А Говард - Принц Зазеркалья

Я вспоминаю свое видение: мы вальсируем босиком на солнце Страны Чудес, наша одежда вспыхивает и сгорает, и мы обнимаем друг друга, ничем более не сдерживаемые…

Во мне начинает шевелиться предчувствие, но я его отгоняю.

– Нет. Не буквально, а символически. Научиться отдавать и принимать. Слышать друг друга. Доверять в любой ситуации. С Джебом у меня это было, на протяжении шести лет. А с тобой мы только начинаем.

Морфей издает низкое рычание.

– Я не собираюсь ждать и играть вторую скрипку при Джебедии, пока твоя смертная половинка научится доверять мне.

– Ты не вторая скрипка. У нас впереди вечность. Вечность. У Джеба – одна жизнь. Справедливо, если я проведу ее с ним.

Я старательно обхожу правду, стараясь не слишком от нее удаляться.

– Справедливо? Всё это время он был с тобой, пока ты бодрствовала. А мне ты доставалась только во сне. Я хочу тебя в реальности. Я и так уже прождал, по ощущениям, тысячу лет. Нашей совместной вечности пора начаться.

Кажется, Морфей не вполне это продумал…

– Ты правда хочешь начать совместную жизнь, в то время как во мне будет дух Червонной Королевы?

– Мы оба знаем, что ты вынесешь ее отсюда, – Морфей довольно-таки равнодушно констатирует факт, но сочувствие смягчает его голос. – И тем не менее победишь. Единственное, что изменилось – она хочет гарантий, что ты вновь не откажешься от обязанностей королевы. Она знает: если мы поженимся, ты никогда не покинешь Страну Чудес. Это был единственный способ уговорить ее отдать мне медальон. Она отказывается что-либо делать, пока брак не будет заключен официально. Ты, конечно, понимаешь, что у меня не оставалось выбора.

Видение Королевы Слоновой Кости проносится в моей памяти, заодно с топотом детских ножек. Воскресает мой самый большой страх: что Червонная Королева все-таки найдет способ получить желаемое. Заставить меня выйти замуж за единственного подземца, который способен зачать ребенка-сновидца, и контролировать процесс, удобно сидя в моем теле… Она намерена использовать нашего ребенка, чтобы отомстить. Но как?

Я встаю и отхожу.

– Я думала, что в кои-то веки у тебя нет никаких скрытых мотивов. Ты больше не под заклятием Мертвой речи. Ты не пытаешься предотвратить разрушительный рейд Червонной Королевы по Стране Чудес. Твоим единственным желанием было покинуть Гдетотам, навести порядок в Стране Чудес и жить там вместе со мной.

– Это и есть мое единственное желание.

Драгоценные камни на лице у Морфея делаются прозрачными, как слезы. Это цвет искренности.

Я отступаю еще дальше, цепляясь сапогами за мохнатый ковер.

Морфей осторожно встает, как будто я – дикое животное, которое он пытается не спугнуть.

– Алисса, мы заперты в четырех стенах. Ты не сможешь сбежать от меня.

Я издаю стон.

– Червонная Королева заманила Алису в кроличью нору, чтобы изменить основания, на которых покоится Страна Чудес. Она хотела подарить своим потомкам сны и воображение, чтобы подземцам больше не нужно было зависеть от людей.

Судя по потрясенному выражению лица, Морфей слышит об этом впервые.

– Ну, этот замысел гораздо благороднее, чем я ожидал.

– Ничего благородного тут нет. Червонная Королева ни за что не позволила бы снам витать свободно, в общем доступе. Она хочет контролировать их, чтобы стать самой могущественной и ужасной Королевой всех времен. Да. Да, так и будет.

Я дрожу с головы до ног, слишком напуганная, чтобы задуматься над собственными словами.

– Я не позволю так его использовать.

– Его? – дрожащим голосом переспрашивает Морфей.

Меня охватывает паника – мне становится холодно и жарко одновременно. Поздно брать назад сказанное. Я задерживаю дыхание и жду, не даст ли нарушенная клятва знать о себе… может быть, я физически почувствую, как силы покидают меня.

Но ничего не происходит. Мысленно я заставляю бумагу на мольберте зашелестеть. И понимаю, что не нарушила клятву: ведь в моих словах не было конкретных указаний на нашего ребенка. «Его» – безличное слово. Суть волшебных клятв – в тонкостях формулировок.

На самом деле, если хорошенько подумать, я пообещала Королеве Слоновой Кости никогда не рассказывать о видении, которым она со мной поделилась. Но я не говорила, что не стану никому его показывать.

Я останавливаюсь возле мольберта. Мы уже съели чужие пирожные. Что такого, если мы откроем несколько баночек с красками?

Морфей становится сзади, чтобы смотреть поверх моих крыльев – так близко, что его одежда с легким шелестом цепляется за мое платье. Я чувствую, как он потихоньку расслабляется.

Я снимаю перчатки. Открыв несколько баночек – с красной краской, синей и черной, – погружаю в одну из них палец. Холодная клейкая масса обволакивает его. Я работаю в мозаичной технике. Нелегко с помощью краски и бумаги изобразить то, что предстало мне как видение. У меня нет навыков Джеба, его легких мазков, способности переносить внутренние образы на лист в виде конкретных линий. Но я стараюсь изо всех сил и кое-как изображаю себя в великолепном платье, Морфея в костюме и крошечного мальчика, у которого мои глаза и отцовские синие волосы. И крылья.

Прежде чем я успеваю нанести последний штрих – нарисовать короны у нас на головах, – Морфей пятится и падает в кресло, прямо на шляпу и перчатки, которые там лежат. Впервые ему как будто все равно.

Драгоценные камни у него на висках и на щеках блещут роскошным темно-синим цветом. Он, очевидно, потрясен.

– Ты его видела, – шепотом говорит Морфей.

Я молчу.

– Когда? Как? – допытывается он.

Я сильнее сжимаю губы.

Судя по решительно выдвинутой челюсти, Морфей понимает, что я балансирую на опасной грани клятвы.

– Ох, Алисса, – негромко произносит он. – Я давно хотел тебе рассказать. Но боялся, что ты испугаешься. Он – самый необыкновенный из всех детей. Он спасет наш мир. Научит нас воображать и мечтать.

Лицо Морфея вновь причудливо меняется – на нем я читаю эйфорию.

– Я уже составил список имен. И нашел много игр, которые пригодятся, чтобы развивать его навыки…

– Я хочу, чтобы он был счастлив, Морфей. Это самое главное. Чтобы у нашего ребенка было детство.

Лиц Морфея смягчается – на нем появляется особая нежность.

– Ну конечно. Каждый вечер я буду петь ему колыбельные. А ты… ты научишь его смотреть на мир невинными глазами. Мы будем любить нашего малыша. Души в нем не чаять. А как иначе? Я постоянно вижу его красоту – идеальное сочетание меня и тебя…

Морфей берет мои измазанные краской руки, и наши пальцы сплетаются. Его руки тоже пачкаются в краске и становятся похожи на мои, когда ложатся рядом.

– Все наши оттенки, одной великолепной радугой…