Екатерина Бэйн - Нежданная ученица

— А когда это случилось?

— Год назад, — припомнила Эвианн, — да, почти год прошел.

— Как его имя?

Обе сестры как по команде задумались, как будто вопрос был неимоверно сложен.

— О-о, — протянула Мидара, — смешно, но я не помню. Мы всегда называли его «господин маг». Да зачем это тебе, Эйлар?

— Это может оказаться важным.

— Значит, ты на самом деле считаешь, что это его рук дело?

— Насколько я понимаю, это сделала владетельница. Но для этого она использовала тарры. А тарры вполне мог сделать и ваш прежний маг.

— Она опять за свое, — скривилась Мидара.

— Вы можете думать о сэре Хьюго все, что угодно. Это ваше право. Но ему ни к чему было делать тарры, когда в наличии есть иные, более безопасные способы. Доверять тарры со столь мощным зарядом в руки желающей отомстить владетельнице — опасное и непредсказуемое дело. Между прочим, для проклятия вовсе необязателен визуальный контакт, в отличие от использования тарр.

— Что? — переспросила Эвианн, — что такое визу… как там дальше?

— Она имеет в виду, что ему не нужно было нас видеть и смотреть нам в глаза, — угрюмо пояснила Мидара, видимо, аргумент показался ей весомым, — он мог просто сидеть у себя в комнате и произнести нужные слова.

— Не только, — уточнила Эйлар, — для того, чтобы проклятие возымело силу, нужно еще кое-что.

— Что?

— Вещь, принадлежавшая тому, на кого хочешь наложить проклятие, либо его частица.

— Частица? Брр, — поежилась младшая сьерра, — что ты хочешь этим сказать?

— Сегодня ты побила все рекорды тупости, — вмешалась старшая, — она имеет в виду волосы, ногти и тому подобное. Ведь так?

— Да, — согласилась Эйлар, — но не всегда дело обстоит столь романтично.

Глаза Эвианн стали круглыми и заинтересованными, а Мидара скривилась. Она была не в пример сообразительнее сестры.

— Полагаю, сэр Хьюго вполне мог достать что-либо, принадлежащее вам, — сказала Эйлар, — это нетрудно.

— Согласна. Но все-таки… Все-таки, он чертовски подозрителен.

— Мид! — воскликнула Эвианн, — знала бы ты, как выглядишь, когда начинаешь чертыхаться. Невинный младенец, изрыгающий такие проклятия!

— Устами младенца глаголет истина, — огрызнулась та и повернулась к ученице мага, — допустим. Только допустим, что Эгла использовала тарры, оставшиеся от прежнего мага. В конце концов, это не столь важно. Но для чего тебе потребовалось знать его имя и местонахождение?

— Теперь ты говоришь, как настоящая тупица! — торжествующе заметила Эвианн, — конечно, для того, чтобы найти его. Правда, Эйлар?

Она с восторгом взглянула на девушку, явно гордясь собственной сообразительностью.

— Именно так, — согласилась та, — если ваш прежний маг жив, только он сумеет снять проклятия. Если же нет…

— Тогда что?

— Тогда нужно узнать, какие способы снятия он предпочитал.

— Боже, — простонала Мидара, — думаешь, это так просто сделать? Откуда нам знать?

— Маг, использующий тарры для проклятий, явно проделывал это не впервые. А стало быть, кто-то должен знать, как именно он снимал свои проклятия.

— И кто? Кто мог это знать?

— Я здесь всего два месяца, — Эйлар пожала плечами, — вы — гораздо дольше. И вы наверняка должны знать людей, которые знали этого мага или общались с ним.

Мидара глубоко задумалась. Эвианн по своему обыкновению принялась всхлипывать, признав эту идею абсолютно безнадежной.

— Ну хорошо, — проговорила старшая сьерра наконец, — допустим, выяснить это просто. Но что потом?

— А потом нужно снять проклятие.

— Так просто? Взять и снять?

В голосе сьерры было неприкрытое неверие.

— Его очень просто снять, нужно только знать, как.

Мидара пожала плечами.

— Ладно. В конце концов, кто тут маг. Но у меня есть еще вопросы. К примеру, каким образом мы сможем оставаться тут, сняв проклятие. Эгла наверняка на стенку полезет. Я не спорю, зрелище увлекательное, но за несколько последних дней мы узнали о ней много нового.

— Что тут непонятного? — просипела Эвианн, вытирая глаза и многострадальный нос, — нам вообще нельзя тут оставаться. Чтобы эта дрянь имела возможность каждый день глумиться над нами? Думаешь, она откажет себе в этом удовольствии?

— Сомневаюсь, — сестра скорчила еще одну гримасу, не шедшую ни в какое сравнение с предыдущими, — я наслушалась еще вчера, но уж Эгла постарается. Отыграется за все, гадюка. Так, — она сжала виски пальцами, — сейчас все молчите, я буду думать. Эйлар, сядь пока вон на тот стул. И запомни, тебе вовсе необязательно стоять перед нами навытяжку.

Эйлар осмотрелась, ища хоть какой-нибудь стул. Она заметила его у стены, рядом со столиком, покрытом длинной скатертью с бахромой. Именно эта скатерть и спасла ее.

Дело в том, что как только Эйлар собралась сесть, дверь отворилась. Точнее, распахнулась во всю ширь. Движимая более инстинктами, чем разумом, девушка метнулась под стол, прячась в длинных пышных складках скатерти. И сделала это очень вовремя.

Ни Мидара, ни Эвианн не успели ничего предпринять, да что там, даже осознать сам факт вторжения. Они с изумлением взирали на вошедшую. Правда, через несколько секунд изумление сменилось неприкрытой ненавистью.

— О, — сказала властительница, — приятно видеть вас вновь в вашем нынешнем воплощении. Мидара, ты просто куколка. Я не настаиваю, чтобы ты вставала в моем присутствии, тебе трудно слезть с этого дивана. Но ты, Эвианн…, — она посмотрела на младшую сьерру.

— Ты уже сделала все, что хотела, — прошипела Эвианн, не трогаясь с места, — тебе не напугать меня больше.

— Ты уверена? — мягким голосом спросила Эгленис, — а я думаю, что есть кое-что, способное напугать тебя еще сильнее. Хотя я не могу не признать, что в твоем нынешнем виде ты мне нравишься гораздо больше. Теперь в твоем облике появилась законченность.

Мидара повернула голову в сторону сестры.

— Встань, — негромко, но властно велела она.

Эвианн перекосило, но она подчинилась. От ее прежнего слезливого состояния не осталось и следа. Мидара поерзала на диване, придвигаясь к краю, потом спрыгнула на пол и изобразила изящный реверанс.

— Приветствуем вас, о сиятельнейшая владетельница Тариолы и всех прилегающих к ней земель. Поистине, это счастье — лицезреть вас в нашем скромном жилище.

— Да, — кивнула властительница, — твой язык по-прежнему напоминает жало змеи. Может быть, сделать его еще более похожим?

— Прошу, — отозвалась Мидара, на мгновение высунув язык, — и тогда я ужалю тебя им куда более буквально.

— Какая грозная малютка, — усмехнулась Эгленис, — мне уже страшно.

— А тебе всегда было страшно, — продолжала бесстрашная Мидара, — ты боялась править, боялась отдавать приказы, даже дышать боялась. Ты и сейчас боишься. Ты словно крыса, которую загнали в угол. В жизни не видывала более жалкого и омерзительного создания, чем ты, Эгла.