Анна Бэй - Вопреки. Том 3 [СИ]

Блэквелл вспомнил свои слова во время их последнего секса: «ты отдаёшься, как в последний раз!». И это было правдой, эти ласки были её последними. А первую свою ночь она отдала ему в обмен на свободу, которую потратила на свою смерть.

И умерла.

Блэквелл громко закричал от боли и злости, чем испугал Люцифера, который встал на дыбы. Алиса была настолько непостижима для него, что это сводило его с ума даже тогда, когда, казалось бы, транс Архимага должен был притупить все чувства.

Боль была невыносимой.

«Только пока вы сильнее» — это последние слова, что она решила ему сказать. Суть записки была… и не рапортом и не прощанием, это было что-то в очередной раз про силу, на которой, как казалось Блэквеллу, Алиса была зациклена.

Ни слова о том, что действительно важно для него. А важна лишь она, то, что было между ними.

— Ты обещала, что не оставишь меня одного, пока я сам не прогоню! — сказал он, обращаясь к небу.

Люцифер вёл себя тихо, лишь испуганно фыркал, когда гроза гремела, закладывая уши. Этот конь мало чего боялся, но погода в этот день была ужасающая, под стать событиям.

Они заехали в ворота замка и увидели Флэтчера, идущего на встречу.

— Винсент, ты выбрал не то время для своего безумия. Мне не интересно, что там у тебя в голове сейчас, но два Архимага в плохом настроении мы не потянем.

Блэквелл посмотрел своими дьявольскими глазами на Флэтчера и спрыгнул с коня.

— Я в душе ебу, что ты мне сейчас говоришь, и не горю желанием разбираться. Оставь меня. ВСЕ ВОН ИЗ МОЕГО ДОМА!

— Блэквелл, приди в себя и живо иди приводи её в чувства!

Герцог не хотел слышать имя Алисы, даже упоминания о ней приносили невероятный хаос и боль. Замок затрясло, от чего Люцифер начал беспокоиться.

— Думай, что говоришь! Я не хочу о ней ничего слышать и знать. Сожгите и заройте её где-нибудь, чтобы я не знал!

— Винсент, ей нужна твоя помощь, она тебе помогала, несмотря ни на что, когда остальные тебя уже со счетов списали. Пора возвращать долги.

— Как ты, блядь себе это представляешь?! С того света не возвращают!

— Ты о чём? Алиса жива!

Винсент поражённо смотрел, едва сдерживая чувства.

— Повтори.

— Да что с тобой!? Ты думал, она умерла? Тьфу на тебя! Алиса совсем плоха, но пока жива, слава богу! — он не успел договорить, как Винсент срывался с места и побежал в замок, — Подожди, я же не такой резвый уже… Да что б вас, молодых!

Блэквелл мчался, сбивая всё и всех с ног, надежда сводила его с ума. Когда он ворвался в больничное крыло западной башни, то увидел полные палаты раненных воинов. Медсестры сбивались с ног, на всех раненных не хватало ни рук, ни лекарств. Винсент искал сквозь толпы стонущих бойцов хотя бы след Алисы, но тщетно.

— Лорд Блэквелл, а я за вами. Флэтчер сказал, что вы вернулись. Пойдёмте срочно к ней, она почти не дышит.

Лицо Дэна Рида было зеленоватого оттенка, его раны были уже обработаны и забинтованы. Он, похрамывая, повёл за собой Хозяина замка за собой.

— Где Найджел? — спросил Риджерс.

— Он мёртв, мне очень жаль.

Рид молчал и шёл дальше, Винсент чувствовал его боль, это было в воздухе.

— А Некромант? Это правда? Неужели конец?

— Нет, он жив, — пришлось ответить Блэквеллу.

— Но как? — Рид сокрушенно остановился. В глазах этого человека была боль и паника.

Лорд Блэквелл знал, что такое паника не понаслышке: когда воцарилась Ксенопорея, людей охватила анархия. Привычная жизнь и все планы в момент разрушились, не было ничего обычного, люди не знали, что будет завтра, цеплялись за воспоминания и ходили кучками, как овцы, лишившиеся пастуха. И это стадо стало лёгкой добычей для врага, который направлял их массами на подчинение Ксенопорее, или на смерть. Такие глаза Блэквелл видел часто, это плохой симптом, означающий скорое предательство или смерть.

— Ты наверно сейчас не видишь в этой жизни никаких возможностей на то, ради чего мы боремся, Дэн, как и я десять минут тому назад. Но поверь мне, надежда есть и сейчас она в плохом состоянии, но главное жива! — сказал он молодому человеку, подойдя в упор и положа ему руку на плечо.

— Вы про Алису? — говорил воин «Омеги» неуверенно, на что Блэквелл кивнул, — Вы же знаете, как ей помочь?

— Буду знать, когда разберусь что с ней. Так плоха?

Дэн не ответил, лишь остановился у двери, комнаты Алисы, где дежурили оставшиеся члены «Омеги». Он смотрел пустым взглядом на дверь, будто не верил в то, что происходит. Блэквелл внезапно сказал:

— Ты сильно изменился, Дэн.

— Да. Сколько прошло? Неделя? Две? Я стал другим, совсем другим, — Риджерс перевёл пустой взгляд на Блэквелла, — Я теперь понимаю о чём меня предупреждали… говорили, что нельзя связываться с Алисой, потому что…

— …Потому что ничто уже не станет прежним. — закончил фразу Винсент, — Она словно глаза открывает, смотришь на всё иначе, будто до этого был слеп или глубоко спал.

— Нет, мне говорили, что с командиром с клеймом Лимбо я очерню своё имя, но то что сказали вы — вот это на самом деле произошло. Я не стал грязнее, а наоборот… теперь я вижу, как всё вокруг грязно. Всё, кроме неё. — Рид затаил дыхание.

— Дэн, ты вообще почему здесь? Ты должен быть на ортоптере.

— Прибыл, как узнал, что Алиса с остальными подалась в Аманту.

— Кто тебя сменил?

— Никто, — робко ответил он, — Я готов сейчас же возвратиться.

Блэквелл сокрушительно посмотрел на молодого человека:

— Немедленно. Я тебя на кол посажу, если что-то произойдёт с Матильдой и ребёнком. УБЬЮ! ЖИВО!

Громка дыша от негодования и скопившегося гнева, Блэквелл схватился за голову и заметался по коридору. Он снова терял контроль, но этого допустить было нельзя.

С трепетом приоткрыв дверь спальни, Блэквелл увидел небольшую скромно обставленную, но уютную комнату с небольшой кроватью, на которой лежала хрупкая девушка, а рядом с ней на стуле сидел потерянный Артемис Риордан. Винсент подошёл к кровати и заметил несколько странных деталей: руки девушки были обездвижены заклятием, на прикроватной тумбочке пустой бутылёк с сонным зельем, по всей кровати осколки оконного стекла в крови.

— Риордан, докладывай! — не сводя глаз с мирно спящей девушки, приказал он.

Артемис встал и вытянулся в струну. Он медлил с докладом, явно пребывая в шоке.

— Её глаза… совсем чёрные, — потерянно произнёс он, — Ты сказал увезти её, и я положил её на Крема. Мы и двадцати вёрст не проехали, как конь начал фыркать и брыкаться, он будто сбрендил и тогда я понял, что дело в ней, но она всё равно была как… мёртвая, сердце не билось, — его голос сломался из-за подступивших слёз, он глубоко вздохнул и продолжил, — Когда уже подъезжали к Мордвину, я держал её на руках и тут увидел, что из её ушей пошла какая-то чёрная дрянь. А потом она открыла глаза, я чуть со страху не умер! — сказал Артемис сам не свой от ужаса.