Екатерина Бэйн - Найденыш [СИ]

— Я удивлен, мисс Шиниз. Вы просто так пришли и вас не пришлось уговаривать? Странно. Я ожидал, что вас сюда, принесут.

— Вот это вряд ли, ваше величество, — с полной серьезностью отозвалась девушка, хотя ей очень хотелось фыркнуть, — мистер Тернер почему-то боится применять ко мне силу. А что касается уговоров, то ему все-таки пришлось меня уговаривать, разумеется.

— Ну слава Богу, мне сразу полегчало, — съязвил Филипп, — а то я уже начал опасаться, что с вами что-то случилось. Итак, мисс Шиниз, вы здесь потому, что я хочу задать вам пару вопросов. Это касается смерти моего отца. Что вы знаете об этом?

— Ничего особенного, ваше величество. Я слышала, признание мистера Лукаса, я ведь была там.

— Вот именно, что были. И я видел выражение вашего лица. Вы что-то знаете, не так ли? Что?

Ромейн промолчала.

— Мисс Шиниз, — почти прошипел король, — не пытайтесь играть в свою излюбленную игру. Только не сейчас. Я хочу услышать ответ и я его услышу. Итак?

— Я знаю, что король умер не своей смертью, — ответила Ромейн.

— Откуда вы это знаете?

— Вы сами это говорили тогда, ваше величество. Не помните?

— Неужели? И как он умер? Какова была причина его смерти?

— Яд.

— Что? Что-о? — глаза Филиппа расширились.

Он вдруг схватил ее за плечи и как следует встряхнул.

— Откуда вы это знаете? Ну-ка, немедленно, откуда?

— Прекратите это, — прошипела Ромейн таким голосом, что он неожиданно подчинился, хотя и сам не понял, почему.

Ему на мгновение показалось, что в комнате резко похолодало, а голову как будто сжал тесный обруч. Но это ощущение длилось всего несколько секунд.

— Это никакой не секрет, — продолжала девушка, но уже гораздо спокойнее, — я просто догадалась. Священник говорил о баранине и холодных напитках. А на теле короля не было ран. Что это, если не отравление?

— Ясно, — Филипп уже пришел в себя, — мисс Шиниз, вам следует помнить, как нужно ко мне обращаться. Сегодня я не в том настроении, чтобы сносить ваше хамство.

— Да, ваше величество. Я все сказала, ваше величество.

— Нет, не все. Вы не сказали, кто его убил.

— Лукас, — Ромейн слегка приподняла брови, — его убил Лукас, ваше величество. Он сам в этом признался.

— Признался? Черта с два. Он только взял на себя чужую вину. И ты знаешь, чью. Ну?

— Не понимаю, ваше величество, что вы от меня хотите?

— Это ты передала ему яд? — быстро спросил король.

Ромейн вытаращила глаза:

— Что?

— Ты передала ему яд? — он сильно сжал ее подбородок и поднял голову, — ты?

— Нет, — она освободилась одним неуловимым движением.

— Не надо мне лгать.

— Нет! — вдруг закричала Ромейн да так, что у Филиппа от ее крика заложило уши, — я ничего об этом не знала!

Громкий звон заставил его подпрыгнуть. Король стремительно обернулся и увидел, что из обоих окон вылетели стекла.

— Черт, — вырвалось у него, — ты не могла бы орать потише? Подумают, что я тут шкуру с тебя спускаю.

Он не успел договорить. Распахнулась дверь и в комнату влетел Люк с огромными глазами на пол лица и мечом в руке.

— Что случилось, ваше величество? — завопил он ненамного тише, чем Ромейн.

Филипп поморщился.

— Ничего. Убери это, — и указал на меч, — что за ерунда. Мы с мисс Шиниз просто беседуем.

Люк помедлил, но меч все-таки опустил, продолжая осматривать комнату. Разумеется, от его взгляда не ускользнули осколки на полу и пустые рамы.

— Что это? — ахнул он.

— Ничего, — король снова начал раздражаться, — проваливай. Когда мне будет нужна твоя помощь, я непременно сообщу тебе об этом.

— Но ваше величество…

— Проваливай, я сказал.

Люку пришлось подчиниться. Проигнорировать прямой приказ он не посмел. Дверь за ним закрылась.

— Продолжим, — как ни в чем не бывало заметил Филипп, обращаясь к Ромейн, — кстати, не знал, что ты можешь так кричать. По правде говоря, я вообще не думал, что ты это умеешь.

Ромейн молчала. Она крепко стиснула зубы: и пыталась не злиться. Хотя с другой стороны, она уже и так сделала достаточно для того, чтобы ее обвинили в колдовстве. И даже слишком много.

— Значит, ты не передавала ему яд. Тогда кто?

— Не знаю.

— Не лги.

— Я не знаю, — отчеканила она, — я вообще ничего об этом не знала до тех пор…

— До тех пор? Продолжай, хорошее начало.

— До тех пор, пока не увидела, как умер король, — закончила девушка.

— И что ты поняла после этого?

Лицо у Ромейн было настолько замкнутым, что создавалось впечатление, будто она надела маску. На последний вопрос она не ответила.

— Я спросил тебя. Не надо молчать. У тебя ничего не выйдет. Уж можешь мне поверить, я знаю множество способов развязывания языков.

— Я в этом не сомневаюсь.

— Что ты сказала?

— Я сказала: я в этом не сомневаюсь. Я уверена, что вы знаете множество способов, как и многое другое. Но если вы намерены применить силу, я ничего не скажу.

— Ты и так ничего не говоришь. Черт. Не знаю, почему я до сих пор это терплю. Вот что, сядь.

Филипп указал ей на стул.

Ромейн мотнула головой.

— Сядь и не заставляй меня тебя уговаривать. Сядь и давай поговорим спокойно.

— Вам будет неудобно допрашивать меня сидя, ваше величество.

Король тяжело вздохнул и с грохотом поставил перед ней тяжелый стул.

— Сядь. Пожалуйста.

Вот теперь она посмотрела на него с удивлением. Помедлила и все же села. Филипп сел на другой стул, пододвинув его поближе.

— Послушай меня, Ромейн. Я знаю, что Лукас отравил моего отца. Я знаю, что он не сам до этого додумался. Я также знаю, кто толкнул его на это и зачем. Мне не хватает малости: доказательств. Мне нужны эти доказательства, а они есть у тебя. Скажи, Лукас встречался с королевой?

Ромейн промолчала.

— Черт побери, до каких пор ты будешь ее выгораживать?

— Вы ведь сами все знаете, — сказала девушка.

— Я знаю, но этого недостаточно. Ты что, до такой степени ей предана, что готова молчать даже под пытками?

— Нет. Я вообще не знаю, что такое преданность. Но я давала ей слово.

— Господи, — Филипп на мгновение закрыл глаза, — она давала слово! Черт бы тебя побрал. Я же видел, что тебе было противно ее присутствие. Я видел, как ты кривилась. И ты еще держишь слово?

— Я не кривилась.

— Еще как кривилась. Стояла с таким видом, будто тебя сейчас стошнит. И как ты до сих пор способна ее выносить?

— Я ушла от нее.

— Что?

— Я оставила службу сегодня, — повторила Ромейн.

— Серьезно? И она отпустила тебя целой и невредимой?

— Она пока ничего об этом не знает. Я ничего ей не говорила, просто собрала вещи и ушла.

Некоторое время Филипп смотрел на нее, не говоря ни слова. Потом произнес:

— Поразительно. Ты всегда так сообщаешь о своем уходе?

— Это был первый и последний раз, ваше величество. Я не собираюсь больше никому служить.