Павел Кувшинов - Я – Игрок

Да, только так, и никак иначе.

Придётся сутками напролёт сходить с ума от голода. Набравшись терпения, прятаться в ожидании добычи, остерегаться светлого дня и тех, кто способен причинить тебе вред. Прятаться, бежать. И наградой за эти лишения станет бесценный дар – жизнь.

Но что это? Мысли вдруг возрождаются, а разум, отринув темноту, тянется к чему-то иному – дивному белому свету. Такому мёртвенно-тусклому и невыносимо яркому одновременно. Наваждение разгоняет тягучий мрак, пробуждает память, возрождает личность.

Однако же ночь не хочет отпускать свою добычу. Может, в итоге она и потерпит неудачу, но без боя точно не сдастся.

Свет под натиском тьмы крошится, распадается на мелкие хрупкие искорки. Но каждая из них вновь озаряет чёрное пространство белёсым сиянием.

Мигнёт, и пропадёт – тьма душит его, уничтожает. И всё же свет достигает меня. Слабым и едва заметным, но неописуемо прекрасным и дивным цветком предстаёт для меня это свечение. Нежданное спасение дышит на меня могильный холодом, и я словно наяву слышу её печальный, разочарованный вздох. Вечной темноте неведомы злоба и гнев, но огорчением стала для неё потеря возможной добычи.

Мне удаётся вырваться из её цепких сетей. Наваждение отступает, видение рассеивается, испаряясь невесомой туманной дымкой.

Я прихожу в себя и открываю глаза.

Полусвет, царящий вокруг, выхватывает из темноты отдельные образы. Каменную кладку стен, на которой виднеются витиеватые письмена, потолок, чей размытый образ едва угадывается в вышине.

Моя голова раскалывается на части. Я с трудом приподнимаюсь на локте, но тут же едва не падаю обратно на спину из-за сильного головокружения. Меня мутит. Я чудом успеваю перевернуться на живот, и меня рвёт прямо на пол.

Откинувшись на спину, вновь теряю сознание.

Второе возвращение в реальный мир приносит радости не больше, чем предыдущее. Всё те же стены и потолок, к которым теперь прибавляются цветные круги, пляшущие в каком-то диком танце перед глазами. Головная боль настолько сильная, что лишь благодаря огромному усилию мне удаётся удержать своё сознание от очередного падения в омут беспамятства.

Похоже, что у меня сотрясение мозга.

Что ж, могло быть и хуже. По крайней мере, я жив!

Аккуратно ощупываю затылок. Обнаруживаю кровь, а рана при прикосновении отзывается острой болью.

Необходимо заняться своим лечением. Если я буду падать в обморок при каждом резком движении, то далеко не уйду. Карт в руках нет, но они должны быть где-то поблизости. Игрок не может лишиться своей колоды.

Я устремляю свои мысли к ним, и колдовские карты тут же откликаются, заслышав зов своего хозяина.

Они всего в нескольких дюймах от меня.

Оставаясь лежать на спине, шарю рукой по холодному полу, пока не нахожу то, что ищу. Для оживления колоды и розыгрыша карты «Полное исцеление» приходиться сесть. На это уходят едва ли не все оставшиеся силы. Последним усилием я начинаю Игру, и когда с выбранной карты срывается зеленоватое свечение, моё сознание вновь ускользает от меня.

На этот раз пробуждение приносит несказанное облегчение. Всё ещё болит голова и подташнивает, но, по крайней мере, я могу подняться на ноги без риска тут же грохнуться наземь или извергнуть на себя половину своих внутренностей.

Я снимаю порванный в двух местах и перепачканный плащ. Затем отрываю от рубашки длинный лоскут и делаю из него повязку. Шипя от боли, я кое-как накрываю рану на затылке и туго перевязываю. Жаль, что заклинание «Полное исцеление» направлено лишь на устранение всевозможных хворей и функциональных отклонений организма, вроде растяжений, или сотрясения мозга. Для заживления же ран и повреждений необходимо соответствующее заклинание, имевшееся в арсенале некоторых Игроков.

К несчастью, в моей колоде такой карты нет.

Как в этом случае не вспомнить колоду Люфа, которая насчитывала больше шестидесяти карт. И которая сгорела, превратившись в кучку пепла.

Отнять колдовские карты у Игрока можно только одним способом – одолеть его в поединке. Не думаю, что смог бы победить Люфа в честном бою.

Осознание его смерти не вызывает у меня никаких чувств. Я не успел проникнуться к нему симпатией, и я не знал его как личность. Конечно, мне всё равно жаль Странствующего Игрока, ведь никто не заслуживает такой смерти. Погибнуть от когтей хищника в тёмном подземелье – не самая завидная участь.

Но такова судьба многих из нас. Игроки призваны защищать род людской от порождений ночи, и не всегда это противостояние заканчивается в нашу пользу.

Кстати о монстре, убившем Люфа. Занимаясь своим лечением, я совершенно забыл про него.

А вот и он, лежит на каменном полу в паре шагов от меня. Он не шевелится, и, кажется, даже не дышит. Скорее всего, он мёртв.

Именно от этой сущности исходит бледное свечение, пред которым неохотно, но всё же расступается кромешная темнота катакомб. Его бледно-серая кожа продолжает источать свет даже после смерти. Куда более ярко мерцает кровь монстра, лужа которой образовалась под его затылком. Существо лежит на спине, раскинув длиннющие руки в стороны.

У монстра худое телосложение, мускулистые короткие ноги, и голая без единого волоса кожа. Трудно сказать есть ли у существа конкретный пол – гениталии ему заменяет округлая кость вроде коленной чашечки. По пять пальцев на руках и ногах, как и у людей, разве что вместо ногтей длинные острые когти. И лицо, практически человеческое, только более изящное и вытянутое, внешний вид которого портит лишь ряд острых клыков, торчащих из раскрытой пасти.

Главная же черта этого порождения ночи, сразу бросающаяся в глаза – это его уши. Длинные и тонкие. Если верить преданиям, то за всю историю нашего мира только у представителей одной расы были такие уши.

У эльфов.

Страшная догадка заставляет меня отступить от тела на шаг. Что если магические расы – эльфы, гномы, тролли и прочие – вовсе не погибли, а, утратив свою магическую суть, превратились в ужасных тварей, живущих под покровом ночи?

Я всегда считал, что меня учили магии, дабы я истреблял кровожадных монстров. А на деле они лишь несчастные заложники обстоятельств, жертвы богов, покинувших мир.

Теперь я по-новому гляжу на труп монстра. Когда-то он мог быть гордым эльфом, живущим свой век в мире и покое. Но он пал, изуродованный и одинокий, погиб, пытаясь добыть себе пропитание. И в то же время я не вовсе не забыл, чему стал свидетелем. Тварь не просто убила Люфа. Она разорвала его на части, и в тот момент, я уверен, наслаждалась этим действом.

Была ли эта сущность в прошлом эльфом, или нет – я не знаю. И вряд ли когда-то смогу это выяснить. Но я понимаю: кем бы не были порождения ночи раньше, сейчас они смертоносные монстры. Их век прошёл, землю унаследовали люди. И жизни их необходимо защищать. Защищать от таких тварей, как эта, которой при падении повезло меньше, чем мне.