Пола Брекстон - Полночная ведьма [litres]

По крайней мере, там мне будет тепло, – думает он, – пусть даже придется таскаться через весь Лондон четыре раза в неделю, пока я не закончу этот портрет.

Он протягивает руку и дотрагивается до холста. На ощупь краски все еще липки. В выстуженной морозами комнате с воздухом не только холодным, но и сырым от горящей керосинки работать с масляными красками нелегко. Из-за пропитывающей воздух влаги они очень долго сохнут, так что Брэму приходится ждать по многу часов, а иногда и по нескольку дней, прежде чем начать очередной сеанс. Из-за низких температур краски в тюбиках почти полностью застывают, и их трудно смешивать, но тут выручает керосинка. Брэм пишет Лилит, используя ограниченную палитру красок темных цветов. Эффект от такого разительный. И от портрета веет тайной.

Мысль о том, что он может ее больше не увидеть, что может настать время, когда она исчезнет из его жизни, причиняет ему настоящую физическую боль.

Его раздумья прерывают шаги на лестнице. Раздается стук в дверь, и в комнату, не дожидаясь приглашения, входит Гудрун. В зубах у нее сигарета, а в руках поднос с двумя чашками кофе. Брэм берет одну из чашек, с благодарностью обхватывает ее руками и чувствует: в кофе добавлено бренди.

– Я слышала, как ты здесь топочешь, – говорит Гудрун. – Ощущение такое, будто надо мной живет слон.

– Я тебя разбудил? Прости.

Она качает головой.

– Разве можно спать в такой холод? Ведь можно и не проснуться. – Она неторопливо подходит к мольберту. – А, твоя liebeling [4] Возлюбленная ( нем .). . Она получилась очень хорошо, Художник. В самом деле, очень хорошо. Наконец-то ты нашел свою музу.

– Думаю, она позволит мне написать себя только один раз.

– Жаль. Она явно пробуждает в тебе талант. Стало быть, ты еще не уложил ее в узкую кроватку. – Гудрун бросает на него откровенный взгляд, и он, к своей досаде, чувствует, что заливается краской.

– По-моему, это не твое дело.

– Не будь ханжой. В этом доме каждому есть дело до всех остальных.

– А что, если я предпочитаю держать некоторые вещи в тайне?

– Зачем? – Она явно озадачена. – Неужели ты воображаешь, будто твоя сексуальная жизнь устроена не так, как у других? Что, по-твоему, Мэнган делает со мной, когда ты слышишь, как он вопит по ночам? И что он делает с Джейн в те дни, когда она не против? Думаешь, почему в этом доме полно детей? – Продолжая курить, она складывает руки на груди и вздыхает. – Вы, англичане, слишком волнуетесь из-за секса. Сколько еще времени ты собираешься мучиться из-за Красотки? Чего ты ждешь? Ведь она никогда не выйдет за тебя замуж.

Брэм хмурится и, опустив взгляд, рассматривает свои ботинки.

– Неужели ты действительно вообразил себе такое? – без обиняков спрашивает Гудрун. – Мой бог, Художник, неужели ты и впрямь думаешь, будто это возможно? Леди Лилит, дочь герцога, у которой есть куча денег, стоит ей только пожелать, может выйти замуж за принца… но согласится выйти замуж за тебя ? – Раздается смех. – Леди хоть разорвала помолвку с красавчиком виконтом? Что-то я ничего не видела об этом в газетах.

– Если ты пришла только затем, чтобы поиздеваться, то забирай свой мерзкий кофе и уходи.

– О, я задела твои чувства. Прости меня, Художник. Я становлюсь циничной. В самом деле, почему бы ей не выйти за тебя? Ведь в твоей комнате так много места. За вашими прекрасными детьми сможет присматривать Джейн. И Мэнган тоже не станет возражать, хотя он, разумеется, захочет разделить ее с тобой. Как ты думаешь, Красотке это понравится? Некоторые высокородные дамы находят этого буяна интересным. Возможно, она ничем не отличается от них.

Брэму никогда в жизни не хотелось ударить женщину, но сейчас у него чешутся руки.

– Убирайся, – говорит он.

Гудрун пожимает плечами, роняет окурок сигареты на пол и давит его каблуком.

– Я уйду, – заявляет она, – и оставлю тебя с твоей мечтой о любви в идеальном мире. – Гудрук на миг замолкает, лениво проходя мимо него. – Только не жди слишком долго, насладись ею поскорее, иначе упустишь свой шанс. Ибо придет день, когда она больше не постучит в твою дверь, выйдет замуж за какого-нибудь аристократа с большим домом и громким титулом. Однако, как считаете вы, англичане, с вашим вечным оптимизмом, нет худа без добра. Художник создает лучшие произведения, когда у него разбито сердце. Вот увидишь.

Рождество в доме на площади Фицрой было тоскливым. Отсутствие отца чувствовалось особенно остро из-за того, что мы помнили другие, счастливые времена. Несмотря ни на что, мне удалось уговорить Фредди остаться в Рэднор-холле, так что праздник мы отмечали вдвоем: мама и я. Мы вместе сели за рождественский обед, хотя ни у меня, ни у нее не было ни малейшего аппетита. Однако ради слуг мы соблюли все традиции, которых в доме придерживались всегда, хотя и не в полной мере, поскольку мы по-прежнему были в трауре. Мама не хотела участвовать ни в чем, но я убедила ее, что хорошую работу наших слуг все-таки надо поощрить, и она, как это бывает со всем ее поколением, откликнулась на призыв выполнить свой долг. Когда пришел канун Рождества, она встала в вестибюле под изысканно украшенной елкой и вручила всем слугам небольшие подарки. В полночь мы вместе посетили богослужение в церкви Святого Варфоломея на Стрэнде. Один раз я даже уговорила ее подойти к входной двери, чтобы послушать колядки. Однако и она, и я знали, что все это вовсе не отражает ее настроения, и мы обе почувствовали облегчение, когда празднества закончились, елочные украшения были убраны и жизнь в доме вернулась в свое обычное русло.

Если оставить в стороне мои переживания из-за того, что думает обо мне отец, и наблюдать, как матушка все горюет, самым трудным для меня стала разлука с Брэмом. На протяжении всех этих долгих темных месяцев мы почти не встречались. Мэнган закончил работу над скульптурным изображением Шарлотты и представил его чете Пилкингтон-Эдамс к Рождеству, поэтому я лишилась повода сопровождать ее в поездках в Блумсбери. Пока было возможно, она делала все, чтобы не переставать снабжать меня алиби, но с тех пор как на Новый год ее мать решила увезти все свое семейство в их шотландское поместье и они так и остались там, мы с Брэмом лишились нашей лучшей союзницы. Мы пишем друг другу письма, но мне приходится быть осторожной, чтобы они ни в коем случае не попались на глаза маме, потому что она бы сразу же начала задавать вопросы. Она бы не одобрила мои отношения с Брэмом, и я не могу придумать ничего, что бы заставило ее взглянуть на него благосклонно. Любая мысль о будущем повергает меня в уныние, и я, как последняя трусиха, просто стараюсь о нем не думать.

И, словно всех этих помех нашим с Брэмом встречам недостаточно, положение еще больше осложнилось из-за событий, произошедших на праздновании зимнего солнцестояния. После него состоялось еще одно собрание членов клана, на котором присутствовали только самые опытные волшебники и волшебницы, и было решено, что меня все время будут охранять. Я выступила против этого решения, отметив, что у меня есть собственная охрана из духов, которая сопровождает меня всякий раз, когда я выхожу из дома. Членам клана хорошо известно, что офицеры-роялисты составляют умелый и надежный эскорт. Но члены клана все равно боятся, что меня могут похитить, а ведь опасность, грозящая мне, – это неизбежно угроза безопасности, а возможно, даже и самому существованию клана. Те его члены, которым Эмилия предсказала смерть сыновей, по вполне понятным причинам встревожены и желают всемерного укрепления его позиций. Мы вызывали и других духов в попытке узнать дополнительные сведения о том, что ждет нас впереди и что мы можем предпринять, чтобы изменить ход событий. Но все духи говорили одно – войны не миновать. Так что Эмилия, увы, была права.