Павел Кувшинов - Я – Игрок

Я принимаюсь за рассказ. Во всех мельчайших подробностях я повествую обо всём, что со мной случилось в катакомбах, описываю всё, что увидел и сумел запомнить. Однако я намеренно опускаю ряд деталей, ни единым словом он них не упоминая.

Умалчиваю о статуях Тёмных Богов, и о том, что слышал, как порождения ночи разговаривали. Не решаюсь я рассказать и о встречи с Тёмным Игроком. Я отдаю себе отчёт в том, что Уна могла поведать об этом графу, но я предпочитаю верить, что этого не произошло.

Долго длится наша беседа. Виктор слушает мой рассказ, задаёт вопросы, уточняет некоторые моменты. Кажется, что он не заподозрил меня во лжи. Впрочем, эта была и не ложь. Я лишь не рассказал всей правды.

Как и он. Например, правду обо мне. Что во мне есть такого особенного, что я понадобился не только Тёмным Игрокам, но и порождениям ночи? А ведь монстрам на роду написано рвать людей на куски, а не пытаться изловить одного из них живьём, неважно умеют ли при этом твари общаться меж собой.

Всё, что произошло в катакомбах, как и то, что Виктор сказал обо мне Люфу (это «он» – обмолвился он тогда) – всё это не может быть простым совпадением. Стоило мне попасть под землю, где каменными изваяниями высятся тёмные боги, как меня тут же попытался убить тёмный же Игрок.

В какой-то момент я начинаю думать, что мне стоит всё как есть выложить Виктору, а затем потребовать от него ответов. Но, что если он и после этого продолжит лгать? Но при этом узнает всю правду о недавних событиях.

Нет, пусть уж лучше каждый останется со своей правдой. Я найду способ узнать обо всё, что происходит, не раскрывая при этом своих собственных «карт».

Мой рассказ производит на графа сильное впечатление. В последующие дни мне приходится много времени проводить в его кабинете вместе с различными людьми. С историками, специалистами по древним диалектам. Вместе с ним мы воссоздаём на бумаге все те руны, что мне удалось увидеть в катакомбах – в коридорах, и возле статуй с богами.

Частым гостем в замке становится и одарённый художник, приехавший из самого Салона. Его задачей становится воссоздать образ всех шести богов, полагаясь на мою память. С дотошной подробностью он расспрашивает меня о каждой мелочи внешнего вида статуй, а затем переносит мои слова на бумагу в виде набросков.

Теперь у меня практически не остаётся времени на прогулки с Кристиной. Не считая визитов Серкита, я почти всё время провожу со своими новыми знакомцами. И всего за неделю один из них сумел воссоздать копию всех надписей, увиденных мной в подземном городе, а художник – оживить с помощью заточенного куска угля образы всемогущих сущностей, некогда правивших миром.

Несмотря на рутину дней, меня не покидает чувство тревоги. Я предчувствую, что вскоре должно что-то произойти, и это что-то не сулит мне ничего хорошего.

Глава 18

– Информация, которую тебе удалось добыть в катакомбах, с исторической точки зрения бесценна, – говорит граф, потягивая вино из бокала.

– Перевод с альдуина уже готов? – спрашиваю я, и тоже отпиваю немного из своего бокала.

Алкоголь тут же разливается по телу приятной теплотой.

– Да, вот он передо мной. Кстати, как тебе вино?

– Приятное на вкус, не крепкое, но и не слишком лёгкое. Я не любитель горячительных напитков, но эта вещь…

– Хороша, да? – улыбается граф.

– Определённо, – киваю я. – Вино, наверное, из столицы?

– Нет, и даже не из Салона. Есть небольшая деревушка в моих владениях, настоящая глушь. Вот там и живёт винокур, чьё творение мы с тобой сейчас пьём. Старик настоящий алхимик, и применяет свои знания во многих аспектах. Например, для производства отличного вина.

– Так что там с переводом? – напоминаю я, поглаживая пальцем по пирамидальным выпуклостям на поверхности бокала.

Мы с графом сидим в его кабинете – он за своим столом из чёрного дерева, а я в углу, на удобном стуле с округлой спинкой, позволяющей откинуться назад, и ручками причудливой формы, обтянутыми кожей (настоящая редкость, насколько я понял). Он, то есть стул, как и многие вещи в кабинете Виктора довольно дорогие, а некоторые и вовсе сделаны на заказ.

Например, шикарный гобелен с изображением королей прошлой эпохи, что висит на стене по левую руку от меня. На нём вытканы семь мужчин и одна женщина, все как один статные, широкоплечие и в тяжёлых доспехах. Доспехи изукрашены гербами и символами знатных домов, к которым принадлежали правители. В руках короли сжимают рукояти всевозможного оружия: от простого меча, до длинной цепи с большим клинком в виде клюва на конце. А единственная королева, запечатлённая на гобелене, держит в руке ребристый посох, навершие которого выполнено из многогранного кристалла цвета осенней листвы. И голову каждого из властителей венчает золотая корона, инкрустированная многочисленными самоцветами.

Нынче управители уже не те. Им нет нужды облачаться в доспехи и размахивать оружием – при необходимости этим займутся их подданные. Да и что говорить об оружии, если единственной угрозой для государства являются отдельные разбойники или их небольшие группы, а также порождения ночи, многих из которых поразить обычным мечём не так-то просто. А о междоусобных распрях, как говорил ранее граф, сейчас уже никто не думает. Одно королевство, несколько графов, пару герцогов и лордов, небольшие самостоятельные общины, да народ кочевников – вот и все Обозримые Земли.

– Ах да, перевод! Вот, послушай, – говорит Виктор и берёт в руки небольшой листок, лежащий перед ним на столе. – Гриндбаад, Вейронаал, Риизвал.

– Это перевод? – с сомнением спрашиваю я.

– Да. Многие эльфийские руны обозначают слова, а иные целые фразы. Но все символы, что тебе удалось запомнить, обозначают лишь одну букву. Но звуки, к которым эльфы приравнивают свои буквы, сильно отличаются по произношению от тех, которыми пользуемся мы. Я имею в виду общепринятый язык Королевства. А уж от отдельных диалектов, вроде того, на котором говорят в моих землях, и подавно. Поэтому существуют целые системы переводов, помогающие сопоставить буквы альдуина с буквами нашего языка.

– Понятно. Но что значат эти слова? В катакомбах ими были исписаны стены коридоров, они повторялись вновь и вновь.

– Это слова заклинания. Именуется оно Вейронаал, то есть «блуждающая магия». Остальные два слова не перевести, так как в альдуине нет таких слов. Во всяком случае, в его известной части. А вот термин Вейронаал… сейчас, где-то у меня был свиток! – с этими словами граф встаёт из-за стола и, подойдя к шкафу, принимается перебирать многочисленные свитки, скрученные в тугие трубки, которые заполняют собой целую полку.

Найдя таки то, что искал, граф возвращается на прежнее место. Он кладёт свиток на стол и, сняв удерживающие пергамент скрепы, с большой осторожностью, словно перед ним великая реликвия, разворачивает его, и начинает читать: