Екатерина Бэйн - Найденыш [СИ]

— Это мое дело, зачем, ваше величество.

Оливетт тут же перестала дрожать, на ее щеках появилась краска, а из глаз исчезло затравленное выражение. Она спасена. Теперь никто не посмеет утверждать, что в смерти короля есть ее вина.

— Мы пригрели змею, — проговорила она громко, — вот, как ты платишь за доброту, мерзавец!

Лицо Ромейн искривила брезгливая гримаса, которая тут же исчезла. Гадость, какая же гадость все это!

Королева хлопнула в ладоши, призывая стражу, которая незамедлительно явилась.

— Взять его, — приказала она и была в это мгновение чудо, как хороша, — это убийца нашего любимого короля.

Филипп молчал, не сводя с Лукаса изумленного взгляда. Поэтому от него не укрылось замешательство последнего, когда прозвучал приказ королевы. Замешательство, непонимание и боль, промелькнули и исчезли.

— Хорошо, — медленно сказал король, — уведите его.

Он развернулся и взглянул на Оливетт. Ничего не изменилось. Она снова дрогнула и съежилась.

— Теперь вы.

— Я не…

— Молчать. Вы немедленно убираетесь отсюда в загородный дом, где и будете находиться неотлучно. Я запрещаю вам появляться здесь.

— За что же такая немилость, ваше величество? — рискнула спросить Оливетт.

— Хотите, чтобы я это сказал? — вдруг прошипел Филипп, меняясь в лице, — в самом деле?

Королева поспешно замотала головой. В глазах короля она увидела такую ненависть, от которой просто кровь в жилах стыла.

— Вон, — сказал Филипп напоследок и отправился к двери.

Подходя к выходу, он впервые заметил Ромейн и слегка удивился, откуда она здесь. Впрочем, тут же понял, откуда. Но девушка смотрела в пол с таким ничего не выражающим и пустым лицом, что подозрительность Филиппа, обостренная несчастьем, усилилась в сотню раз.

Правда, говорить он ничего не стал, не стал и задерживаться в комнате.

Лишь после его ухода Оливетт смогла обрести жалкие остатки собственного достоинства. Она тряхнула волосами и направилась к двери.

— Пойдем, — велела она Ромейн, — нас гонят вон из собственного дома по нелепой прихоти нового короля.

Наперсница направилась вслед за ней, так и не сказав ни слова.

Филипп не ложился спать, размышляя о происшедшем. Он знал, он чувствовал, что смерть короля не случайность, и это подтвердилось. А теперь он столь же безошибочно чувствовал, что Лукас лжет. Он не может быть убийцей, у него нет причин для этого, нет и никогда не было. А у Оливетт были эти причины, и весьма веские. И еще кое-что. Порою Филипп ловил странные взгляды Лукаса, бросаемые на королеву. А что, если предположить…

Просидев в кресле у камина полночи, Филипп сумел найти объяснение происходящему. Он не был ни тугодумом, ни идиотом. И для того, чтобы все окончательно выяснить, новый король направился навестить заключенного.

Удалив стражу и оставшись с пленником один на один, Филипп некоторое время молчал, в упор глядя на него.

Лукас сидел на жесткой койке, сложив руки на груди, прямой и неподвижный, с ничего не выражающим лицом.

— Зачем ты это сделал? — наконец спросил король.

Лукас мельком взглянул на него и снова опустил глаза.

— Что ты молчишь? Думаешь, я не знаю, что сам ты никогда бы до такого не додумался? Думаешь, я не понимаю этого? — Филипп сел рядом с ним, — давай говорить прямо, Лукас. Для кого ты это сделал? Кто толкнул тебя на это?

— Никто, — отозвался Лукас, разлепив непослушные губы.

— Неужели? Ты считаешь меня дураком, Лукас? Эта самая Никто всю жизнь мечтала избавиться от мужа. Ты ей помог, спасибо. Она сказала тебе «спасибо»? Что-то я не припомню. Обрети разум, Лукас. Эта твоя госпожа Никто просто использовала тебя. Она всех использует ради своей выгоды. Ты же сам видел, как она тебя предала. И после этого ты будешь молчать?

— Я не понимаю, о чем вы говорите, ваше величество, — упрямо заявил Лукас, — мне некого выгораживать. Я сделал это сам.

— Идиот, — простонал Филипп, — полный идиот. Ты хочешь умереть за человека, который этого не стоит.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — повторил тот.

— И это все, что ты можешь мне сказать? Ты убил моего отца, своего короля, от которого ничего, кроме добра не видел, ради этой… этой… — он на мгновение задохнулся от ярости и не мог подобрать слов, — да она же смеется над тобой! Она нашла дурака, который будет таскать для нее горячие каштаны из огня. Хорошо она отомстила своему мужу, ничего не скажешь!

— Я сделал это для себя.

— Тебя осудят и казнят, — король встал, — ты этого хочешь?

— Я готов ответить за содеянное.

— Болван, — бросил Филипп, — ты безнадежный болван. Тебя обвели вокруг пальца, ты и рад — радешенек. Что еще тут можно сказать!

Он махнул рукой, досадуя на собственную беспомощность и вышел, захлопнув за собой дверь камеры.

Вернувшись в свои покои, Филипп прошел мимо проснувшегося Люка, остановился, а потом вернулся назад.

— Люк, — сказал он.

— Да, ваше величество?

— Мне нужна мисс Шиниз.

— Что, сейчас? — изумился плохо соображающий после сна парень.

Король покачал головой.

— Спроси еще что-нибудь столь же умное. Конечно, нет. Завтра с утра займешься этим. До полудня она должна быть здесь. Главное, не поднимай шума. Об этом никто не должен знать.

— Но ваше величество, она должно быть сейчас с королевой, а ее вы отправили…

— Я знаю, куда я ее отправил, и это совсем не то место, куда бы я хотел ее отправить на самом деле. Мне все равно, где она сейчас, но завтра она должна быть здесь.

— Ее величество?

Филипп на мгновение прикрыл глаза рукой.

— Люк, почему ты такой тупой? Или ты со сна всегда плохо соображаешь? Я сказал: мисс Шиниз. Мне нужна мисс Шиниз. Ты понял или мне повторить это еще раз?

— Я понял, — Люк поспешно закивал.

— В таком случае, ты знаешь, что тебе следует делать.

— Да, но…

— Что? — он повернулся к слуге, — что ты опять не понял?

— Я все понял, ваше величество, я только хотел спросить. А что, если мисс Шиниз не захочет сюда идти?

— Ты, кажется, мужнина, а не манная каша. Не захочет, притащи силой.

— Но ведь вы велели не поднимать шума, — напомнил ему Люк.

И Филиппу очень захотелось дать ему подзатыльник.

— Притащи, не поднимая шума. И не задавай идиотских вопросов. У меня уже голова болит.

— Ваше величество, — жалобно протянул парень, — как же можно силком тащить мисс Шиниз? Она такая… такая…

— Какая? Ты что, боишься к ней притронуться?

— Нет, но я просто не представляю…

Филипп тяжело вздохнул.

— Я знаю, что она очень высокомерная девица и слишком много о себе мнит. Ты ведь это имеешь в виду, Люк? Иногда в ее присутствии я сам теряюсь в догадках, кто кому должен прислуживать. Но не забывай, что она всего лишь наперсница королевы, не более того.