Джесс Буллингтон - Печальная история братьев Гроссбарт [litres]

– Я бы никогда не посмел оскорбить ни тебя, ни твоего господина, и уйду тотчас, как только получу вознаграждение за свои труды, – сказал Аль-Гассур и икнул.

– Вознаграждение? – переспросил Гегель, повернувшись к арабу. – Ты же сказал, что ты – слуга Гуся!

– Я служу ему тем, что привел вас сюда, так же как вы ему сослужили службу тем, что пришли. Если я верно осознаю смысл твоего заявления, почтеннейший Гроссбарт, если ты сам испросишь вознаграждения за свои труды, будет вполне честно и справедливо и мне получить свое?

– Это тебе надо обсуждать с Гусем, а не с нами. Так что не приставай к людям, оказавшимся в таком же положении, как и ты сам, – заметил Манфрид.

– Вон отсюда, араб, пока от твоей вони у меня вино не попросилось обратно, – бросил Родриго, жестом прогоняя Аль-Гассура.

– Разумеется, – проговорил Манфрид, – стать нашим слугой будет довольно просто. Скажем, бутылку в две недели за то, что будешь нам служить?

– Договорились, о наищедрейший из всех хозяев, – тут же выпалил Аль-Гассур, ухмыляясь Родриго.

– Какую игру вы затеяли? – спросил тот, лишь на миг опередив Гегеля, который хотел задать тот же вопрос.

Манфрид пожал плечами:

– Это наше дело.

Если выбор стоял – бесить понца или нищего, Манфрид всегда выбирал понца.

– Он будет спать в свинарнике, – сообщил Родриго. – Остальные встретятся со мной утром. Сейчас – следуйте за ним.

Родриго указал на худого старика, которого привел сторож, прежде отосланный в дом.

– Значит, встреча будет с тобой и с Гусем, – прояснил Гегель ситуацию для Родриго.

– Это дело капитана Барусса, – ответил Родриго. – Я обсужу с ним ситуацию. А теперь всем вам нужна ванна, не считая, конечно, гнусного араба. Он помоется в садовом пруду под наблюдением своего сторожа.

– Не нужен мне сторож, и ванна не нужна! – возразил Аль-Гассур.

– Сторож нужен, чтоб защитить твою зловонную тушу от моих ног, а ванна, чтобы защитить мой нос от твоих. Пока жди здесь, при Марко.

Он указал на внушительного детину с лошадиным лицом.

Братья кивнули и тем самым согласились, что их путь окончен, а затем гордо вошли в ворота. За ними последовал встревоженный Мартин, который, как и Аль-Гассур, понял слова, сказанные Родриго своим людям, которых не поняли Гроссбарты. И, хотя Родриго утверждал, что поговорит с капитаном, прежде чем привести свой план в исполнение, священник и араб равно сомневались, что пресловутый капитан возмутится, если его гостей будут пытать, чтобы узнать правду, как это предложил его человек. В отличие от Аль-Гассура, Мартин твердо верил, что, когда люди Барусса придут за братьями, прольется не только кровь Гроссбартов.

Старик, проводивший их до двери, оставил спутников в обществе дородной пожилой поварихи, которая пропустила их через кухню и передала с рук на руки горничной. Остроносая девица сопроводила гостей по устланному коврами коридору с уймой дверей в большой открытый зал, по другую сторону которого открылся точно такой же коридор. Справа высились массивные парадные двери, а слева лестница поднималась до середины стены, где расходилась на два балкона. Служанка провела их на второй этаж. Все трое упражнялись в арифметике: Манфрид насчитал шесть охранников, Гегель – три дорогих гобелена и еще полдюжины пыльных прямоугольников на местах, где прежде висели такие же, Мартин – ровно пару стройных ножек на лестнице перед собой.

По балкону они пришли к коридору, проходившему точно над тем, по которому они шли внизу. Три не полностью зажженных канделябра освещали дорогу до первых дверей слева и справа. Их горничная распахнула, чтобы Гроссбарты заняли предложенные комнаты. Братья разместились и тут же отослали ее.

– Еды принеси! – крикнул Гегель.

– И выпить! – добавил Манфрид.

– И ванну наполни! – закончил Мартин и тут же сжался под неодобрительными взглядами братьев.

Сначала она принесла выпивку, а когда подоспела с едой, получила приказ принести того же и побольше. После второго обеда у девушки появилась минутка перевести дух, пока гости мылись. Но не раньше, чем она получила распоряжение приготовить третий тур к их возвращению. Тушеный угорь, выпускные яйца и обжаренный карп исчезали в утробе Гроссбартов с той же скоростью, что и крестьянская похлебка, хотя оба согласились – позже, наедине, на своем братском наречии, что, наверное, и короли не едали вкуснее.

В конце коридора над кухней почти всю комнату заполняла огромная железная ванна – больше многих фонтанов. Согревать ее помогал проходивший рядом дымоход от кухонной печи, а сточная вода поступала по крошечному акведуку, уходившему через отверстие куда-то наружу. Первая в жизни братьев горячая ванна понравилась им куда больше купания в реке, и они тут же решили, что, как только обоснуются в Гипте, будут позволять себе такую роскошь дважды в день. Задремывая в воде, Мартин думал, не предупредить ли братьев о том, что их ждет. Гегель прикрыл глаза и представил ванну, наполненную кровью трусов, а Манфрид вдруг сообразил, что напевает мелодию, от которой вода показалась ему ледяной.

Они улеглись спать, но не раньше, чем Мартин раскололся и поведал братьям о намерениях Родриго. Гроссбарты почти ничего не сказали, но обменялись загадочными взглядами, в которых можно было прочесть целые тома смыслов. По крайней мере, Мартин надеялся, что загадочными, а не пьяными, и молился, чтобы эти тома стоило читать, если он сподобится когда-нибудь изучить язык.

Гроссбарты не стали дежурить по очереди и спали каждый в своей комнате, но несколько раз за ночь просыпались с непривычки в слишком удобной кровати. Мартин за время своих странствий бывал в куда более роскошных монастырях, но последние несколько месяцев он спал в канавах и сараях, так что спалось ему лучше, чем братьям: он ничуть не сомневался, что какая бы судьба их ни ждала, священника наверняка отпустят. Вскочив, чтобы ответить на стук в дверь поутру, священник увидел не горничную, а Гроссбартов, обрядившихся к бою. Гегель держал в одной руке взведенный арбалет, в другой – кирку, которую в случае Манфрида заменяла булава.

– Родриго послал за нами кого-то? – спросил Мартин.

– Нет, мы его сами найдем, – ухмыльнулся Гегель.

– Мудро ли это?

– Мудрее, чем сидеть в котелке и ждать, пока они нас на огонь поставят, – зевнул Манфрид.

– Хочешь, дадим тебе оружие? – предложил Гегель.

– Что?! Нет, разумеется.

– Слушай, ты не видишь, что у него обе руки перевязаны? – отругал брата Манфрид.

В коридоре позади них откашлялся Родриго:

– Хорошо спалось?

Гадая, почему мурашки не побежали по коже, когда Родриго подкрался сзади, Гегель слегка перестарался и ткнул арбалетом прямо в лицо франту. Манфрид занес булаву, а Мартин отскочил обратно в свою комнату и лихим ударом ноги захлопнул за собой дверь. Родриго моргнул и показал пустые руки.