Корнелия Функе - Чернильное сердце

– И так дел по горло! – проворчала она, выходя. – Теперь еще и этих господ кормить надо. Раз уж держите их здесь, то заставьте хотя бы работать.

Баста ответил:

– Скажи об этом Каприкорну.

Он достал из-за пояса нож и, улыбнувшись Элинор, вытер его о куртку. В сгустившихся сумерках его рубашка сияла белизной.

– Приятного чаепития, Волшебный Язык, – сказал Баста, смакуя страх на лице Элинор. – Мортола положила в термос столько меда, что от одного глотка у тебя слипнутся губы, зато горло завтра будет как новенькое.

– Что вы сделали с мальчиком? – спросил Мо.

– Кажется, его заперли рядом с вами. Завтра Кокерель устроит ему небольшое испытание огнем, после чего и решим, сможет ли он нам пригодиться.

Мо сел на соломе.

– Испытание огнем? – спросил он с горькой иронией. – Ты-то его точно не проходил: даже спичек Сажерука боишься.

– Придержи язык! – прошипел Баста. – Еще слово, и я его отрежу, каким бы ценным он ни был.

– Ты этого не сделаешь, – сказал Мо поднявшись.

Он не спеша налил горячий чай в чашку.

– Может, и не сделаю. – Баста заговорил шепотом, чтобы никто не подслушал. – Но у твоей дочурки тоже есть язык, и он не такой ценный, как твой.

Мо бросил чашку в Басту, но он успел захлопнуть дверь, и чашка разбилась вдребезги.

– Желаю приятных снов! – прокричал Баста, запирая замок. – Распоряжусь, чтобы тебе принесли новую чашку. Увидимся завтра.

Когда он ушел, все молчали. Долго-долго.

Потом Мегги прошептала:

– Мо, расскажи что-нибудь!

– Что ты хочешь послушать? – спросил Мо, положив руку ей на плечо.

Мегги тихо проговорила:

– Расскажи о том, как мы ищем клад в Египте, а вокруг песчаные бури, скорпионы и привидения, которые встают из могил, чтобы помешать нам забрать их сокровища.

– Ах, эту историю! – сказал Мо. – Я, кажется, выдумал ее на твой восьмой день рождения. Если я все правильно помню, она довольно страшная.

Мегги подтвердила:

– Очень страшная! Но все заканчивается хорошо, и мы возвращаемся домой с кучей сокровищ.

– Я тоже хочу послушать! – дрожащим голосом воскликнула Элинор. Должно быть, она все еще думала о Басте и его ноже.

Тут Мо начал рассказывать. Не было ни шелеста страниц, ни бесконечного лабиринта букв.

В середине истории Мегги встревоженно спросила:

– Мо, когда ты просто рассказываешь, в реальности ничего не появляется, правда?

Мо ответил:

– Нет. Видимо, нужно, чтобы историю выдумал кто-то другой. И без печатной краски это не работает.

Затем он продолжил рассказ, а Мегги и Элинор позволили его голосу унести их далеко-далеко и наконец заснули.

Все трое проснулись от одного и того же звука: кто-то ковырялся в замке. Мегги показалось, что она расслышала сдавленные ругательства.

Элинор первая вскочила и в ужасе зашептала:

– О нет! Они пришли за мной! Старуха добилась своего! Зачем им нас кормить? Тебя, может, и имеет смысл, – она быстро взглянула на Мо, – а я им ни к чему!

– Отойди к стене, Элинор, – сказал Мо, закрыв собой Мегги. – Не подходите к двери.

Замок глухо щелкнул, кто-то, приоткрыв дверь, протиснулся в нее. Сажерук. С опаской оглянувшись, он закрыл дверь и прислонился к ней спиной.

– Я слышал, ты снова это сделал, Волшебный Язык! – шепотом произнес Сажерук. – Говорят, бедный мальчик до сих пор не сказал ни слова. Что ж, я могу его понять. Мерзкое чувство – оказаться вдруг в чужой истории. Уж поверь мне.

– Что вам здесь нужно? – набросилась на него Элинор.

Когда она увидела Сажерука, от страха на ее лице не осталось и следа.

– Оставь его, Элинор! – Мо отстранил ее и подошел к Сажеруку. – Как твои руки?

Сажерук пожал плечами:

– Мне смазали их какой-то мазью, но кисти горят, словно их до сих пор обжигает пламя.

– Спроси, зачем он пришел! – прошептала Элинор. – Если затем, чтобы врать, будто не он втравил нас в неприятности, пожалуйста, ударь по его лживой физиономии.

Вместо ответа Сажерук бросил ей связку ключей:

– Зачем, думаете, я здесь? – Выключив свет, он с досадой проговорил: – Между прочим, было не так-то просто украсть у Басты ключи от машины, так что не помешало бы сказать спасибо, но, если хотите, можем оставить церемонии на потом. А теперь уходим: не стоит тут долго задерживаться! – Сажерук осторожно открыл дверь и прислушался. – На церковной башне стоит охрана, – прошептал он, – но они следят за холмами, а не за деревней. Собаки заперты в клетках. Если все-таки столкнемся с ними, они примут меня за своего.

– С какой стати мы должны ему доверять? – прошептала Элинор. – Что, если он опять что-нибудь затеял?

– Я хочу сбежать отсюда – вот все, что я затеял! – резко произнес Сажерук. – Мне здесь делать больше нечего! Каприкорн меня обманул. Превратил в прах мои последние надежды! Он думает, что меня можно пинать, как собаку, я и слова не скажу. Но он ошибается. Он сжег книгу, а я заберу у него чтеца, на которого он вышел благодаря мне. А что касается вас, – обгоревшим пальцем Сажерук показал на Элинор, – вы едете с нами, потому что у вас есть машина. Пешком от людей Каприкорна не уйти, а от змей в здешних холмах и подавно. Но я не умею водить, так что…

– Вот видите, я так и знала! – вспыхнула Элинор, чуть не забыв о том, что должна говорить шепотом. – Он хочет спасти свою шкуру. Потому нам и помогает! И никаких угрызений совести! Да у него ее просто нет!

– Мне все равно, почему он нам помогает, Элинор, – прервал ее Мо. – Главное, что мы выберемся отсюда. Но с нами поедет еще один человек.

– Кто? – Сажерук тревожно взглянул на Мо.

– Мальчик, чью судьбу я невольно определил. Как и твою, – проговорил Мо, протискиваясь мимо Сажерука на улицу. – Баста сказал, что его заперли в соседней комнате. Ты легко вскроешь замок: это не проблема для твоих проворных пальцев.

– Вообще-то я их сегодня обжег! – раздраженно шепнул Сажерук. – Но я сделаю то, о чем ты просишь. Хотя твоя доброта может стоить нам жизни.

Когда Сажерук постучал в дверь с номером пять, в комнате послышался шорох.

– Похоже, они не собираются его убивать! – прошептал он, ковыряясь в замке. – Смертников запирают в церковном склепе. С тех пор как я рассказал Басте, что среди гробов бродит призрак Белых Женщин, каждый раз, когда Каприкорн его туда за чем-нибудь посылает, он бледнеет, как мучной червь. Хорошая вышла шутка. – Сажерук довольно усмехнулся.

– А они часто убивают людей? – тихо спросила Мегги, взглянув на церковь.

Сажерук пожал плечами:

– Случается. Но не так часто, как раньше.

– Оставь свои россказни при себе! – шепнул Мо, не сводя глаз с церковной башни.

На самом верху, рядом с колоколом, стоял часовой. Мегги так долго смотрела наверх, что у нее закружилась голова.

– Это не россказни, Волшебный Язык, это – правда! Или ты их уже не отличаешь? Ясное дело, правда – девушка неприглядная, никто не любит смотреть ей в лицо. – Сажерук отошел от двери и поклонился: – Прошу! Можете забирать своего мальчика, замок открыт.