AlmaZa - Другая жизнь [СИ]

— Энжи, но как же так? Они были такие суровые и непроницаемые во дворце, а тут — нормальные мужчины!

— Не томи. Ты хотела спросить, почему они даже глазом не повели, когда ты, Белл или другие девушки проходили мимо во всех своих прикрасах?

— В общем-то — да!

— Всё очень просто. Для них существуют только две женщины — я и моя мать. В конце их обучения, королевские стражи посвящаются в жрецов Богини, то есть, должны хранить ей вечную преданность, а мы, её частички, единственные кому они могут принадлежать.

— Как это вы — частички Богини? — Габриэль чувствовала себя участницей какого-то эзотерического действа, в котором никак не могла найти свою роль и влиться в общий поток.

— Ты не знаешь истории нашего рода? Тогда слушай. Богиня, Великая и Единственная, в которую веруют все на Гиганте, ну, и не только на нём, тысячи лет жила одна. Она создала всё — Вселенную, системы, планеты, природу и людей, но не сделалась счастливой. Она не понимала, почему она, самая могущественная на свете несчастна, когда даже самые ничтожные создания иногда радуются и веселятся. И вот, однажды, на Гиганте, она увидела юношу, равного по красоте которому не было! Он был столь прелестен и очарователен, что Богиня не удержалась и сошла к нему на землю. Они полюбили друг друга и совокупились. Их союз длился одни сутки, дольше Богиня не могла оставаться с одним человеком, ведь её ждала вся Вселенная, о которой ей надлежало заботиться. Но когда она вернулась, то нашла возлюбленного мёртвым — его убили другие мужчины, из ревности и зависти. Горе её не знало предела. Молниями она поразила всех, кто участвовал в гибели её любимого. Их жёны стали молить о прощении и воздвигли ей храм, где сделались жрицами, пообещав не знать больше мужчин, только бы она не истребила их всех вовсе. Богиня смилостивилась. Через девять месяцев эти женщины у храма нашли золотую корзину с ребёнком внутри — это была девочка. Они стали воспитывать её подобно себе, но когда ей исполнилось шестнадцать и её должны были посвятить в вечные девы, у неё в руке появилась молния и она метнула её в одежды и все ритуальные предметы, спалив их этим дотла. Тогда люди поняли, что это дочь Богини и Тритона, того прекрасного юноши. Её сделали королевой. С тех пор, от дочери к дочери и переходит наш престол.

— Боже, да передо мной полубожественное создание! — восхитилась Габи, на что Энжел лишь ухмыльнулась и пожала плечами. — А как же Богиня? Она как-нибудь проявляла себя снова?

— Она поняла, что сама больше никогда не полюбит, потому что это бессмысленно — ведь она существует вечно, а её возлюбленные простые смертные. И тогда она завещала своей дочери и её потомкам, любить. Любить пламенно и страстно, не думая ни о чём, не бояться разочарований, не горевать от расставаний, а быть настоящим воплощением любви. Но чтобы произвести на свет наследницу, непременно зачинать её шестого июня — день, когда она сама сошлась с Тритоном.

— Но как же так можно? А если по каким-либо причинам возлюбленного не окажется рядом?

— Тогда обязательно окажется любой другой! Габи, ты не в том плане поняла завет Богини. Любовь души приносит страдания, а любовь тела — удовольствия. Это нам открыла Богиня. Так что, мы не привязываемся ни сердцем, ни разумом. Тот, кто нам повстречается шестого июня, тот и станет отцом будущей королевы.

— И кто же попался тебе в этом июне?

— А мне ещё рано об этом думать. Я не тороплюсь стать мамашей. Я продлю свою молодость до тех пор, пока это будет возможно!

— Вот счастливая, а я как подумаю, что родители вдруг захотят выдать меня замуж, и всё! Кончится на том моя беззаботная жизнь, полная новых открытий, путешествий и приключений…

Габриэль глубоко вздохнула и снова повернулась к зрелищу, открывающемуся внизу. Возникло молчание.

— Габи, я могу сделать тебе подарок, — начала Энжел, — я вижу, что ты томишься от душевной тоски, хоть уже и не так сильно, как когда я увидала тебя на Вермаше. Забудь о своих сердечных мучениях. Посмотри вниз хорошенько, и выбери любого, которого захочешь! Я имею такую власть, если я прикажу, он будет твой! Он покажет тебе настоящий праздник тела и любовь этого тела.

— Ты предлагаешь мне… — Габи даже не знала толком, как это и назвать, поэтому употребила слово, которое последним услышала от Энжел по этому поводу, — совокупиться с одним из этих мужчин?

— Ну да, а что в этом дурного? Мы и сами с удовольствием займёмся тем же, правда, девочки?

Зира и Эрила закивали, приняв слащавый вид.

— Но, в общем-то… — виконтесса поняла, что будет проблематично объяснить подруге значение выражения «обесчещенная девица», поэтому решила подойти по-другому, — я ни разу этого не делала и совсем не знаю, что для этого нужно.

— О, Богиня, Габи, так ты — девственница? — Энжел пребывала в некотором смятении. Сама она уже забыла, как давно рассталась со своим достоинством, которое не считалось на Гиганте таковым, а просто обозначало различие между детством и взрослой жизнью. Немного пораскинув мозгами, принцесса продолжила: — Ничего страшного! Поверь, эти парни как раз то, что для этого нужно. Если бы они были никудышными любовниками, их бы здесь не держали. Так что, дерзнёшь прямо сегодня?

Энжел казалось, что она приобщает девушку к чему-то само собой разумеющемуся, но прекрасному, без чего просто нельзя уже обходиться в семнадцать лет виконтессы. Она не принимала в расчёт, что той не оставаться жить на Гиганте, а возвращаться к себе на родину, где всё по-другому, а как — Энжел не знала. Она никогда слишком глубоко не интересовалась обычаями и порядками чужих держав, поэтому очень редко, но могла шокировать, ведя себя свободно и привычно для неё самой. А потом не могла взять в толк, почему в некоторые места её не приглашают?

Габриэль же терзали соблазны. Вдали от Беллоны, Марии и нового здравого смысла их компании — Аделины, давление Энжел и образа жизни местных жителей становилось всё тяжелее и напористее. Сам воздух пах искушениями, каждая песчинка, травинка и былинка так и нашёптывали «соглашайся!». И Габи была недалека от этого. А эти молодые люди внизу, словно инкубы, которые только и ждут, когда она спустится к ним и начнёт прелюбодействовать. Почему бы и нет? Но, впервые в жизни, девушка решила хорошенько взвесить все «за» и все «против». Она тянула со своим окончательным постановлением. «Если я откажусь сейчас, то много ли выиграю? Вернусь на Феир, поезжу ещё по свету с Беллоной. Нигде, возможно, больше не представится такой возможности, нигде я не встречу более широкий выбор симпатичных парней, а если и встречу, где гарантия, что я им тоже понравлюсь, и они согласятся на то, на что согласятся эти стражи по одному только слову Энжел? Потом наступит возраст, когда мне нужно будет выходить замуж. Кто сказал, что родители найдут мне мужа, который меня устроит? Они, конечно, дадут мне самой волю, если мне не понравится их кандидат, а мне нужен Сториан, и никто другой! Но он, судя по всему, не настроен на мне жениться, ни пока, ни позже. Энжел и его друзья говорили, что он дал себе клятву никогда не жениться. Его сердце черствее и твёрже булыжника. Тогда что же я теряю? По идее, ничего. Но если посмотреть с другой стороны. Я помню, как Беллона страдала, перепутав Дерека с принцем Голубого квазара. Не буду ли я так же безутешна, что первым стал не Сториан? К тому же, я думаю, у меня есть эта счастливая возможность — сделать Сториана первым, он ведь не отказывался, напротив, настаивал. Значит, всё может произойти при первой же нашей встрече. Но здесь, сейчас, какое неведомое доселе блаженство ждёт меня?»