Стивен Эриксон - Охотники за костями. Том 1 [litres]

– Бери, – сказал Корабб Непоседе. – Передай вперёд.

– Худ нас побери, это ж настоящая верёвка!

– Да. Быстрей передай её дальше.

– Ты мне тут не приказывай, ублюдок. Ты – пленник. Заруби себе на носу.

Корабб пополз назад.

Жар нарастал, пожирая тонкие ручейки холодного воздуха, которые сочились снизу. Долго они так не протянут. Нужно двигаться вперёд. Смычок заговорил:

– Ты что-то сказал, Корабб?

– Нет. Ничего особенного.

Сверху послышалась возня: это Спрут спускался вниз по самодельной верёвке. Сапёр тяжело и натужно дышал. Флакон добрался до засыпанного каменным крошевом дна расселины. Выхода отсюда не было. В замешательстве маг провёл руками по обеим стенам. Где же крыса? Ах, вот она. У основания отвесной стены его левая рука вдруг провалилась в пустоту. Арка. О, боги, что же это было за здание? Арка, которая удержала вес двух, а то и трёх этажей каменной кладки. И ни сама стена, ни арка не обвалились за все прошедшие века. Быть может, легенды не лгут. Может, И'гхатан и вправду был некогда первым из Святых Городов, величайшим из всех. А когда он погиб во время Великой Бойни, все здания остались целы – ни единый камень не упал. И так они стояли, пока не потонули в песках.

Чародей присел, чтобы пролезть ногами вперёд под арку, и почти сразу нащупал стопами что-то – обломки? – почти полностью заполнявшее подземный чертог. Что-то покачнулось у него под ногами, покатилось с гулким стуком вниз.

Впереди всполошилась крыса, напуганная громким шумом, с которым Флакон спрыгнул в комнату. Усилием воли маг вновь оседлал душу животного.

– Ну, что ж, малышка, снова за работу…

Его голос затих во мраке.

Чародей оказался на груде сосудов, сложенных друг на друге так плотно, что верхние находились всего в сажени от потолка. Ощупав один из них, Флакон обнаружил, что высокие кувшины запечатаны, скреплены железом, а грани и плоскости металлических пробок расцвечены сложным узором. Гладкая керамика, покрытая тонкой глазурью. Услышав, как Спрут кричит, что он добрался до дна, маг выполз на середину комнаты. Крыса выскользнула через вторую арку, и Флакон почувствовал, как она спустилась, ступая по чистому, ровному каменному полу, а затем потрусила вперёд.

Ухватившись за железную пробку ближайшего сосуда, чародей попытался его откупорить. Но та сидела крепко, так что все усилия пошли прахом. Тогда Флакон попытался провернуть её вправо – ничего – и влево. Послышался хруст. Маг удвоил усилия. Крышка провернулась, и вниз посыпался раскрошенный воск. Флакон потянул крышку вверх. Ничего не вышло. Маг продолжил крутить её влево и вскоре заметил, что она медленно поднимается всё выше с каждым поворотом. Ощупав пробку, он обнаружил спиральную нарезку на металле, покрытую остатками засохшего воска. Ещё два поворота – и железная пробка выскочила из горлышка.

Сильный приторный запах.

Я знаю, что так пахнет… мёд. Эти кувшины наполнены мёдом! Сколько же они пролежали здесь, запасы людей, давно обратившихся в прах? Флакон опустил руку и почти сразу коснулся пальцами прохладного, густого содержимого. Оно бальзамом легло на его ожоги и пробудило внезапный голод.

– Флакон?

– Сюда. Я в большом зале под отвесной стеной. Спрут, тут сосуды. Сотни кувшинов. Наполненных мёдом. – Маг вытащил руку и облизал пальцы. – О, боги, на вкус свежим. Когда спустишься сюда, помажь свои ожоги, Спрут…

– Только если пообещаешь, что потом нам не придётся ползти через какой-нибудь муравейник.

– Здесь нет муравьёв. Как там перекличка?

– Все на месте.

– А Смычок?

– С нами, но жар пробивается вниз.

– Значит, хватит верёвки и ремней. Хорошо.

– Ага. Пока не порвалось ничего. Похоже, Урб собрался нести Хеллиан вниз на спине.

– Следующий уже спускается?

– Так точно. Да как же эти пробки вынимаются?

– Покрути их туда-сюда. А потом продолжай проворачивать.

Флакон услышал, как сапёр возится с одной из крышек.

– Вряд ли это древний склад, раз мёд свежий.

– На крышках резьба, Спрут. Я её не вижу, но чувствую пальцами. У моей бабушки был ритуальный нож для ведовских обрядов – и значки очень похожие, как мне кажется. Если я прав, Спрут, то пробки эти – яггутские.

– Что?!

– Но сами сосуды изготовлены в Первой империи. Пощупай бока. Гладкие, как яичная скорлупа. Был бы у нас свет, я бы спорил на что хочешь, что они небесно-голубые. Так что, если пробка хороша…

– Да я даже цветочный привкус чувствую, Флакон.

– Я знаю.

– А ты говоришь, мол, тысячи и тысячи лет.

– Да.

– Где твоя любимая крыса?

– Разыскивает для нас дорогу. Напротив другой зал, но открытый, пустой. Я к тому, что нам стоит туда перебраться, чтобы дать остальным место…

– Что случилось?

Флакон покачал головой:

– Ничего, просто ощущаю нечто… странное. Я спину слегка поцарапал… но уже ничего не чувствую…

– Худов дух, в этом меду было что-то вроде мака, да? Я тоже чувствую… нижние боги, как ведёт-то.

– Да, лучше нам предупредить остальных.

Хоть маг ничего и не видел в кромешной тьме, ему казалось, будто мир вокруг него дрожит и вертится юлой. Сердце вдруг отчаянно забилось. Вот дерьмо. Чародей пополз к противоположной арке. Нащупал её, подтянулся – и упал.

Столкновение с каменным полом он ощутил слабо, хотя понимал, что сверзился, как минимум, с высоты человеческого роста. Вспомнил сухой, оглушительный треск – это он ударился лбом о плиту.

Сверху на него рухнул Спрут, закряхтел и перекатился.

Флакон нахмурился и пополз прочь по полу. Крыса – где она? Пропала. Я её потерял. О, нет, я её потерял.

В следующий миг он потерял и всё остальное.

Корабб протащил беспамятного Смычка по последнему отрезку тоннеля. Они оказались у края колодца, где обнаружили верёвку, привязанную к трём ножнам, положенным крест-накрест поверх входного отверстия, услышали внизу звук голосов. Жар змеился вокруг него, когда воин с трудом подтягивал малазанца ближе к краю.

Затем он принялся вытягивать наверх верёвку.

Последняя треть её состояла из ремней, скреплённых между собой узлами, пряжками и застёжками – Корабб проверил все узлы, натянул каждый ремень, но все, похоже, держались и не грозили разорваться. Воин крепко связал запястья малазанца; затем лодыжки, одна из который была покрыта кровью, и проверил перевязку – от неё ничего не осталось, только рваные дыры, оставленные копьём. Из верёвки на щиколотках Корабб связал центральный узел между ног у сержанта. Сжимая моток верёвки в кулаке, Корабб перебросил руки Смычка себе через голову так, чтобы связанные запястья оказались на уровне грудины. Затем просунул ноги так, чтобы связанные ступни малазанца прижались к его голеням. Подтянув за центральную часть верёвки, он пустил её себе через голову и под мышкой, а затем затянул в тугой узел.