Стивен Эриксон - Охотники за костями. Том 2 [litres]

Вернувшись в седло, он подобрал поводья и скомандовал:

– За мной.

И поехал вперёд. Его лошадь трясла головой и била копытами, прежде чем войти в стену и пройти через неё. Секунду спустя они появились на засыпанной мусором улице. Пустые, безжизненные дома смотрели наружу разбитыми окнами.

Место разрухи, место, где цивилизация исчезла, обнажив напоследок свой неожиданно хрупкий фундамент. То там, то тут разбросаны белоснежные кости. Упитанные крысы копошатся в сточных канавах.

Спустя некоторое время появился лекарь, ведущий лошадь под уздцы.

– Мой конь, – сказал он, – намного умнее вас, капитан. Увы.

– У него просто меньше опыта, – ответил Паран, осматриваясь. – Забирайся в седло. Сейчас мы одни, но это ненадолго.

– Боги всемогущие, – пробормотал Ното Бойл, карабкаясь на коня. – Что здесь случилось?

– Ты не сопровождал первую группу?

Они медленно выехали на улицу, ведущую к сердцу Г'данисбана.

– Налёт Дуджека? Нет, конечно, нет. Хотел бы я, чтоб Первый Кулак по-прежнему командовал.

Я тоже.

– Главный Храм – возле центральной площади. А где храм Солиэль?

– Солиэль? Капитан, я не могу туда войти, больше никогда не смогу.

– Как ты отрёкся, Бойл?

– Ното Бойл, сэр. Было некое разногласие… политического свойства. Возможно, гнусная, кровосмесительная, протекционистская трясина жреческой жизни прекрасно подходит большинству её адептов. К сожалению, я слишком поздно выяснил, что не пригоден для подобного существования. Поймите, само поклонение стояло на последнем месте среди каждодневных дел. Я совершил ошибку, выступив против этого противоестественного, нечестивого, уродливого порядка.

– Какое благородство, – отметил Паран. – Странно, но я слышал совсем другую историю о твоём отречении. Точнее, говорят, что ты проиграл в борьбе за власть в храме в Картуле. Что-то насчёт передачи казны.

– Неудивительно, что подобные события вызывают кривотолки. Скажите, капитан, раз уж вы умеете проходить сквозь стены толщиной с человека, вы обладаете также магическим чутьём? Чувствуете ли вы дикий голод в воздухе? Он полон ненависти. Он жаждет нас, нашу плоть, где сможет укорениться и высосать из нас здоровье до последней капли. Это дыхание Полиэль, и оно уже начинает касаться нас.

– Мы не одни, лекарь.

– Да. Я бы удивился, если бы были одни. Она пришлёт последователей, носителей. Она…

– Тихо, – сказал Паран, останавливая лошадь. – Я говорю, что мы уже сейчас не одни.

Прищурившись, Ното Бойл оглядел окрестности.

– Там, – шепнул он, указывая на начало улицы.

Оба увидели, как из тени домов выходит молодая женщина. Обнажённая, пугающе худая, с огромными светящимися тёмными глазами. Потрескавшиеся губы, грязные спутанные волосы. Беспризорница, выжившая на улицах, сборщица мусора, и всё же…

– Не носитель, – шёпотом сказал Паран. – Я вижу в ней… чистейшее здоровье.

Ното Бойл кивнул.

– Да. Несмотря на кажущееся состояние. Капитан Добряк, это дитя было избрано… Солиэль.

– Думаю, будучи священником, ты в подобное бы не поверил.

Лекарь только тряхнул головой.

Девушка приблизилась.

– Малазанцы, – сказала она нетвёрдым голосом, будто отвыкшим от использования. – Однажды. Годы – год? Однажды были другие малазанцы. Один притворялся, что он – грал, но я видела броню под балахоном, я видела знак «Мостожогов», когда пряталась под телегой. Я была юна, но не слишком юна. Они спасли меня, те малазанцы. Прогнали охотников. Они спасли меня.

Паран прочистил глотку:

– И теперь Солиэль выбрала тебя… чтобы помочь нам.

Ното Бойл сказал:

– Ибо она всегда благословляет тех, кто платит добротой за доброту. – Голос лекаря дрожал от удивления. – Солиэль, – прошептал он, – прости меня.

– Там охотники, – сказала девушка. – Идут. Они знают, что вы здесь. Чужаки, враги богини. Их главаря ведёт ненависть ко всему живому. Изуродованный, изломанный, он питается приносимой болью. Идите за мной…

– Спасибо, – перебил Паран, – но нет. Знай, что мы благодарны за предупреждение, но я намерен встретиться с этими охотниками. Я хочу, чтоб они отвели меня к Серой Богине.

– Укус этого не допустит. Он убьёт тебя и твою лошадь. Сначала лошадь, он ненавидит этих созданий.

Ното Бойл зашипел:

– Капитан, прошу вас! Это предложение Солиэль …

– Предложение, которого я жду от Солиэль, – жёстко сказал Паран, – последует позже. Одна богиня за раз. – Он подстегнул лошадь, замешкался, бросил взгляд на лекаря. – Иди с ней. Встретимся у входа в Главный Храм.

– Капитан, чего вы от меня ждёте?

– Я? Ничего. Я жду, что Солиэль использует тебя, но не так, как это дитя. Я ожидаю чего-то гораздо большего. – Паран направил скакуна вперёд. – И, – добавил он под стук копыт, – я не приму отказа.

Ното Бойл проводил взглядом всадника, удалявшегося по главной улице, затем вскочил на лошадь и посмотрел на девушку. Он вытащил рыбью кость изо рта и засунул за ухо. Затем прочистил горло.

– Богиня… дитя. Я не желаю умереть, но должен сказать, что тот человек не говорил от моего имени. Если ты изволишь растоптать его за подобное неуважения, я лишь приму это как заслуженное и праведное наказание. Воистину…

– Молчи, смертный, – сказала девушка неожиданно взрослым голосом. – Равновесие всего мира в этом человеке, оно висит на волоске, и я не желаю, чтоб меня запомнили, как ту, кто изменит это положение. В какую-либо сторону. Теперь готовься ехать – я поведу, но я не стану тебя ждать, если потеряешься.

– Я думал, ты предложила провести меня…

– Теперь это последнее, что имеет значение, – сказала она, ухмыляясь. – Перевёрнуто чудовищно нечестивым путём, можно сказать. Нет, теперь я хочу быть свидетелем. Понимаешь? Свидетелем!

С этими словами девушка развернулась и рванула вперёд.

Обливаясь потом, лекарь взобрался в седло и поспешил за ней.

Паран карьером скакал по главной улице города, больше смахивающей на дорогу в некрополь, чем на ключевую артерию Г'данисбана, – пока не увидел впереди толпу, возглавляемую отдельной фигурой: в руках мужчина сжимал крестьянскую косу, с которой свисал лошадиный хвост в засохшей крови. Разношёрстная толпа – человек тридцать или сорок – выглядела так, будто собралась на похороны бедняка. Покрытые ранами и струпьями, с перекрученными конечностями, грязными лицами и безумными глазами. Одни держали мечи, иные – мясницкие ножи и топоры, копья, пастушью посохи или заточенные колья. Большинство еле стояло на ногах.

Но не таков был их вожак, тот, кого девушка назвала Укусом. Это лицо и правда было обезображено, плоть и кости скомканы от нижней челюсти и по диагонали через всё лицо до правой скулы. Его укусили, понял капитан, укусила лошадь.