А Говард - Принц Зазеркалья

– Что какой-то добрый самарянин пришел ночью и починил часы, – отвечает Морфей. – Ты когда-то была такой же… тебя ничего не стоило уболтать и успокоить.

– Думать, что мы одни во вселенной – не так страшно, как признать, что за тобой кто-то наблюдает из другого мира.

Морфей оценивающе смотрит на меня.

– И это – человеческая слабость. Используй ее, когда настанет время разобраться с беспорядком, который возник в мире людей из-за твоего отсутствия. Когда придется объяснять, куда пропали на месяц твоя мама и Джебедия. Двойственная природа дает тебе преимущество в нашем мире, Алисса. И в вашем – тоже. Не забывай об этом.

Мы подъезжаем к дому, и Морфей провожает меня в свою комнату без окон, обещая вскоре вернуться и принести чай.

Я поворачиваюсь, чтобы осмотреть безумный и потрясающий интерьер. Мягкий янтарный свет льется из огромной хрустальной люстры, висящей под сводчатым потолком. Бархатные драпировки, золотые и фиолетовые, висят на стенах, перемежаясь с ветвями плюща, морскими раковинами и павлиньими перьями.

Мое внимание привлекают многоярусные стеклянные полки. Я прикасаюсь к одной из них, на которой стоят многочисленные шляпы, украшенные мертвыми бабочками. В детстве я как зачарованная наблюдала за Морфеем, нанизывавшим гирлянды.

Я подхожу к крохотному, точно кукольному террариуму. Его стенки облеплены коконами. Там рождаются бабочки. Те, что уже вылупились, порхают и сидят на листьях и веточках.

Их изящные игры напоминают о нынешнем влиянии Морфея на меня – как на женщину и как на волшебное существо. Пребывание здесь сродни тонизирующему напитку… Я вновь вспоминаю ту необыкновенную минуту, год назад, когда Морфей пробудил мою темную сторону с помощью вечернего чая и игры в ожившие шахматы.

Водопад, который служит пологом кровати, журчит у меня за спиной. Я подхожу к нему и протягиваю руку. Жидкий занавес реагирует точно так же, как в прошлом году: он отодвигается словно живое существо, и я вижу внутренность кровати. Она покрыта бархатными золотистыми одеялами и подушками, по ней разбросаны сотни лепестков алых роз, окутывающих меня нежным ароматом.

Я отступаю, позволяя пологу упасть, и наталкиваюсь на стеклянный столик, который расчерчен как черно-серебристая шахматная доска. Яшмовые фигурки, видимо, лежат в коробке – все, кроме Алисы и гусеницы, которые хранятся у меня дома.

Над тремя серебристыми клетками витает надпись, сделанная крошечными светящимися буквами: «Спать с Алиссой».

– Разреши, я смету пыль, любовь моя.

Рука Морфея протягивается из-за моей спины и проводит по стеклу, размазывая слова.

Напрягшись, я поворачиваюсь к нему. Он снял пиджак, жилет и перчатки. Из-под наполовину расстегнутой белой рубашки с кружевными оборками видна мускулистая светлая грудь. Морфей захватывающе красив и слишком соблазнителен, чтобы я чувствовала себя спокойно.

Я стискиваю зубы.

– Я этого делать не буду.

– Что, не будешь пить чай с пышками?

Морфей ставит поднос с чашками и чайником на пустой край стола.

– Почему нет?

Я не уступаю.

– Джеб хочет прожить жизнь со мной. И как человек я тоже этого хочу. Испытать в мире людей всё то, что не досталось Алисе. Джеб согласился рискнуть своей единственной жизнью и столкнуться с Червонной Королевой, лишь бы у нас с ним было будущее. Мое счастье для него гораздо важнее, чем его собственное. А ты требуешь, чтобы я ушла от Джеба, после того как он принес столько жертв ради Страны Чудес?

– С чего ты взяла, что я этого требую?

Морфей вешает шляпу на подлокотник кресла и наливает клюквенного цвета жидкость в одну из чашек. Комнату наполняют струйки пара. Пахнет мятой и лавандой.

– А то, что ты написал на столе?

– А, это…

Он жестом просит меня сесть.

Я не двигаюсь, и тогда Морфей садится сам, скрестив ноги. Его крылья свисают по обе стороны кресла.

– Алисса, подумай. Разве я хоть раз оскорбил твою невинность?

– Нет.

– А были ли у меня средства или возможность?

– Да. То и другое.

– Прекрасно. Хоть что-то ты поняла во время нашего путешествия. И, конечно, не забыла самое важное: слова могут выражать одно, а значить другое.

Он берет чашку и смотрит на меня через край, делая глоток, а затем с легким стуком ставит ее обратно на блюдечко.

– Для правительницы Червонного Двора критично держать это в голове в любой ситуации. Ты должна всегда обдумывать то, что говоришь и слышишь, прежде чем выдавать эмоциональную реакцию.

Значит, сегодняшняя ночь – одновременно урок и испытание. Морфей учит меня порядкам Страны Чудес и в то же время проверяет. Он желает убедиться, способна ли я на практике осуществить то, о чем говорю: доверять ему в той же мере, в какой требую этого от него.

– Так, – продолжает Морфей. – Я принес тебе чай, чтобы ты расслабилась. Конечно, ты не обязана его пить. Хотя после всего, что мы пережили, ты, наверное, как минимум могла бы посидеть и поговорить со мной откровенно. Если так будет проще, используй шахматы, как в детстве.

Я делаю глубокий вдох, подбираю юбку вокруг ног и сажусь в кресло напротив.

Сосредоточившись на фигурке Алисы, я представляю ее живой. Она остается крошечной, но начинает двигаться и потягивается, как будто спала много лет. Затем Алиса подбегает к Гусенице и приседает.

– Как поживаете, дорогая Гусеница? – спрашивает она невинным детским голоском. – Я бы хотела поблагодарить вас за то, что вы не короновали меня раньше. Что вы нашли другой способ. Это было очень благородно.

Морфей ухмыляется. С его пальца срывается синий свет и обвивается вокруг фигурки гусеницы, заставляя ее подскакивать перед Алисой, словно она движется. Он опытный кукольник – как это было в детстве. И в мире людей. И так будет всегда.

– Я не так уж благороден, моя королева, – звучит его голос, комически высокий. – Я сделал это ради собственного блага. Без воспоминаний о вашей человеческой половине вы не были бы той девочкой, с которой я провел детство. Хоть мне и неприятно это признавать, но чем насыщенней будет ваша жизнь с людьми, которых вы любите, тем лучше из вас получится правительница. Вы знаете, я всегда действую во благо Страны Чудес.

Никогда еще это признание не казалось мне таким прекрасным и горьким. Я заставляю фигурку Алисы поколупать ногой доску.

– Ты сказал, что тебе надоело тянуть, – бормочет она по моему приказу. – И ты прав. Я больше не могу просить тебя ждать. Найди себе кого-нибудь.

Как ни больно мне слышать эти слова, срывающиеся с ее губ, но Морфей заслуживает счастья.

Он наклоняет фигурку гусеницы, как будто она горбится, и отвечает своим певучим голосом:

– Моя маленькая королева, разве вы забыли, кто я такой? Я – одиночка, мне не нужна компания. Более того, я даже в лучшие дни нахожу постоянную необходимость идти на компромисс утомительной. Хотя, возможно, лет через шестьдесят я пойму прелесть великодушия.