Вальтер Моэрс - Румо, или Чудеса в темноте

— Войны и налоги.

— А главное — величину. В любом ее проявлении.

— Вот как? Что же у вас осталось?

— Числа. Только числа вечны.

— Так давайте я буду звать вас по числам. Например, один, два и три, идет?

— Это не числа. Это слова.

— Черт возьми, да называйтесь, как хотите! Вы просто редкостные зануды!

— Ты так и не ответил на наш вопрос.

— Что ты делаешь в нашей подкровной лодке?

— А?

— Я должен заставить биться мертвое сердце.

— Ой-ой-ой!

— Вот так замахнулся!

— Не много ли хочешь?

— Доктор Колибриль сказал…

— Этот Колибриль действует мне на нервы, хоть мы и не знакомы.

— Сперва обозвал нас крохами…

— Исчезнувшими крохами!

— Потом уволок нашу лодку…

— А теперь хочет совершить чудо.

— Колибриль говорит, чудес не бывает. А вот наука может достичь уровня чуда. Думаю, он рассчитал, что исчезну… что вы мне поможете.

— Ох уж этот Колибриль! Как же, станем мы помогать совершить чудо тому, кто украл пашу лодку. При том, что чудес не бывает.

— С чего нам тебе помогать?

— Назови хоть одну причину.

— Скажем так, речь идет о делах сердечных.

— Разумеется — о кардиологической операции.

— Нет, я имею в виду любовь.

— О, боже!

— Любовь мы тоже давно изжили.

— Знаешь ли ты, что любовь — это такой ряд чисел, что, если вычесть из него такой же ряд чисел, получится «ноль».

— Такое выйдет с любым рядом чисел.

— И тебя это не пугает? Если станешь слишком долго об этом думать, то…

— Ах, оставь его в покое! Так что там за любовная история?

— Вот только не надо сантиментов! Это в прошлом! Мы изжили всякую сентиментальность.

— Да ведь я просто спрашиваю! Собираю факты. Голые холодные факты.

— Это история любви, победившей смерть.

— Не может быть! Как роман… ой, то есть расскажи поподробнее! Больше голых холодных фактов.

— Эта любовь такая огромная и чистая! Влюбленным не раз пришлось сразиться со смертью, чтоб быть вместе, но, похоже, на сей раз смерть взяла верх.

— Как ужас… ой, я хочу сказать интересно. Какие холодные голые факты! А дальше?

— Да, дальше!

— Дальше, дальше!

Ворота на арену открылись, и Гаунаб всхрюкнул от удовольствия. Схватив подушку, прижал ее к груди, предвкушая, как во время бойни разорвет ее и будет разбрасывать перья.

— Кольско гертинперволей конпричат дменые ваболны? — спросил он Фрифтара.

— Я велел вывести на расстрел полдюжины, — отвечал тот.

— Льтоко сешть? — Гаунаб казался разочарованным. — Ловамато! Чепому не надведцать?

— Я велел медным болванам убивать медленно, выпустив как можно больше стрел. Все решат, будто убито дюжины две.

Ухмыльнувшись, Гаунаб снова стал глядеть на арену.

Фрифтар снова стал хозяином положения в Театре красивой смерти. Отныне вольпертингеры начнут истреблять друг друга вместо того, чтобы уничтожать драгоценных бойцов. Тройной бой ознаменует начало конца этой гордой расы. Вольпертингеры придут и уйдут, театр и Бел останутся навеки. Все шло великолепно, но Фрифтар чувствовал себя неважно. Несмотря на веселье, ему так и не удалось отделаться от неприятного ощущения, охватившего его утром при виде мертвой вольпертингерши в медной деве. Что, если он подхватил грипп? Но он никогда не болел гриппом и не знал, что при этом чувствуют.

Безобразие! Разве может первый советник, ответственный за здоровье граждан Бела, заболеть? Встряхнувшись, Фрифтар сосредоточился на битве.

— Неплохо! — похвалил Ушан. — Но надо еще чуть-чуть поднапрячься. — Все трое порядком выдохлись и теперь стояли посреди арены, с трудом переводя дух.

— Еще? — прохрипел Урс. — Я и так выложился по полной, Ушан! Тебе не в чем меня упрекнуть!

— Не в чем, — согласился Ушан. — Но дело принимает серьезный оборот. Я прошу вас кое-что для меня сделать.

— Что еще? — кашлянул Рольф. — Драться еще яростнее?

— Нет, теперь убейте меня.

— Что?

— Вы должны убить меня. С минуты на минуту на арену выведут вольпертингеров. И будет поздно: многие погибнут. Убейте же меня, немедленно! Для наших друзей это единственный шанс.

— Их все равно выведут на арену, — возразил Рольф. — Пора действовать. Втроем мы сможем перебраться через стену королевской ложи.

— Медные болваны изрешетят нас стрелами — и пикнуть не успеем, — ответил Ушан. — Убейте меня! — взмолился он. — Прошу вас. Поторопитесь, пока не поздно!

— Уже поздно, — проговорил Урс, указывая мечом на ворота.

На арену выходили их сородичи, но не шестеро дряхлых стариков — несколько дюжин молодых, сильных, до зубов вооруженных вольпертингеров появились из всех ворот одновременно. Рольф заметил своих друзей: Биалу Бухтинга, Тсако Красенбора и Олека Дюнна. Урс увидел тройняшек Родникс. Ушан узнал многих учеников фехтовальной школы.

Последним на арену вышел Румо.

Публика на трибунах зашепталась, беляне и гомункулы повскакали с мест. Фрифтар неподвижно уставился на вольпертингеров, Гаунаб повизгивал, медные болваны схватились за оружие. Румо выбежал на середину арены, где Рольф, Ушан и Урс с удивлением наблюдали за происходящим.

— Здорово, Румо, — выпалил Урс. — Ты где пропадал?

— Были кое-какие дела.

— Так это ты всех освободил? — опешил Ушан.

— Мне кое-кто помог, — отозвался Румо.

— А где Рала? — спросил Рольф. — Почему ее нет?

— Рала умерла, — ответил Румо.

— Нет!

— Ее до смерти запытал некто генерал Тиктак. Я надеялся встретить его здесь. Вы его знаете?

Рольф разрыдался. Остальные молча покачали головами.

— Где она? — всхлипнул Рольф.

— Ее тело охраняют двое моих друзей. Разберемся тут и заберем ее. А теперь нужно драться!

— Да, — согласился Ушан Делукка. — Теперь нужно драться.

Румо поднял меч повыше, чтобы дать оглядеться Гринцольду и Львиному Зеву. Солдаты с трибун поспешили к выходам на арену.

— Батюшки! — пискнул Львиный Зев.

— Вот это да! — простонал Гринцольд. — Да я уж и не мечтал о такой битве!

— Э то самая грустная история из всех, что мне приходилось слышать.

— Хотя мы давно изжили грусть.

Третий голос всхлипнул.

— Ну так что? — спросил Смейк. — Вы мне поможете? Покажете дорогу в сердце Ралы?