Екатерина Бэйн - Найденыш [СИ]

— Тоже мне, секрет. Достаточно только посмотреть, как они глядят друг на друга. Королева смотрит так, словно перед ней редкое лакомство, до которого невозможно добраться, а принц… сразу видно, что он ее терпеть не может.

— Как занятно, — хмыкнула девушка.

— Посмотрим, что будет теперь, — подытожила Мэгими.

— Да, посмотрим. Ну что ж, я пошла.

— Осторожнее, — привычно посоветовала ей та.

В комнате и в самом деле было пусто. На столе стоял нетронутый завтрак, прикрытый салфеткой. Ромейн постояла, не зная, что делать. Может быть, уйти, раз королева еще спит. Но тут из спальни послышался голос Оливетт:

— Это ты, Роми?

— Да, госпожа. Доброе утро.

— Я сейчас выйду.

Она появилась через пять минут. Ромейн присела, украдкой разглядывая ее лицо. И какие сюрпризы ждут нас сегодня?

Оливетт нервничала, причем, делала это столь явно, что и слепой заметил бы. Женщина поминутно кусала губы, не могла усидеть на одном месте, а к завтраку едва притронулась. К тому же, она очень часто поглядывала на дверь. Ромейн не знала, что именно ее беспокоило. Может быть, приход мужа? Или вчерашняя встреча с Лукасом? Что, в конце концов, происходит? Того и гляди, королева начнет в отчаяньи заламывать руки и бегать по комнате.

— Вы хорошо себя чувствуете, ваше величество? — рискнула девушка.

И получила в награду негодующий взгляд.

— Я уже и забыла, когда чувствовала себя хорошо. А в чем дело, Роми? Что за неуместные вопросы?

— Прошу прощения, ваше величество.

— Какая бестактность! И вообще, я не понимаю, что ты здесь делаешь? Разве я тебя звала?

— Нет, но…

— Что «но»? Хватит. Ступай отсюда, и приходи лишь тогда, когда тебя позовут.

Ромейн сощурила глаза. Сколько можно это терпеть? До каких пор это будет продолжаться? Оливетт постоянно обвиняет ее в том, что она не делала и делать не обиралась, регулярно срывая на ней свое плохое настроение. Если она приходит, ее тут же гонят, если нет — немедленно зовут, обвивая в нерасторопности. Причем, в обоих случаях она только исполняла указания королевы!

Ромейн молча развернулась и вышла.

Мэгими, подняв голову на звук, хотела что-то сказать, но осеклась. Она собралась подняться на ноги, но в это время на столе треснул графин, заливая все кругом водой, а остальные предметы задрожали и принялись подпрыгивать, включая и стул под девушкой.

— Успокойся, — сказала Мэгими очень мягким тоном, — Роми, ты меня слышишь? Успокойся, ладно? Возьми себя в руки, пожалуйста.

Но Ромейн уже взяла. Она перевела дыхание и оглядела место побоища. Никаких особенных повреждений, кроме графина, не обнаружила.

— Извини, — проговорила она.

— Ничего. Но с этим нужно быть поосторожнее. Хотя я тебя очень хорошо понимаю. Она и святого из себя выведет. Что на сей раз?

— Мне надоело это терпеть, — прошипела Ромейн, — что бы я ни сделала, все не то и все не так.

— Со мной было то же самое, — сочувственно заметила Мэгими, — постарайся не обращать внимания. Ты ведь знаешь, для тебя это особенно важно.

— Я знаю, — девушка села на стул и поморщилась, заметив, что со стола капает вода, — черт возьми. Графин треснул.

— Да пустяки, — махнула рукой ее собеседница, — велю принести другой, вот и…

Она осеклась во второй раз. На ее глазах трещина в стекле начала уменьшаться, а потом исчезла совсем. Вода, извиваясь, словно живое существо, потекла к щели в полу и просочилась сквозь нее.

— Мама, — вырвалось у Мэгими.

Пару секунд она просидела с вытаращенными глазами и раскрытым ртом, а потом выпалила:

— Первоклассное колдовство. Давненько я такого не видела.

У Ромейн вырвался смешок.

— Рада, что тебе понравилось. Вообще-то, это довольно просто. Магия обратного действия.

— Возможно, для тебя это и просто. Ты ведь очень сильна. Наверное, будешь сильнее даже Меора, со временем.

— Меор — очень средний маг, — снисходительно пояснила Ромейн, не испытывая к бывшему учителю никакого почтения.

Зато Мэгими снова открыла рот от изумления.

Но продолжать эту занимательную беседу им не дали. Распахнулась входная дверь и в приемную влетела Сэлли. Именно влетела, а не вошла, как обычно. Лицо у нее было испуганным, губы дрожали.

— Кошмар! — вскричала она, — это просто ужас какой-то! Господи!

— Что случилось? — Мэгими вскочила на ноги.

— Где кошмар и ужас? — спокойно спросила Ромейн.

— Там, — и Сэлли махнула, рукой, — боже!

— Да что произошло, Сэлли?

— Его величество, боже, ему так плохо! Кажется, он умирает.

— Что-о?! — громко вскричала Мэгими и помчалась к выходу, по пути уронив стул.

— Король умирает? — переспросила. Ромейн недоверчиво, — но почему? Я хочу сказать, с какой стати?

— Не знаю я, с какой стати, — ответила служанка, приходя в себя, отчего в ее тоне появились знакомые ворчливые нотки, — но говорят, ему стало плохо сразу после завтрака.

— Съел что-то не то? — предположила девушка.

— Я там не была. И вообще, хватит тут болтать, Роми. Иди, скажи ей, — она мотнула головой в сторону королевских покоев.

— А сама что? Боишься?

Сэлли презрительно фыркнула.

— Глупости. Иди, не бойся, она не расстроится, — она поспешно прикусила язык, но было поздно.

Слова уже вылетели и вернуть их назад было невозможно.

— Ой, что ж это я ляпнула-то, — затараторила Сэлли, — сама не знаю, что это на меня нашло. Конечно, расстроится. Давай, иди, Роми.

Ромейн сдержала смешок и отправилась к двери. Ну разумеется, королева расстроится. Очень расстроится оттого, что король еще не умер. Сэлли только высказала вслух то, что давно было всем известно. Уж кто-кто, а Оливетт о смерти мужа горевать не станет. Она его терпеть не могла.

— В чем дело? — недовольно спросила королева, когда девушка вошла в комнату, — я, кажется, велела тебе не заходить сюда, пока тебя не позовут. Что у тебя с головой, Роми?

— Я зашла лишь на минутку, ваше величество, — с ледяной вежливостью произнесла Ромейн, отвешивая поклон, достойный торжественных приемов, — только для того, чтобы сообщить вам ужасную новость. Его величеству очень плохо.

— Что? — переспросила Оливетт отрывисто, сцепляя дрожащие руки и пытаясь унять радостную улыбку, которая так и норовила появиться на лице.

Ромейн повторила свои слова, словно прилежная ученица.

— Боже. Полагаю, я должна пойти к нему.

Королева подошла к зеркалу и поправила волосы. Лицо ее было абсолютно спокойным, она уже взяла себя в руки.

— Пойдем со мной, Роми. Наперсница должна сопровождать свою госпожу в таких случаях. Следует неукоснительно соблюдать этикет, не так ли?

И не дожидаясь ответа, Оливетт вышла за дверь.

Она шла по коридорам медленно, склонив голову. Все, кто встречался ей по пути, сочувственно сторонились, полагая, что женщина скорбит о болезни короля. Но Оливетт прятала не горе, она скрывала радость и торжествующую улыбку. Она была счастлива.