Корнелия Функе - Чернильное сердце

– Ладно, ладно! – Мо оглядел Мегги с ног до головы.

– У меня все хорошо, Мо! – сказала Мегги, хотя голос у нее немного дрожал. – Правда!

Мо кивнул и посмотрел в сторону Элинор.

– Вы принесли книгу Каприкорну?

– Естественно! Ты бы тоже ему ее отдал, если бы я…

– Если бы ты ее не подменила, – закончила за нее Мегги. Она взяла Мо за руку и сжала ее. Ей все еще не верилось, что они снова вместе и он жив-здоров, вот только на лбу окровавленная царапина, почти незаметная за его темными волосами. – Они били тебя? – Мегги заботливо погладила ранку.

Мо улыбнулся, хотя сейчас ему было невесело.

– Это пустяки. Все нормально! Не волнуйся.

Мегги не сочла это ответом, но больше не спрашивала.

– Как вы сюда добрались? Каприкорн еще раз послал туда людей?

Элинор покачала головой.

– Нет, – горько сказала она. – Твой дружок все устроил сам. Хорошую змею привел ты в мой дом. Сначала он предал тебя, а потом преподнес этому Каприкорну еще и книжку да дочку твою в придачу, на подносике. «Девочку и книгу», – мы только что слышали это от самого Каприкорна, это было его задание для пожирателя спичек. И тот его исполнил, к вящей радости Каприкорна.

Мегги положила руку Мо себе на плечо и спрятала лицо у него на груди.

– Девочку и книгу? – Мо прижал к себе Мегги. – Естественно. Теперь Каприкорн может быть уверен в том, что я сделаю все, что он потребует. – Мо повернулся и похромал к соломенному тюфяку, лежавшему в углу на полу. Вздохнув, он уселся на него, прислонился спиной к стене и на мгновение закрыл глаза. – Н-да, теперь мы, видимо, квиты с Сажеруком, – сказал он. – Хотя я и задаю себе вопрос: как заплатит ему Каприкорн за предательство?

– Квиты? Что ты имеешь в виду? – Мегги присела рядом с отцом. – И что ты должен сделать для Каприкорна? Что он от тебя хочет, Мо?

Солома была влажной и не очень пригодной для сна, но это было все-таки лучше, чем каменный пол.

Мо молчал целую маленькую вечность, разглядывая голые стены, запертую дверь и грязный пол.

– Мне кажется, наступает время рассказать тебе всю историю, – сказал он наконец. – Хоть я и хотел рассказать тебе ее не в таком безутешно-печальном месте и тогда, когда ты станешь немножко постарше…

– Мне двенадцать лет, Мо!

Почему взрослые думают, что дети лучше переносят тайны, чем правду? Разве они не знают про мрачные истории, которые плетешь себе сам, чтобы объяснить тайну? И лишь позже, когда у Мегги уже появились свои дети, она поняла, что бывает такая правда, которая до краев наполняет сердце отчаянием, и что о ней не любят рассказывать, особенно своим детям, если нет в запасе хоть чего-нибудь, дающего надежду и прогоняющего отчаяние.

– Садись, Элинор! – сказал Мо и чуть подвинулся. – Это долгая история.

Элинор вздохнула и церемонно присела на мокрую солому.

– Это все неправда! – пробормотала она. – Это все не может быть правдой.

– Я так уже девять лет думаю, Элинор, – сказал Мо. И он начал рассказывать.

– Тебе было тогда три года, Мегги, – начал Мо. – Помню, мы праздновали твой день рождения. Я подарил тебе книжку с картинками. Ну, ту, с морским змеем, у которого болели зубы, и тогда он обвился вокруг маяка…

Мегги кивнула. Эта книжка лежала в ее сундучке и уже дважды наряжалась в новое платье.

– Мы? – спросила она.

– Я и твоя мама. Уже тогда я не мог пройти мимо книжного магазина. Дом, в котором мы жили, был очень мал – мы звали его коробкой из-под обуви, мышиным домиком, как только мы его не называли, – но в тот день я опять купил целый ящик книг в одном букинистическом магазине. Элинор, – он бросил на нее взгляд и улыбнулся, – некоторые из них тебе очень понравились бы. И книга Каприкорна тоже была там.

– Это была его книга? – Мегги удивленно посмотрела на Мо, но он покачал головой.

– Нет, не в том дело, но… Давай все по порядку. Мама твоя вздохнула, увидев новые книги, и поинтересовалась, куда нам их опять ставить, но потом, естественно, принялась помогать мне их расставлять. В то время я всегда что-нибудь читал ей вслух по вечерам.

– Ты читал вслух?

– Да. Каждый вечер. Твоей маме это нравилось. В тот вечер она выбрала «Чернильное сердце». Ей всегда очень нравились сказки и приключения, истории, полные блеска и тьмы. Она могла перечислить тебе имена всех рыцарей короля Артура, знала все-все про Беовульфа и Гренделя, про древних богов и не таких уж древних героев. Истории про пиратов она тоже любила, но милее всего были ей такие, в которых был хоть один рыцарь, дракон или фея. И между прочим, она всегда была на стороне дракона. Правда, драконов в «Чернильном сердце» не было, но зато уж в избытке и блеска, и тьмы, а про фей и кобольдов и говорить нечего!.. Кобольдов твоя мама тоже обожала: и брауни, и бука бусов, и фенодиров, и фолетти с их бабочковыми крыльями – она их всех знала. Ну вот, мы выдали тебе стопку книжек с картинками, удобно уселись рядом с тобой на ковре, и я начал читать.

Мегги прислонилась головой к плечу Мо и уставилась на голую стену. На грязной побелке она увидела себя такую, как на старых фотографиях: маленькую, с пухленькими ножками, светловолосую, перебиравшую своими маленькими пальчиками страницы книжек с картинками. Так было всегда, когда Мо что-то рассказывал: Мегги видела картинки, живые картинки.

– Сказка нам понравилась, – продолжал отец. – Она была занимательна, хорошо написана и населена странными существами. Твоей маме нравилось, когда книга увлекала ее в неизвестность, и мир, в который ее звало «Чернильное сердце», пришелся ей по нраву. Порой история становилась очень мрачной, и всякий раз, когда начиналось особенно интересное, твоя мама подносила палец к губам, и я читал тише, даже если мы были уверены в том, что ты была занята своими книжками, чтобы слушать страшную историю, смысл которой тебе все равно было не понять. За окнами давно стемнело, – я помню все, как будто это было вчера, – стояла осень, и из окон дуло. Мы развели огонь в очаге – в «коробке из-под обуви» не было центрального отопления, зато в каждой комнате была печка, – и я начал седьмую главу. Тут все и случилось…