Сергей Сезин - Река снов. Александр

Когда мы шли домой, я спросил учителя насчет вот этой лояльности. Он ответил, что на его памяти были две волны проверок лояльности преподавателей из нелюдей. Когда было восстание сипаев и лет пять назад. Пять лет назад умер барон Морн Вирац, и его владение объявили выморочным. Тогда хотели даже прямо присоединить баронство к Твери, но в итоге ничего подобного делать не стали. Баронство так и осталось под управлением тверского наместника, только наместник уже управлял не от имени барона, который до смерти сидел в Твери под домашним арестом, а от имени князя. В Вираце от этих событий ничего не изменилось, а к отсутствию барона за столько лет домашнего ареста привыкли.

Оба раза от Академии потребовали уволить часть таких сотрудников, что много критиковали политику княжества, а от остальных, которые в этом замечены не были, потребовали принести присягу на верность князю. Но тут возникли сложности. Для пришлых нормально жить в другом Новом княжестве, и, если кто-то из них хочет служить тамошнему владыке и присягнет, то это не считается актом измены тому княжеству, где он родился. С баронствами аборигенов и гномскими родами-сложнее. В некоторых родах и княжествах-это можно, в некоторых-запрещено. Поэтому преподаватели, которым присягать Твери запрещено, должны уйти с должности. Или разорвать с прежним подданством.

Учитель сокрушенно сказал, что при этом ушла часть хороших преподавателей. И не всегда в уходе их имелась нужда. Многие преподавали такие предметы, что преподаватель с иностранным подданством не приносил никакого ущерба безопасности страны. На некоторых кафедрах Академии по заказу военного ведомства, управления контрразведки и других структур ведутся исследования, которые требуют секретности и лояльности. Там действительно нужно, чтобы работы проводили проверенные и лояльные ученые. А вот стихосложение — это не обязательно. Заключил этот рассказ учитель обращением к нам, что все, что он сказал по этому поводу- «сказано под розой». Роза — древний символ тайны, поэтому это выражение означает, что про сообщенное не следует рассказывать никому.

Три дня пыльной работы удались. Учитель нашел все нужные резолюции тогдашнего начальства и понес их начальству нынешнему. Оно, как он потом сказал, поворчало и отстало, ибо придраться оказалось не к чему. Можно было торжествовать победу. Потому на кафедре устроили небольшой праздник. Взрослые, включая Андрея, даже выпили, а мне вместо вина досталась двойная порция мороженого.

Вообще мне вот-вот стукнет тринадцать, то есть я вступил в возраст оруженосца. А оруженосцам их рыцарь может и давать вина (если, конечно, в должном настроении и сам не выпьет все). Так что можно будет на законном основании попросить немного. Если условно счесть учителя рыцарем-то именно у него. Вот есть сложность, можно ли считать меня подходящим для того, чтобы стать оруженосцем и готовиться к рыцарскому званию? По маминой линии — вопросов нет. А вот по отцовской- наверное, нельзя. Ведь дворянского титула он не имел. Хотя… надо будет поспрашивать интереса ради. Не то, что меня это сильно волнует, потому что в мире пришлых дворянский титул не столь важен, но просто с целью разобраться.

Учителя я спрашивать не стал, зато спросил Лео. Он ответил, что с его точки зрения, полная ерунда — думать про это. Но, когда я настоял, то он поразмыслил и ответил, что, конечно, с точки зрения аборигенского аристократа брак моих отца и матери — это мезальянс, то бишь неравный брак, но и в этом случае возможны варианты. Поскольку моя мама последний представитель нашей ветви рода, то у ее детей от законного брака должны быть некоторые права и на владения, и на титулы рода. Тем более отец, несмотря на недворянское происхождение, служил барону как вассал, а не как слуга, потом служил тверскому князю, который априори выше многих владык с точки зрения аристократии, служил в отряде на офицерской должности, что при некоторых натяжках может считаться соответствующим аборигенскому рыцарю. А тогда совсем другое дело.

Потому, добавил Лео, если я захочу захватить армирский престол и у меня это получится, то всегда найдется пара книжников и юристов, которые, умело подбирая слова, докажут, что у меня все права на этот престол. Если же я захвачу престол, но не удержусь на нем, то те же книжники смогут на основании тех же данных вполне честно признать меня узурпатором и вообще недворянином.

Ибо история и Старого мира, и этого знает множество примеров, когда престол захватывал человек с несколько сомнительными правами на него. Поэтому если он удерживал свой трон, то постепенно за ним или за его потомками это право признавалось. Если нет- то для его свержения имелся законный повод. Потому права здесь следуют за силою. Ибо примеров, когда законный наследник оттеснялся от престола или свергался в пользу хоть и законного, но менее легитимного претендента- словно демонов в нижнем плане бытия.

Мы об этом поговорили и все. Меня и до этого, и после этого мои претензии на армирский трон не беспокоили. Я хотел стать магом и магом — целителем, а не сесть на черный камень и белый мешок. Это формула титула армирских герцогов-«восседающие на черном камне и белом мешке». Черный камень вделан в сидение трона, а белый мешок, расшитый изображениями виноградной лозы, кладется сверху. А внутри него — белый песок с горы Атрис. В итоге мешок помогает сидеть относительно удобно, хоть и под задом камень. А камень, мешок и песок в нем-это символы частей герцогства. Сидя на этих символах, герцог показывает, что он владеет всеми тремя составными частями его. Раньше в герцогство входила еще провинция Иврант, но она уже утрачена. Сначала провинция отделилась в самостоятельное герцогство, потом северную часть его отторг Болер, потом на оставшемся куске образовались четыре самостоятельных владения, которые по договору не принадлежат ни Армиру, ни Болеру. Они как бы самостоятельные. А фактически там регулярно проходят перевороты, и у трона выстраиваются все новые и новые люди, которые дружат то с Армиром, то с Болером. Но официально ни Армир, ни Болер не владеют ни одним из этих баронств.

Ладно, пусть они так и остаются независимыми. Меня они сильно не беспокоят. Меня больше беспокоит то, что призрак больше не появлялся возле меня. С одной стороны, я могу и ошибаться, ведь значительную часть времени я не живу дома, потому призрак мог и приходить, но не находил меня. А мама с братом его не увидели. Найти же меня на новом месте призрак может и не смочь. Или не захотеть? Ведь я точно не знаю, что это за дух и что ему нужно.

Но ничего, сейчас лето. Дни длинные, поэтому можно будет чаще бывать дома. Мама по мне скучает и будет рада меня видеть почаще. Глядишь, опять наступит ночь и звезды станут нужным образом, пропустив тень ко мне.