Екатерина Оленева - Твёрже алмаза

Герцог не отступил ни на шаг. Опасно тонкие клинки со звоном скрестились.

Питер понимал, что ему не победить, но действовал стремительно и фехтовал, как никогда в жизни. Руководствуясь правилом, что лучшая защита – нападение, он атаковал опять и опять.

Сид же всё время ловко уходил от атаки, словно задавшись целью дождаться, пока противника окончательно вымотается, растратив силы.

Всё переменилось в считанные секунды, так быстро, что Каролина едва успела это осознать. Отбив очередной выпад, Сид захватил правой рукой руку Питера, отводя её в сторону, а левой всадил ему в грудь собственную же шпагу едва ли не по рукоятку.

Острый клинок вошёл прямо в сердце.

Питер глухо вскрикнул и повалился на спину. В теле его всё ещё торчала шпага.

Каролина в ужасе смотрела на вздрагивающее в агонии тело юноши, не веря своим глазам. Вся её теория о наказании с последующим милосердным изгнанием рассыпалась в прах на глазах.

Сид, вырвал клинок из груди противника с тем же спокойствием, с каким лесоруб извлекает лезвие топора из бесчувственного дерева. Отерев окровавленные метал о платок, небрежно бросил последний на пол. Отвесил Каролине изящный поклон.

И только взглянув в глаза мужа, Каролина поняла, что ошибалась на его счёт. Он вовсе не был спокоен. В синих глазах читались непреклонность, беспощадность, смерть.

Сид знал, что убьёт. Хотел убить, убил и ни в чём не раскаивался.

Взгляд у него был как у демона – бешенный. И в то же время ледяной.

– Мерзкая история, – сказал он вслух. – И утро мерзкое.

Каролине казалось, что губы её превратились в лёд. Она оказалась не способной ничего ответить.

– Вы надеялись на другой исход? – подчёркнуто любезно осведомился Сид.

– Я надеялась, что вы пощадите его, – всё таким же бесцветным голосом отозвалась Каролина. – Никогда не сомневалась в ваших талантах. Но сейчас меня пугает мысль о том, что у вас, сударь, действительно нет сердца.

Он что-то ответил. Каролина даже не пыталась понять – что. Подступающая дурнота заставляла опасаться нового обморока. Собрав всю свою волю в кулак, стараясь ровно держать спину она повернулась к двери, колыхающейся впереди словно в тумане.

У дверей маячили бледные лица матери и Силены.

– Каролина? Ты в порядке?

– Нет. И не должна. Если бы после всего, что случилось за эти дни я была бы в порядке, то кем бы я была? Поможете подняться к себе в комнату?

– Я предупреждала тебя. Я тебе говорила…

– Я знаю, мама. Помню. Но я не сомневалась в том, что Сид не станет убивать.

– Не сомневалась? Тогда ты совсем не поняла, за кого вышла замуж.

Как только они добрались до комнаты. Каролина без сил упала в кресло, спрятав лицо в руках.

Ей хотелось, чтобы мать ушла, оставила её одну. И в тоже время она боялась одиночества, боялась необходимости посмотреть в лицо собственным страхам.

– Вы знали, что он собой представляет, матушка? И всё-таки настояли на нашем браке.

– У меня не было выбора.

– Выбор есть всегда! Просто в тот раз между своим спокойствием и моим вы выбрали себя. Вот и всё.

– Каролина, я понимаю, что ты сейчас в шоке. Ты потрясена. К убийствам людей никогда нельзя привыкнуть. Но прошу тебя, не принимай поспешных решений.

– Вы хорошо меня знаете, матушка, раз так легко предсказываете то, что я чувствую? Скажите, а вам никогда не приходило в голову мысль, что смерть вашего первого, столь горячо любимого любовника, лично для вас была благом? Отец, каким бы он там по происхождению низким не был, какие бы ошибки не совершал, к вам относится с неизменной любовью и нежностью. Дождались бы того же вы и ваши дети от Кайлов? Это же настоящие тигры! Не знающие ни любви, ни нежности, не снисхождения!

– Каролина, тебе не кажется, что сейчас, будучи на эмоциях, ты слишком строго судишь мужа? Если уж тебе пришла охота сравнивать моих мужчин между собой, то я, отбросив деликатность, тоже сравню твоих и напомню, что это не Сид, а Питер начал плести интриги. У него не хватило храбрости даже не то, чтобы самому выстрелить в чужую спину – он нанял для этого наёмников! И после всего случившегося вместо позорной плахи, причитающейся щенку по закону, Сид позволил умереть ему с оружием в руках.

– У Питера не было против Сида шансов!

– Ты, кажется, забыла, что твой муж серьёзно ранен? Сид действительно бывает тигром, но лишь с теми, кого считает врагом. Друг он верный. И, согласись, каким бы Сид Кайл не был с другими людьми, к тебе он всегда был добр?

– Добр? Да. Наверное, так! С чего бы ему проявлять ко мне жестокость? Он ведь из тех, кто охотится на кабанов, медведей и пантер. А я всего лишь жалкая лань. Нет, в его глазах я даже хуже – послушная тёплая овца! Он не любит меня, не уважает. Может быть хочет. Не более того.

– Каролина! Да ты хоть понимаешь, что сейчас несёшь?! – ахнула мать.

– Я пыталась! Я честно пыталась играть по вашим правилам. Хотела стать такой, какой вы хотели меня видеть – доброй, ласковой, нежной, послушной женой. И кто, скажите, стал от этого счастливее? Давайте будем честны, матушка, мне этого зверя не приручить. Ничего из того, что я могу дать мужчине ему попросту не нужно. Ну, разве что за исключением наследника?

– Каролина…

– И я не собираюсь всё оставшуюся жизнь стучаться в наглухо запертую дверь! Я ухожу!

Тяжелая родительская длань опустилась на щёку. Перед глазами на миг замельтешили мелкие тёмные мошки.

Охнув, Каролина схватилась рукой за щёку.

Она недоверчиво глядела на мать. За всю её жизнь Фиона никогда ни на кого не поднимала руку.

– Глупая девчонка! Ты поставила целью испоганить свою жизнь? Самое печальное, что, если ты задумаешь это сделать, мне тебе не помешать. Ты меня не послушаешь. Ты никого не послушаешь – сделаешь по-своему. Тебе кажется, что наш славный маршал недостаточно любит тебя? И вот, словно закусившая удела, понесшая, не разбирая дороги, лошадь ты готова наломать дров? Сломать себе шею? В глубине души ты ведь надеешься, что если побежишь, Сид кинется тебя останавливать? Этого не будет. Твои слова он примет за чистую монету. Попробуешь уйти – тебя отпустят. Только сначала реши для себя – ты действительно этого хочешь? Хочешь остаться нищей? Одинокой? Вместо того, чтобы быть второй дамой в государстве, купающейся в роскоши и любви?

Я помню себя в твои годы, потому что когда-то я тоже была глупой, наивной, романтичной девчонкой, не желающей идти на компромиссы. Возомнившей, что смогу получить всё что хочу. Всё – и сразу. Я была такой, как ты.

Но потом на горьком опыте пришлось узнать истину: жизнь – это искусство компромисса и выбора. Особенно если живёшь рядом с таким мужчиной как Сид Кайл.

– Живешь? – горько, почти истерично расхохоталась Каролина. – Или всё-таки выживаешь?