AlmaZa - Другая жизнь [СИ]

— Как тебе не стыдно! Пошли скорее за мадам Жоржетой!

Не без сожаления девушка последовала за подругой. Стоило им сделать ещё несколько шагов, как слева открылся вид на зал, открытый с одной стороны на эту площадку, а с другой заканчивающийся стеной, расписанной удивительными яркими фресками. С крыши свисали виноградные грозди и ветви, оставляя тех, кто находился там, в прохладе и небольшом укрытии от прогуливающихся. Однако принцесса с Дорой и Габи не успели пройти мимо, как из этого зала выбежали две девушки, в которых Беллона быстро узнала двух фрейлин Энжел. Не тех грозных амазонок, которые никогда не покидали свою госпожу, а других, обычных юных дворянок, которые тогда уступили ей свои места на маскараде. Хоть убей, но дочь Робина Третьего не могла вспомнить, как их зовут, потому что её память всегда была больше зрительной, чем слуховой. Но, благодарная за их услугу и тот вечер, который пусть и закончился печально, — но ведь не по их же вине! — Беллона поприветствовала их и мило улыбнулась. На Вермаше она совсем с ними не общалась, ведь там было столько забот! Да и мадам Бланж, делая последние наставления перед премьерой принцессы, говорила, что её удел отныне общаться только с равными себе — принцами и принцессами, а не дворянчиками и вельможами. Но у Беллоны не было привычки поворачиваться к людям спиной только из-за их происхождения, поэтому она остановилась поговорить с ними.

— Альена, Риона, где Энжел? — вмешалась княгиня. — Только не скажите, что гуляет или ускакала к Вормону!

— Нет-нет, Жоржета, она у себя, скучает. А сёстры пытаются её развлечь.

— Ну, благодарность Богине! Нам не придётся плутать, ища её, или томиться в ожидании. Идёмте, ваше высочество.

Беллона махнула рукой знакомым, имена которых на этот раз попыталась запомнить. Четыре спутницы поднялись по ещё одной лестнице, на этот раз более длинной, в конце которой снова оказалась железная решётчатая дверь и стражник. Он, как и предыдущие, беспрекословно отворил её.

— А разве у Энжел есть сёстры? — не выдержала Беллона.

— Есть, двоюродные. Незаконнорожденные дочери её дяди, — княгиня говорила об этом с таким спокойствием, как будто это было чем-то рядовым. На Феире это считалось бы чем-то неприличным, то, что следовало скрывать. К этому относились бы так, как к Марии — позор, который следует спрятать, куда подальше, убрать с глаз долой.

— И много у него всего детей? — сорвалось у Габи.

— Помимо этих двух дочерей — ещё два сына. Один из них официальный, он эрцгерцог Колдвинда, что в Небесной дали. Второй внебрачный, ему всего восемь. Чудесный мальчуган, но сын прачки. Сами понимаете, при дворе ему делать нечего, а Эдгару так хочется чувствовать себя нормальным отцом, вот и решил жениться, когда это стало возможным. Они с Антуанной будут счастливы!

— Вы сказали, его сын — эрцгерцог? Но разве дядя Энжел был женат не на королеве?

— Да, Стикса Хратрон была королевой, но она родила единственного ребёнка — мальчика, а наследовать могла только девочка, поэтому правит там теперь племянница покойной.

Дальше были снова коридоры и ступеньки, галереи и комнаты. Беллоне и её подругам было когда поразмыслить над местными традициями и степенью «открытости», о которой говорила мадам Рул. Залы и решётчатые двери, казалось, будут тянуться вечно, пока, наконец, они не упёрлись в настоящие, деревянные, с кованными золотыми петлями. Одна была приоткрыта, поэтому слышно было, что в комнате весело разговаривают, громко смеются, и даже пытаются напеть что-то. Жоржета Ормонди без стеснения распахнула обе двери, и в коридор ворвался свет из открывшегося взорам девушек помещения. Судя по всему, это была опочивальня Энжел. Стоявшие с краю её телохранительницы дёрнулись в инстинктивном порыве помешать войти лишним, но тут же сели обратно на свои места. Спальню освещали три арочных проёма, выходящие на улицу. От самого пола до потолка, во всю ширину стены, они были завешаны прозрачной бирюзовой занавеской, сквозь которую струился жаркий полуденный свет. Центр занимала удивительная круглая кровать с множеством подушек, над которой висел убранный балдахин, ночью, по-видимому, опускавшийся на ложе. На нём возлежала Энжел в неописуемых прозрачных лоскутах, оставляющих её фактически нагой, но зато увешанная большим количеством драгоценностей: тяжёлые серьги до плеч из граната и янтаря, окаймлённые серебром в виде виноградных гроздей, широкое ожерелье из тех же камней и того же метала, а вдобавок к нему золотая цепочка, на которой висел круглый медальон с изображением молнии, сделанным из жёлтых топазов и алмазов. Перечесть все браслеты и кольца было нелегко, поэтому Беллона даже не стала уделять внимания рассмотрению этих вещей, зато заметила на босых ногах принцессы Гиганта золотые цепочки, которые тоже, видимо, являлись украшением. Под одной рукой Энжел лежало блюдо с фруктами, под другой забавлялся маленький тигрёнок в толстом золотом ошейнике. От сверкания, роскоши, богатства и излишеств, у принцессы Феира пошла кругом голова. Дора вовремя взяла её под руку. А Габи тем временем продолжала любоваться жизнью наследницы Гиганта. Как бы ей хотелось иметь всё то же самое и не думать о том, как себя вести и что делать, ведь можно совершенно всё! Пей, гуляй, веселись, забавляйся и бездельничай — никто не в праве тебя остановить. Что за чудо! «Мне начинает казаться, что мы из реального мира попали в рай» — подумалось Габриэль. Но не успела она глубоко уйти в завистливые мечты, как ещё две неизвестные прибывшим с Феира присутствующие девушки обратили внимание своей принцессы на вошедших.

— Великая Богиня! Белл, Габи, вы! Я так ждала хоть кого-нибудь и как можно скорее. И вот вы появились! Мои спасительницы от скуки, но… Где Робин? Его друзья?

— Извини, что огорчим тебя на таком радостном моменте, — съязвила Габриэль, которую саму ничуть не радовало то, что она произносила, — но его высочество Феирский в кои-то веки увлёкся политикой и упорхнул со всей компанией на Олтерн, решать важные дела в залог будущего мира и согласия.

— Вот как… — на лице Энжел невольно отразилось замешательство, близкое к расстройству, но она тряхнула своей рыжей копной, словно отгоняя все мрачные мысли, и снова лучезарно заулыбалась. — Ну, тогда им же хуже! Пропустят отличное мероприятие, шатаясь на скучном и недружелюбном Олтерне. Ой, девчонки, вы не смотрите, что я не одета, просто я недавно проснулась и ещё не выходила никуда, но сейчас я всех прогоню и уделю всё внимание исключительно вам, только вот накину что-нибудь, и мы отправимся гулять…

Одна девушка с маленькой арфой в руках, застыла в направлении выхода, вторая прикрепила к ошейнику тигрёнка поводок и потянула его с кровати. Жоржета тоже стала разворачиваться, чтобы удалиться.