась в горниле воспоминаний, причиняющих душе не меньшую боль чем та, что мучила тело. Мука, отчаяние, стыд навалились на неё разом.

Заставив себя открыть глаза, Каролина обнаружила, что находится вовсе не в палатке. Над ней сводчатый потолок. Ночную тьму озаряла одинокая свеча. Ложе, на котором она лежала, покрывали звериные шкуры.

Стены из грубого тёсанного камня. На голых стенах Каролина с удивлением рассмотрела следы выбоин, будто по ним когтями бил медведь или тигр, оставляя следы сколов.

Помещение напоминало подвальное, но мебель была изящная, хотя и несколько старомодная – стол, табуретки, кресла, кровать. На столе – фарфоровый кувшин.

Попытавшись шевельнуться, Каролина обнаружила, что прикована толстой цепью к скобе в стене. Цепь длинная. Крепилась к ноге и к запястьям. Особых неудобств не причиняла, пока не начнёшь двигаться, но само её наличие пугало.