Екатерина Бэйн - Найденыш [СИ]

— Вам нравится, госпожа? — поинтересовалась женщина, — или может быть, уложить по-другому?

— Спасибо, не надо. Очень красиво, — сказала Ромейн, полюбовавшись на свое отражение в зеркале от пола и почти до потолка, — скажите, пожалуйста, вы тоже маг?

Кажется, вопрос привел женщину в легкое замешательство. Но она на него ответила:

— Да, госпожа. В очень слабой степени. Бытовая магия, не более того.

Ромейн кивнула.

— А как ваше имя?

— Стана Спайер, — и та, присела в глубоком реверансе, — буду счастлива служить вам, госпожа.

Ромейн снова взглянула на свое отражение. Замечательная прическа. С ней она стала еще красивее и значительней.

— Проводите меня в залу, — сказала она, — мадам Спайер.

— Да, конечно. Прошу вас, госпожа, — и мадам Спайер направилась к двери.

Неторопливо ступая по коридору, Ромейн глядела по сторонам. Дом ее предков принял ее довольно холодно и сухо. Она не жаловалась и даже не сердилась, но все-таки, как-никак, она принадлежит этой семье и ее долго не было. Неужели, ей совсем-совсем не рады?

Зала, куда привела ее Стана Спайер, была огромна. Впрочем, в этом замке все поражало размерами. А за столом, находящимся в центре помещения, могло бы разместиться все население королевского дворца в Инвере. И им не пришлось бы особенно тесниться.

— Проходи, садись, — проговорил Роннан, сидящий ближе к выходу.

Реджин сидел чуть дальше и ободряюще улыбнулся вошедшей девушке.

Ромейн подошла к одному из стульев, который тут же услужливо отодвинулся. Села, положила руки на колени.

— Для начала позволь тебе заметить, что мы рады тому, что ты наконец вернулась под сень нашего дома, — снова заговорил Роннан, — и мы сожалеем о том, что этого не произошло раньше. Но тому были веские причины.

Девушка кивнула.

— Я уже говорил и повторяю опять: мы ждали тебя позднее.

— Я не вовремя? — спросила Ромейн.

— Мы собирались сами забрать тебя. Но раз уж ты здесь, то это упрощает дело. Все же, что вынудило тебя отправиться в путь?

— Королева Оливетт, — пояснила она любезным тоном.

— Королева… Оливетт? — повторил Роннан, чуть сдвинув брови, — она прогнала тебя?

— Я сама ушла. Там произошла одна очень некрасивая история.

— Какая история?

Ромейн очень не хотелось ее рассказывать, но она понимала, что рассказать придется. Поэтому, чтобы поскорее сбросить этот тяжелый камень с плеч, она изложила все кратко и сухо. Только самое основное. Но и этого хватило для того, чтобы Реджин вспыхнул и подскочил с места:

— Что-о?! Этот Меор совсем спятил! Как он посмел допустить такое?

— Сядь, — велел ему Роннан, — и не кипятись. Мне тоже неприятно, но ведь ему нужно было сохранить все в тайне.

— «Наперсница королевы», — пробурчал Реджин столь презрительно, будто эта должность равнялась золотарю, — прислуживать человечишке!

— Успокойся. Она не могла оставаться там просто так. Хотя это, конечно, отвратительно. Но мы не были уверены до конца в ее происхождении.

— Вы говорите обо мне? — спросила Ромейн.

Оба Рэйвенхилла обернулись. Роннан приподнял брови:

— Да, а что?

— Мне бы все-таки хотелось знать, о какой тайне вы говорите.

— Всему свое время.

— Это я слышала на протяжении восьми лет и мне это уже надоело.

Они уставились на нее в немом удивлении. Несколько секунд в зале стояло молчание, потом Реджин сдавленно фыркнул. Роннан метнул в его сторону взгляд, снова посмотрел на Ромейн.

— Что ты сказала?

— Вы оба слышали, что я сказала. Я устала от тайн и от недомолвок. До сих пор никто не ответил ни на один мой вопрос так, чтобы это казалось удовлетворительным. Ты считаешь мою просьбу возмутительной?

— Ромейн, — после паузы произнес Роннан, — ты все узнаешь, и узнаешь подробно. Но не сейчас, а чуть позднее. Сперва мы хотели бы разъяснить эту темную историю, которую ты нам рассказала.

— Что именно вам не ясно?

Братья переглянулись. Реджин прыснул, наклонив голову и заметил:

— Я понимаю, что имел в виду Меор, когда говорил, что она постоянно доводила его до белого каления.

Ромейн вытаращила глаза.

— Меор, — презрительно сказал Роннан, — кто такой вообще этот Меор! У него не хватает ни ума, ни силы, чтобы направлять такого мага, как Ромейн. И я думаю, что он позволял себе много вольностей. Не так ли? — при этом он взглянул на девушку.

— Мне трудно об этом судить, — ответила она.

Разумеется, ей всегда казалось, что Меор слишком на нее давит. Ее злили его насмешки, ехидство, его уверенность в том, что он самый исключительный. Но теперь она впервые подумала о том, как еще он мог удерживать ее от всевозможных глупостей? Она и без того наделала их слишком много.

— Значит, эта так называемая королева отравила своего мужа и хотела переложить вину на тебя? — уточнил Роннан.

— Да, — признала Ромейн очевидную вещь.

— Но ее все-таки осудили?

— Да.

— Однако, для этого тебе пришлось открыться?

— В какой-то степени. Это плохо?

Реджин пожал плечами. Роннан приподнял брови:

— Если и плохо, то не теперь. Теперь это даже хорошо. Может быть, Инверу пора подумать над некоторыми из своих действий.

Ромейн уже представляла себе эти действия.

— А какое нам вообще дело до их действий? — спросил Реджин.

— Теперь — никакого. Теперь следует предоставить их самим себе.

— Да, пусть травят друг друга на здоровье, — хмыкнул младший брат.

Он перевел взгляд на девушку.

— И эта королева плохо с тобой обращалась, Ромейн?

— Сначала — очень хорошо. А потом… потом она как будто сошла с ума.

— Может, действительно сошла?

— Хватит, — сказал Роннан, — сколько можно переливать из пустого в порожнее? С этим все ясно.

— Да, пожалуй, — признал младший брат.

— В таком случае, вам пора поведать мне вашу историю, — добавила Ромейн.

Она была полна решимости сидеть здесь до тех пор, пока не услышит то, что ее интересует. Даже если для этого ей потребуется не один день.

— В самом деле, Роннан, — согласился Реджин, — расскажи ей.

— Придется начинать издалека, — тот откинулся на спинку стула и в его руках появился высокий бокал с вином, — выпьешь вина, Ромейн?

— Немножко, — кивнула она.

— Итак, вражда между двумя могущественными магическими семьями началась давно. Но поначалу она не была столь ярко выражена. Начиналось все с соперничества, переросло в неприязнь и закончилось… сама знаешь, чем закончилось. Двадцать лет назад нас было достаточно много, включая двоюродных и троюродных дядей, сестер и племянников. Сейчас нас осталось трое.

У Ромейн расширились глаза.

— Все убиты?

— Именно так. Но Феррингеймы пострадали гораздо больше. Их род совершенно иссяк.

— Боже мой, — прошептала девушка, — а кто начал эту вражду?