Алиса Акай - Слуга [СИ]

— Рубрика «Происшествия», — хрипло сказал Христофор. — Первая же статья.

Статья была не очень длинной, украшенная размытым даггеротипом — какая-то улица, вроде бы даже знакомая, двухэтажный дом… Читать было трудно, глаза слезились, буквы собирались в кучу точно непослушные букашки, склеивались, смысл прочитанного доходил не сразу, словно просачивался сквозь толстый ватный фильтр.

«Сегодня, не успело солнце подняться над крышами Трапезунда, жители улицы Тиверия были потрясены ужасающею смертью, коя приняла в свои объятья Лукрецию Митропулос, в прошлом почтенную экономку. Тело ее найдено было разносчиком зелени Стефаном, заканчивавшим свой обход поутру. Увидев открытую дверь одного из домов, Стефан заметил, что в прихожей включен свет. Это насторожило его, поскольку он полагал, что в дом проникли ночные грабители. Будучи человек отважным, он принял решение зайти в дом и по возможности воспрепятствовать негодяям. Каково же было его отчаянье и ужас, когда в прихожей он увидел тело женщины, лежащее на полу в луже собственной крови. Смерть, постигшая Лукрецию Митропулос, всю жизнь чтившую Бога и семью, ведущую жизнь праведной и достойной христианки, была настолько ужасной, что даже прибывшие по тревоге императорские милицианты, повидавшие на службе немало образчиков человеческой жестокости, долгое время не в силах были приступить к своей работе. Чтобы выяснить обстоятельства трагической ночи…»

Раздался стук во входную дверь. Быстрый, неровный — так не стучит спокойный собранный человек. Стоявший в углу Буцефал невозмутимо двинулся встречать раннего гостя.

— Клиент? — спросила я, оторвавшись от статьи.

— Да. Известный вам.

— Неужели Аристарх?

— Он самый, — Христофор сел за свой стол, одернул халат. — И полагаю, сейчас нам предстоит не самый веселый разговор. Эх, жаль нет Маркуса… Ну да ничего.

— Но… Стойте. Почему он? И откуда вы знали?

— Вы не прочли?

— Не до конца. Но тут про какую-то Лукрецию… Стойте, — в груди внезапно похолодело. — Но ведь это не?..

— Вы ее видели вчера, — сказал Христофор так спокойно, что мне стало еще более жутко. — Или должны были видеть. Это служанка в том доме, который вы навещали.

Я вспомнила немолодую горничную, открывшую нам дверь. Видела я ее мельком, но лицо в памяти отложилось. Значит…

— Спокойно, — сказал Христофор, поправляя пятерней всклокоченные мокрые волосы. — Это неприятно, но пугаться тут нечему. Аристарх телевоксировал мне полчаса назад и был до крайности взволнован. И полагаю, я знаю, что он расскажет нам. Но хотел бы ошибаться.

— Боже…

— Не волнуйтесь, Таис. По-прежнему сидите за рациометром и делайте вид, что поглощены работой.

В приемную быстро вошел Аристарх. Не требовалось обладать недюжинной проницательностью или особым юридическим зрением чтоб определить степень его душевного смятения. Дышал он тяжело и быстро, точно загнанная лошадь, беспокойно озирался по сторонам, костюм был мят и несвеж.

С облегчением увидев Христофора и ничуть не подивившись его халату, визитер перевел дух.

— Го…

— Стоп, — Ласкарис властно поднял руку. — Ни слова больше. Держите, — на столе вдруг очутилась приземистая стопка, наполненная какой-то черной жидкостью. — Выпейте залпом.

— Вино? — вяло спросил Аристарх.

— Что вы! Тонизирующая настойка собственного изготовления на таврийский травах. Поможет немного расслабиться. Я понимаю, что после сегодняшнего вам пришлось понервничать. Смелее. Оп! Вот так хорошо.

Опрокинув в себя стопку, Аристарх немного порозовел, но взгляд у него остался рыскающий, растерянный. Так может выглядеть человек, которого едва не сшиб конь на улице. Или человек, в один миг потерявший все свое состояние на бирже.

Аристарх заходил взад-вперед по приемной, точь-в-точь как сам Христофор пять минут назад. Сейчас он казался ничуть не солидным, напротив, хрупким, точно дорогое сукно укрывало не человеческое тело, а склеенный воском сухой скелет.

— Уже читали, — сказал Аристарх, заметив на моем столе газету. — Понимаю, утренний выпуск… Ужасно. Верите ли, до сих пор не могу свыкнуться.

— Мне очень жаль. Уверен, она была достойной женщиной и Господь вознесет ее по назначению.

— Она была склочницей, истеричкой и, в придачу, неравнодушной к рюмке, — резко сказал Аристарх. — Я держал ее только потому, что она прослужила у нас в доме много лет и была полезна супруге. Подчас я готов был ее выставить. Но не так… Не так. Видели бы… Боже, какой ужас. Когда я ее увидел… — Аристарх стиснул зубы так, что даже скулы побледнели, — я имею в виду, увидел такой…

— В газете написали, что выглядело это нелицеприятно, — сказал Христофор. — Но эмоции уже бесполезны.

— Нелицеприятно? — Аристарх остановился. — Они так написали — «нелицеприятно»?.. Бог мой, да у нее головы не было! Понимаете? Удар был такой силы, что куски черепа находили по всей прихожей. Это… это ужасно. Я был там. Отвратительнейшая смерть! Не дай Бог такую честному человеку!

— А нашел ее зеленщик, так?

Я не понимала, почему Христофор задает такие вопросы, как не понимала и того, с какой стати Аристарх заявился в контору рассказывать про постигшее его дом несчастье. Сервы хозяев не грабят, и уж точно не убивают, а ничего кроме мы не касались.

— Зеленщик… Этот мошенник увидел открытую дверь и пробрался внутрь, хотел что-то стащить. Перепугался до одури. Однако успел стянуть трость с серебряным набалдашником и пару туфель. Я дал милициантам два солида чтоб они унесли останки бедной Лукреции и вымыли пол. Там все… знаете…

— Представляю. Не стоит об этом больше думать. Итак, в префектуре полагают, что это грабитель?

— Да. Решения еще нет, но у них пока только один вариант. Входная дверь была открыта, Лукреция стояла на пороге, уже полностью одетая. Они считают, она собиралась выходить чтоб отправиться домой. Она по обыкновению уходила от нас к одиннадцати. Кто-то подкараулил ее снаружи и, когда дверь открылась, ударил ее по голове.

— В таком случае им придется искать очень сильного грабителя, — пробормотал Христофор.

— Да, они считают, что у грабителя было что-то вроде молота или стальной палицы. Голова бедняжки Лукреции… Два солида заплатил…

Аристарх внезапно сел в кресло, так резко, точно воск, скреплявший его кости, растаял.

— В доме что-то пропало? Я имею в виду — кроме… м-ммм… трости и прочего.

— Нет. Ничего. Я уже смотрел, и милицианты спрашивали.

— Странный грабитель.

— Они считают, что он сам был напуган убийством и поспешил скрыться.

— Вот уж странно. Бил с такой силищей, а потом испугался убийства, — Христофор покачал головой. — Хотя в наше время всякое бывает, меня и таким не удивишь. Однако давайте к… главному. По телевоксу вы сказали мне, что…