А Говард - Новая Королева

Мой маленький советник делает шикарный жест.

– Та-дам! – восклицает он, брызжа пеной.

Боюсь, этому его научил Морфей.

– Какого черта? – спрашивает Корбин с ощутимым южным акцентом.

Он хватает дрожащую Дженару за локоть и отступает в коридор вместе с ней.

Джеб хмурится, не сводя глаз с цепочки от ключей в руке у Корбина.

– Я хотел спросить то же самое. Откуда у тебя ключи от нашего дома, Корб? С каких это пор ты живешь с моей сестрой?

Я смотрю на Джеба. Подземец в моей душе дико хохочет, наслаждаясь нелепостью ситуации. Похоже, нами всеми владеют инстинкты. Джеб уже забыл, что до полусмерти напугал сестру и лучшего друга – он переключился в режим «старшего брата и защитника».

Услышав рыдания Дженары, я обуздываю злобного внутреннего подземца. Я хватаю со стула у кровати купальный халат и набрасываю его на Кроллика. Он рычит, и в комнате начинает пахнуть паленым: глаза королевского советника превращаются в две пылающие алые точки и прожигают в махровой ткани дымящиеся дырки.

– Никакого огня, Кроллик! – предупреждаю я.

Глаза меркнут, и Кроллик съеживается на полу.

– Джеб? Эл? – неуверенно произносит Корбин, как будто он только что нас заметил.

Такое ощущение, что он вот-вот упадет в обморок. Он так побледнел, что веснушки у него на носу кажутся темными. Корбин не сводит пристального взгляда синих глаз с Кроллика, извивающегося под махровым халатом.

– Где вы… как вы… что это? Это робот?

– Кроллик не робот! – оскорбленно выкрикивает из-под халата королевский советник.

– Полезай в шкаф! – приказываю я.

Кроллик что-то невнятно бормочет и запрыгивает в шкаф, волоча за собой прожженный халат, как свадебный шлейф.

Мы с Джебом переглядываемся.

– Всегда можно прибегнуть к зелью забвения, – намекаю я.

Он фыркает и смотрит на Корбина и Дженару, которые стоят, прислонившись к стенке в коридоре, безмерно потрясенные и растерянные.

– Нет, терять воспоминания – последнее дело. Уж поверь.

– Значит, мы расскажем и ему, – говорю я. – Ну или он всё забудет, и мы отправим его домой.

– Я никуда не пойду без Джен, – вмешивается Корбин.

Его лицо постепенно обретает цвет. Он прижимает Дженару к себе, и она утыкается носом в его рубашку, пытаясь отдышаться.

На губах Джеба медленно появляется коварная улыбка.

– Не пойдешь сегодня? Или ты планируешь побыть верным еще денек-другой?

Корбин стискивает зубы.

– Вечно.

Он притягивает Дженару ближе и обнимает ее так крепко, что от статики атласные пижамные штаны липнут к его джинсам.

– Вечность – это долго, – говорит Джеб, и меня охватывает грусть, как будто мои нервы – это струны арфы, которые он перебирает.

Дженара, шмыгнув носом, поворачивается к брату. На лице у нее изумление. И у Джеба вновь меняется настроение: он качает головой, и в его глазах я вижу искреннюю любовь.

– По ходу, ты нашла себе рыцаря на белом коне, сестренка.

Я беру Джеба за запястье, в том месте, где татуировка сменилась выпуклым шрамом.

– Уж ты-то знаешь, как упрямы бывают рыцари, правда?

Он негромко смеется, и наши пальцы сплетаются.

– Так, Корб. Значит, ты хочешь войти в нашу семью. Может, проделаем это официально?

Корбин и Дженара, затаив дыхание, смотрят на нас. В комнате воцаряется мертвая тишина. Не слышно ничего, кроме шепота насекомых – на той частоте, которая доступна только мне – и ворчания Кроллика в шкафу.

Джеб поднимает мою руку и целует обручальное кольцо.

– Есть то, что вам нужно знать насчет Эл, – говорит он. – Врачи ничего бы с ней не поделали. Можно увести девушку из Страны Чудес, но Страна Чудес никуда из нее не денется.

Он выпускает мою руку и отступает, чтобы дать мне место.

– Покажи им, что у тебя есть, королева.

Я улыбаюсь своей самой царственной улыбкой. А потом, стоя в бело-розовой спальне, в присутствии лучшей подруги и ее возлюбленного, которые смотрят на меня широко раскрытыми глазами, я высвобождаю крылья и признаюсь во всем.

Четыре года спустя

Плезанс, 29 июня. Двое местных жителей, которые пропали без вести месяц назад, и еще два человека, которые исчезли в прошлую среду, были найдены живыми рано утром в субботу, почти не пострадавшими, не считая синяков, в заваленной шахте под руинами спортивного центра. Одна местная жительница, сестра и близкая подруга пропавших, заявила, что получила известие об их местонахождении во время спиритического сеанса (об этом сообщает офицер Райли Хьюз). «Я, в общем, не верю в спиритизм, – сказал Хьюз. – Но эта девушка охотно сотрудничала с полицией целый месяц, пока мы искали ее пропавшего брата и соседку. Она настояла, чтобы мы, по крайней мере, посмотрели. Поскольку в спортивном центре накануне школьного выпускного бала произошло обрушение – и поскольку именно там в последний раз видели пропавших, – мы подумали, что стоит рискнуть. Мы поехали туда, ни на что не надеясь. Один-ноль в пользу спиритизма».

– Эл, ты издеваешься? – обиженный голос Дженары отрывает меня от газеты четырехлетней давности.

Красивая стеклянная бутылка, полная камешков, которые я собирала во время нашего «спасения» из «Подземелья», лежит рядом со мной на плетеной кушетке. Я тру виски, слегка растерявшись после мысленного путешествия во времени.

Джеб вбегает в комнату и захлопывает дверь.

– С ума сойти, ты еще даже нижнюю юбку не надела! Тебе двадцать один год, а у тебя уже все признаки старческого маразма. Надо больше дышать свежим воздухом.

Она приоткрывает окно у меня за спиной. В комнату влетает соленый ветерок и колышет над моей головой бирюзовые занавески, с узором из морских звезд. Он треплет мои волосы, и светлые пряди скользят по обнаженным плечам и кружевному белому корсажу.

Я провожу пальцем по краю кружевных трусиков и сама удивляюсь, что по-прежнему сижу в одном белье. Что я делала до того, как сесть на кушетку? Во-первых, съела праздничный кекс, который мама оставила вместе с поздравительной открыткой на тумбочке у кровати…

Словно пробужденная моими мыслями, бумажная формочка от кекса шелестит на полу от порыва ветра и подлетает к босым ногам Дженары. Та поднимает ее и хмуро смотрит на меня:

– Это что?

– Мамин кекс, – говорю я и облизываю губы, по-прежнему ощущая вкус липко-сладкой, медово-анисовой глазури.

Дженара комкает бумажку и бросает ее в мусорную корзинку.

– То есть у тебя сахарная ломка.

– Может быть…

Я пытаюсь припомнить остальные сегодняшние события. Перекусив, я сняла халат, чтобы одеться. Потом стала копаться в чемодане в поисках новенького ожерелья, которое одолжила у Дженары на сегодня, и отвлеклась на сувениры, которые привезла с собой. И в конце концов оказалась на кушетке с альбомом и бутылкой.