Павел Кувшинов - Я – Игрок

Вскочив на ноги, и стараясь не обращать внимания на новое ранение (как назло, тут же напоминает о себе первая рана), продолжаю бежать дальше. Хорошо, что я сумел удержать карту с магическим светом сыгранной, иначе бы я вновь остался в полной темноте.

Ноги наливаются тяжестью, каждый шаг даётся с трудом. Не стоит и надеяться, что ночные чудища тоже могут уставать. Нужно рассчитывать только на собственные силы и продолжать бежать.

Неожиданно ощутимый удар в спину заставляет меня потерять равновесие. Падая, каким-то образом я умудряюсь вернуть карту в колоду, затем перетасовать её, и вытащить следующие карты. И когда я оказываюсь на каменном полу, больно ударившись плечом, позади меня вспыхивает одна из стен коридора. Я успеваю сыграть карту «Воспламенение» в последнее мгновение.

Я не могу объяснить, как смог совершить подобное. Верно говорят, что перед лицом смерти человек, не поддавшийся страху, способен на немыслимые поступки.

Пламя останавливает тварей, и, похоже, они не способны его погасить. На их месте я бы миновал огонь, прижавшись к противоположной стене. Но я ни за что не стану подсказывать эльфам, как им поскорее добраться до меня. Они визжат и рычат, приближаются к пламени, и тут же от него отскакивают.

Чтобы закрепить успех, я решаю сыграть ещё одно «Воспламенение». Вытащив из колоды шесть карт, я долго (кажется, целую вечность) обдумываю предстоящий выбор. Мне совсем не хочется закончить свою жизнь, как та тварь, которую я лишил запястий и ступней. К тому же, надо спешить! Противники могут быть и впереди меня.

В конце концов, доверившись интуиции, я выбираю вторую карту слева, и ещё одну стену охватывает жаркий огонь. Теперь уже монстры забеспокоились всерьёз и отступают от преграды ещё дальше.

Сыграв «Источник света», продолжаю путь. На бег перейти не удаётся, и я попросту бреду вперёд. Силы на исходе, и совсем скоро мне придётся остановиться, иначе я рискую потерять сознание.

Положение не из лучших. Рана на голове снова начала кровоточить, да и сама голова отзывается болезненными спазмами. Порезы от когтей, оставленные на моей спине порождением ночи, горят огнём. Саднит ушибленное плечо, а перед глазами плывут разноцветные круги.

Я продолжаю идти, едва переставляя ноги, когда натыкаюсь на развилку. Из двух боковых проходов слышатся нечеловеческие голоса местных обитателей, а центральный коридор резко забирает вверх. Неужели, это выход не поверхность?

Я бросаюсь бежать. И откуда только берутся новые силы! Быть может, именно такое состояние принято называть вторым дыханием?

Новый коридор лишён изгибов, а его стены выложены каменными плитами с начертанным на нём альдуином – эльфийскими рунами. А позади меня уже слышатся рычание и шипение, что яснее ясного свидетельствует о приближении преследователей. И, кажется, они приближаются.

Коридор продолжает идти в гору, а в какой-то момент и вовсе переходит в ступеньки. А возле них в стене я обнаруживаю рычаг.

Для чего он здесь? Впрочем, на раздумья нет времени, поэтому я просто опускаю его вниз до упора.

Не проходит и нескольких секунд, как с потолка опускается плита и перекрывает коридор. За образовавшейся преградой раздаются голоса, полные злобы и разочарования. Порождения ночи упустили свою добычу. Когти скребут по камню, но вряд ли они смогут разрушить его, сколько бы их там не было.

Я спасён. Возможно, что лишь на время. Но и этого мне сейчас достаточно.

Опустившись на ступеньки, я закрываю глаза и моментально забываюсь тревожным сном.

Глава 14

Я просыпаюсь, и, подскочив, словно от удара плетью, задыхаюсь от боли, скрутившей всё тело. Глаза впиваются в темноту, пытаясь выхватить из неё хоть что-то, на чём можно сфокусировать взгляд. Но вокруг меня лишь чернота, зрению не за что зацепиться.

Поднявшись на ноги, спускаюсь вниз, держась рукой за стену. Преодолев несколько ступеней, я останавливаюсь и прислоняюсь спиной к шершавой поверхности каменной плиты, перекрывшей коридор.

Интересно, сколько времени я проспал? И тот факт, что за этот срок меня не превратили в кровавые ошметки вражеские когти, говорит о том, что поблизости нет порождений ночи.

Рядом раздаются чьи-то приглушённые голоса. Источник звука находится по другую сторону плиты. Я припадаю ухом к холодному камню, и, затаив дыхание, пытаюсь хоть что-то разобрать. Вскоре мне удаётся услышать обрывок диалога.

– У-пус-с-ти-ли, у-пус-с-ти-ли, – кому бы не принадлежал это голос, он очень странный. Человек (или кто-то другой) растягивает слова по слогам, дублируя некоторые из звуков.

– Най-ти, най-ти, – отвечает первому голосу второй, гораздо более грубый.

– Он жи-во-ой, жи-во-ой.

– Не-ет! Ра-зор-р-вать! Ра-зор-р-вать! – у меня невольно перехватывает дыхание от того, с какой злобой произносят эти слова.

– Нель-з-зя, нель-з-зя, и-на-че мы та-ки-е на-в-сег-да-а.

– Гр-р-р-р-рр! – один из голосов окончательно срывается на звериный рык, и, судя по шуму, разговор сменяется схваткой не на жизнь, а на смерть.

Я отползаю от стены и вновь замираю, обдумывая услышанное.

Похоже, что мне только что довелось подслушать разговор порождений ночи. Больше то в этих катакомбах разговаривать некому. Но ведь это просто монстры, они физически не способны на разумную речь! Или всё же способны?

«А много ли мы знаем о них, об этих ночных созданиях?» – задаюсь я невольным вопросом. В Академии Игр будущих Игроков учат, что монстров нужно истреблять без сомнений, без колебаний. Но при этом никто и словом ни обмолвился о том, что некоторые из них в прошлом были эльфами, а иные, как та парочка за стеной, и вовсе умеют разговаривать!

О боги, зачем я понадобился этим тварям живым?! Впрочем, не всем из них. Даже эта группа не смогла прийти к единому мнению – один хотел схватить меня живым, а другой разорвать. Как Люфа. Я ещё не забыл, что сделал с моим коллегой один из местных обитателей.

Мне кажется, что их речь и способность отражать направленную в них магию как-то связаны с этим местом, ведь оно было построено в честь двенадцати богов. Также, немалую роль в этой истории может играть тот странный сферический предмет, вокруг которого стояли порождения ночи, склонившись пред ним, будто он был некой святыней.

Что это? Какой-то артефакт из древних времён? Или что-то такое, что может принести в Обозримые Земли неисчислимые беды, попади оно не в те руки. И не за этим ли предметом спускался сюда Люф, не его ли желал добыть граф Дедавинский?

И вновь вопросы кружат надо мной, подобно рою пчёл, и у меня нет ответа ни на один из них. А тем временем я всё ещё заперт в катакомбах, а Кристина где-то там, наверху, раненая и, скорее всего, нуждается в моей помощи.