Стивен Эриксон - Охотники за костями. Том 1 [litres]

– Где мой треклятый взвод? Я должен быть со своим треклятым взводом. Приказ выступать уже пришёл? Что я тут делаю?

Он вскочил, специально задев ногой игральную доску. Фишки разлетелись, солдаты отшатнулись.

– Дурной знак! – прошептал кто-то, отходя подальше.

Моук поднялся, рыча и нащупывая нож на поясе:

– Ах ты, рвань болотная, ты мне за это заплатишь! Я выигрывал!

– Нет, не выигрывал! Эти фишки – полная чушь! Ерунда! Они вообще ничего не значат!

Бальзам поднял руку к лицу и поскрёб подбородок:

– Это глина! Моё лицо покрыто глиной! Смертной маской! Кто это со мной сделал?

Знакомый, пахнущий плесенью человек подошёл к Бальзаму:

– Сержант, твой взвод здесь. Я Смрад…

– Трудно не заметить.

– Капрал Смрад. А это Горлорез, Непоседа, Гальт и Лоуб…

– Хорошо, ладно, тише, я не слепой. Когда выдвигаемся? Нам уже должны были отдать приказы.

Моук подошёл ближе:

– Мы ещё не закончили, Бальзам – ты только что навлёк беду на меня и мой взвод, потому что я побеждал. Ты нас проклял, Худов колдун!

– Никого я не проклинал! Это вышло случайно. Пойдём, Смрад, вернёмся к нашей заставе, мы и так тут достаточно задержались.

– Сержант, нам в другую сторону!

– Тогда веди! Кто планировал этот проклятый лагерь? Ничего в нём не найдёшь!

Сержант Моук шагнул было за ними, но его удержал капрал Штабель.

– Всё ясно, сержант. Я слышал о таком от своего папаши. Это у него путаница . Находит такое на некоторых перед битвой. Они перестают вообще что-либо соображать. Обычно проходит, как бой начнётся, но если нет и если у Бальзама не пройдёт – это его взвод обречён, а не наш.

– Ты уверен, Штабель?

– А то. Помнишь Кулака Гэрнета? Слушай, всё будет в порядке. А нам надо проверить оружие напоследок.

Мок вложил клинок в ножны:

– Хорошая идея, займитесь этим с ребятами.

В двадцати шагах от них Смрад поравнялся со своим сержантом:

– Умно придумано. Ты вдрызг проигрывал. Изобразил путаницу , ну и ну, сержант, отлично сработано.

Бальзам молча уставился на собеседника. Опять забыл – кто он такой? И что это он несёт? На каком языке он вообще говорит?

– Что-то нет аппетита, – пожаловался Мазок, выбрасывая краюху хлеба подальше. Лагерный пёс подбежал, ухватил кусок и убрался восвояси.

– Меня тошнит, – продолжил солдат.

– Не только тебя, – ответил Может. – Я вот пойду в первых рядах, знаешь ли. Мы, сапёры, пойдём. А для вас уже дорога будет проторена. Мы пойдём закладывать заряды, то есть побежим, поминая Худа, со взрывчаткой наперевес, по пересечённой местности, по валам щебёнки, и может – под огнём со стен. Потом мы окажемся у подножья стены, и Худ знает что польётся нам на головы. Кипяток, масло, раскалённый песок, кирпичи, потроха, вёдра с дерьмом – всё это летит на нас сверху. Мы закладываем взрывчатку. Льём кислоту на воск. Переборщим – и взлетим на воздух прямо там. Несколько дюжин сапёров, и стоит одному из нас совершить ошибку или просто какому-то камню прилететь на взрывчатку – бум! Я так думаю, мы уже, считай, покойники. Пушечное мясо. Завтра утром нами закусят вороны, вот и всё. Дашь знать моим родным если что? Ваш Может подорвался под И'гхатаном, коротко и ясно. Не нужно никаких ужасных подробностей… эй, ты куда? Ох нижние боги, Мазок, иди поблюй в сторонке, ладно? Худ побери, какая гадость. Эй, Бальгрид, погляди! Наш взводный лекарь прощается с ужином!

Геслер, Смычок, Спрут, Истин и Пэлла пили чай, сидя у остывающих углей костра.

– Все уже так устали ждать, что умом двинулись, – бросил Геслер.

– У меня перед каждым боем так, – признался Смычок. – Всё внутри холодеет и обрывается, если вы понимаете, о чём я. И каждый раз то же самое.

– Но у тебя это пройдёт, как только начнётся бой, – заметил Спрут. – У нас у всех пройдёт, потому что мы бывали в сражениях. Мы знаем: проходило раньше, пройдёт и сейчас. Но большинство этих вояк не в курсе. Они не знают, что с ними случится, когда станет жарко. И сейчас до смерти перепуганы, считая, что так и будут корчиться от страха.

– Большинство – и правда будет, – фыркнул Геслер.

– Не скажи, сержант, – возразил Пэлла. – Я в Черепке видел кучу точно таких же желторотых новобранцев. Когда бунтовщики напали на нас, они сражались и, учитывая обстоятельства, сражались неплохо.

– Но нападавших было слишком много.

– Да.

– Так что они погибли.

– В основном – да.

– Война – забавная штука, видишь ли, – сказал Геслер. – Не так уж много в ней неожиданностей, как кажется поначалу. И надежды – тоже. Герои обороняются до последней капли крови, но она рано или поздно проливается. И пусть даже они продержались дольше других – всё равно всё закончилось плохо. Всё всегда заканчивается плохо.

– Провались в Бездну, Геслер, весельчак ты наш, – проворчал Смычок.

– Я просто трезво смотрю на вещи, Скрип. Худов дух, вот бы Ураган был здесь – и мне не нужно было бы отвечать за весь взвод.

– Да, именно это сержанты и делают, – поддакнул Спрут.

– Думаешь, лучше бы Ураган был сержантом, а я – капралом?

– С чего ты взял? – удивился сапёр. – Оба вы два сапога пара. Вот если бы Пэлла…

– Нет, спасибо, – вклинился Пэлла.

Смычок отхлебнул чаю.

– Просто смотри, чтобы все держались вместе. Капитан отправляет нас прямо на острие атаки, так что мы просто бежим вперёд как можно быстрее – а все остальные пусть догоняют. А вы, Спрут?

– Как только стена рухнет, я собираю своих сапёров – и встречаемся в проломе. Где Бордук?

– Прогуливается. Кажется, весь его взвод хором блюёт. Бордука всё это достало, и он пошёл проветриться.

– Небось, все уже расстанутся с ужином, пока отдадут приказ, – сказал Спрут. – А Может – нет.

– Может – нет, – глухо рассмеялся Геслер. – Отличная шутка, Спрут.

– Я, честное слово, не нарочно.

Флакон, притаившийся неподалёку, в укрытой кустами впадине, усмехнулся. Так вот как к битве готовятся бывалые вояки. Точно так же, как и все. Это его успокоило. Почти. А может, и нет. Лучше бы они казались заносчивыми, наглыми и самоуверенными. И так впереди слишком много неизвестности.

Флакон только что вернулся со сбора магов. Прощупывание показало, что в И'гхатане присутствует неясная сила, в основном жреческая, и её носители, кто бы они ни были, – напуганы и растеряны. Или необычайно скрытны. Во время наступления сапёров Флакон воспользуется Путём Меанас, чтобы сгустить окрестный сумрак и окутать воинов темнотой. Если бы у защитников был хоть какой-нибудь маг, он легко развеял бы эти чары. Но магов среди них не оказалось. Флакон больше всего переживал о том, что, полностью сконцентрировавшись на Меанасе, не сможет использовать магию духов. А значит, будет так же слеп, как и немногочисленные враги на стенах.