Пола Брекстон - Полночная ведьма [litres]

Брэм подносит руки к маленькой эмалированной керосиновой печке, которую только что доставили в его комнату. Она недорога, стара и недостаточно велика, чтобы как следует отапливать продуваемую сквозняками чердачную студию, но она будет служить ему хотя бы небольшим источником благословенного тепла. Теперь, работая, он сможет отогревать на ней свои замерзшие краски и онемевшие от холода пальцы. Поначалу ему казалось, что подобная покупка была бы с его стороны опрометчивой, ведь его финансы скудны, но он убедил себя, что она необходима.

По крайней мере, теперь, позируя мне, бедная Лилит не будет дрожать от холода.

Он поворачивается к мольберту и смотрит на незаконченный портрет. Свет масляной лампы бросает дразнящие блики на прекрасное лицо, которое он теперь так хорошо узнал. Лицо, которое он так любит. Он жаждет продолжить работу, но делать это при таком тусклом освещении было бы ошибкой. Он подходит к холсту, касается нарисованной щеки Лилит и вдруг чувствует, что он в комнате не один. Он оборачивается и с изумлением видит Лилит, настоящую, живую Лилит, стоящую в дверях.

– Брэм, прости. Я не хотела тебя пугать.

Он спешит к ней.

– Тебе незачем извиняться, ты можешь приходить ко мне в любое время дня и ночи. Но как ты сюда попала? – спрашивает он, подводя ее за руку к керосинке. – Ведь сейчас два часа ночи… Я не слышал, как ты вошла, никаких голосов… как же…

– Меня впустил Мэнган, – говорит она. – Он все еще был в своей студии и услышал мой стук. Похоже, мы все ведем ночной образ жизни…

– Последнее время мне все труднее и труднее утихомиривать свой разум, чтобы засыпать, – говорит он, ероша непослушные волосы.

– В самом деле? – Она выглядит озабоченной. – И что же так тревожит твой покой?

Он смеется и, обвив рукой ее талию, привлекает к себе.

– Ты , Лилит Монтгомери, ты тревожишь мой покой. Или я полностью поглощен тем, что пытаюсь написать твой портрет, или ругаю себя либо за то, что он мне все не удается, либо за то, что мне не удается написать ничего вообще, так как я могу думать только об одном – о тебе!

Он видит, его ответ вызвал у нее облегчение.

– Ах, вот оно что. Стало быть, это моя вина. – Она улыбается, но ее лицо вновь становится серьезным. – Брэм… мне нужно с тобой поговорить. О том… о том, что я на днях хотела тебе рассказать. Это важно. Очень важно.

Он по-прежнему обнимает ее, но удерживается от искушения поцеловать в губы, чувствуя, что сейчас для этого неподходящий момент.

– Вряд ли бы ты тайком ушла из дома ночью, чтобы навестить меня, если бы у тебя не было для этого веской причины. Позволь мне снять с тебя пальто. Как видишь, я прислушался к велениям времени и купил обогреватель! – Он показывает на пузатую керосинку, но Лилит так и не снимает шапки и не расстегивает пуговиц зимнего пальто.

– Мне надо кое-куда тебя отвести. И кое-что показать. Я не смогу ничего объяснить, пока мы не приедем туда. Прошу тебя, поедем.

– Конечно. – Он кивает, торопливо надевает свои легонькие пальто и шляпу и берет ее за руку. Быстро и тихо они спускаются по лестнице и выходят на улицу, где их уже ждет кеб. Они садятся в него и молча едут по пустынным улицам. Весь Лондон спит. Тусклый свет газовых фонарей едва пробивается сквозь клубящийся вокруг них ледяной туман. Он так густ, что приглушает даже цоканье подков лошади, впряженной в наемный экипаж и везущей его на север. Брэм не имеет ни малейшего представления о том, куда его везет Лилит. Не может он и подобрать каких-то успокаивающих слов, чтобы унять ее тревогу, поскольку понятия не имеет, что привело ее к нему в этот ночной час. Он крепко сжимает руку и то и дело подносит ее к губам, но она все равно ничего не говорит, только прижимается к нему теснее и не отрываясь глядит в окно на молочно-белый туман.

Наконец извозчик останавливает лошадь и открывает им дверь. Лилит платит ему, велит подождать и через высокие чугунные ворота ведет Брэма на кладбище. Туман стал еще плотнее, а газовых фонарей здесь меньше, так что вход на кладбище кажется воротами в другой, потусторонний, мир. Вокруг темнеют статуи и надгробные камни. Морозный и влажный ночной воздух одел ветви и колючки растущих здесь многочисленных тисовых деревьев инеем, и они кажутся седыми. Положенные на могилы цветы тоже покрылись льдом и скоро умрут. Туман искажает все звуки, даже уханье невидимой совы, протестующей против присутствия неожиданно вторгшихся сюда в этот час людей. Брэм слышит слева от себя какое-то движение и с отвращением смотрит на двух дерущихся крыс, которые прокопали ход под камнями заброшенного склепа. Только когда Лилит просит его остановиться у могилы, расположенной за огромным кедром, Брэм наконец узнает это место – именно здесь он впервые увидел ту, которую полюбил.

Как же это кладбище изменилось с тех пор. Из наполненного солнечным светом сада поминовения, которым оно было во время похорон ее отца, оно превратилось в… таинственное царство мертвых.

Лилит поворачивается к нему.

– Я уже говорила тебе, Брэм, что я ведьма, разговаривающая с духами.

– И ради этого ты приходишь сюда?

– Нет. Обычно нет. – Она замолкает, затем, тщательно подбирая слова, продолжает: – Помнишь, как недавно я… как я испугалась?

– Мне этого не забыть. Мне показалось, ты была сама не своя от страха.

– Ко мне явился дух, которого я не звала. Он обратился ко мне сам.

– А такое часто случается с… с такими, как ты?

Она качает головой.

– К счастью, почти никогда. Духи отвечают на зов, а не вторгаются в наши мысли, когда им вздумается. Во всяком случае, большинство из них никогда так не поступают. Но этот дух… он является ко мне по приказу кого-то еще.

– Кого-то еще? Ты хочешь сказать, кого-то из живых?

– Да.

– Другой ведьмы?

– Нет. То есть не совсем. – Она досадливо качает головой. – У меня не получается понятно объяснить. Дело в том, что ты столь многого не знаешь. Я не понимаю, с чего начать… Я бы никогда не стала рассказывать тебе так много ни о том, что происходит со мной как с ведьмой, ни о некромантии, но…

– Но что?

Она поднимает глаза, внимательно смотрит на него и, к своему изумлению, он видит на них слезы.

– Брэм, тебе угрожает опасность. Из-за меня тебе угрожает ужасная опасность.

– Из-за тебя? Не верю.

– Да, из-за меня… вернее, из-за Темного духа, который преследует меня. Он хочет получить от меня одну вещь. Вещь, которую я не могу ему отдать. Он желает отобрать ее у меня ради своих хозяев, ради тех, кто велел ему явиться и использует его, чтобы ослабить меня. И он… он знает, как ты дорог мне. Он отыскал мою слабость. И пригрозил, что причинит тебе боль… – Она замолкает и отворачивается. – Мне не следовало так с тобой сближаться. Теперь из-за меня это ужасное существо собирается обратить свою гнусную силу против тебя. Мне не следовало ни влюбляться в тебя, ни позволять тебе влюбиться в меня. Я принесу тебе только смятение чувств и…