Андрей Франц - Путь на Хризокерас

Страшно? Не-е-т, страшно станет только сейчас. Вот, теперь — когда два гигантских костра вспыхнули вдруг в самом сердце осажденного города. И нечеловеческий вой сотен заживо сгорающих людей пробудил его от ночного сна. Вот теперь, да — страшно! И уже точно никто теперь не успеет прийти на помощь проигрывающему свою главную битву привратному гарнизону.

Проснулись? Схватились за оружие? Поздно! Что с того, что вас тут в башнях и на стенах впятеро больше? Вам ли, спросонья, да без доспехов, воевать с окольчуженными, опьяневшими от крови волками — с лучшими мечниками ордена? Спасти свои жизни — вот все, что в вашей власти. Но на площадь, к воротам вас уже никто не пустит. Да и нечего вам теперь там делать. Дрогнули, заскрипели, пошли в сторону гигантские створки ворот. И огненный круг рисуется ярким факелом там, где еще недавно стояла непреодолимая преграда. И радостный рев сотен глоток совсем неподалеку. И грохот копыт сотен рыцарских коней, рванувшихся в открытые ворота. И вливающаяся следом за ними пехота. Все, конец! Пал Иерусалим. Пал великий город. Пал, как и сто лет тому назад.

Здесь, государи мои, я как автор сего повествования вынужден сделать некоторое отступление. Ибо слишком уж сильно описанная мною версия событий отступает от хроник, давно ставших историческим каноном в описании четвертого крестового похода.

В том же "Завоевании Египта" Жоффруа Виллардуэна эпизоду взятия Иерусалима отведено немало прочувствованных строк. Однако там не найдем мы ни слова ни об использовании крестоносцами подземных городских тоннелей, ни об огненной смеси…. Да и маршал Брион в описаниях своего французского собрата по оружию храбро штурмует стены города, вместо того, чтобы найти упокоение еще до начала решительного наступления.

И все это делает данный эпизод боевых действий лета 1199 года настоящим клубком неразрешимых загадок. Которые вот уже не первое столетие заставляют историков искать для них все новые и новые, иной раз весьма фантастические, объяснения.

В самом деле, сопоставляя множество исторических документов той эпохи, мы с вами можем довольно точно установить численность как бравших Иерусалим крестоносцев, так и защитников города. И вот вам первая загадка! Как могло войско латинян, почти вдвое уступающее численностью обороняющимся — причем заметим, что обороняющиеся находились за стенами первоклассной крепости — как могло такое войско штурмом взять эту крепость?

С военной точки зрения — полный абсурд!

Далее. Многие хронисты похода, равно как и авторы ряда арабских хроник доносят до нас намерения крестоносцев предать смерти всех защитников Иерусалима. Особо подчеркивая при этом бескомпромиссную позицию командующего объединенными силами крестоносцев, маршала Бриона. Однако, как известно, ни во время штурма города, ни после него никакой массовой резни не случилось. И это — еще одна загадка.

Подобных загадок немало.

Именно они заставили меня предположить, что маршал Брион был каким-то образом устранен от командования еще до начала решительного штурма. Вероятнее всего, убит. Ибо представить себе верховного главнокомандующего, лезущего на штурм в первых рядах и получающего при этом смертельную рану — как это описано у Жоффруа Виллардуэна — нет, государи мои, такое было невозможно даже в те героические и сумасбродные времена. А значит, нам с вами приходится искать какое-то другое объяснение его весьма странной с точки зрения здравого смысла гибели.

Ну, и использование древних туннелей…. Представляется, что это единственно возможное объяснение того, как армия, вдвое уступающая численностью защитникам городских стен, могла, тем не менее, захватить город. Элемент внезапности и превосходства в планировании и организации! Иных сколько-нибудь разумных версий взятия Иерусалима в 1199 году я здесь, честно говоря, просто не вижу.

Но вот вопрос! Почему же весьма правдивое и достоверное в других эпизодах, сочинение Жоффруа Виллардуэна содержит в описании взятия Иерусалима столько натяжек и нестыковок? Полагаю, объяснения здесь два.

Во-первых, маршал Шампани, скорее всего, никогда не покидал венецианского посольства, до самого конца оставаясь в Падуе вместе с королем Ричардом. А эпизод, связанный с его побегом, переправой через море и появлением под Иерусалимом — по-видимому, прямая ложь. То есть, он не был ни участником, ни очевидцем штурма и описывал его, вероятнее всего, со слов других людей.

И вторая причина, не менее, а может быть и более важная. Любая средневековая хроника — это не только описание событий, но еще и нравственное поучение. Бесстрашие и благородство воинов Христа, их готовность к самопожертвованию во имя Господа — вот что должен найти читатель в описаниях походов, битв и сражений. И так ли уж трудно во имя этой святой цели немного "поправить" исторические события?

Отнюдь, совсем не трудно. И выявление "приукрашивания истории" — неотъемлемая часть работы любого специалиста, работающего с такого рода документами.

Но, вполне возможно, что именно это вот обращение к нравственному чувству читателя делает исторические труды той эпохи столь ценными для нашего современника. Давая иной раз сердцу гораздо более чем уму. Ибо где еще найдем мы с вами столь важные, столь близкие и столь нужные нам образцы героизма, святости и самопожертвования?

Поэтому, даже отдавая отчет в фактологической сомнительности описания взятия Иерусалима, предлагаемого нам Жоффруа Виллардуэном, дадим все же слово его великолепному повествованию о рыцарской доблести, о подвигах во имя славы Господней! Итак, взятие Иерусалима, как оно дошло до нас в "Завоевании Египта":

"… Но прежде чем вторгнуться туда, епископы и священники, проповедуя и увещевая всех, повелели устроить Бога ради крестное шествие вокруг укреплений Иерусалима, усердно молиться, творить милостыню и соблюдать пост. В понедельник, с приближением часа, когда господь наш Иисус Христос удостоился претерпеть за нас крестную муку, наши рыцари, стоявшие на подвижной башне, жарко схватились с неприятелем.

Тогда же и рыцари Храма отважно пошли на приступ, разрушили малую стену и подняли лестницу на главную стену. По ней полезли они, завязав рукопашную с сарацинами и защитниками города. Они дрались с ними своими мечами и копьями. Первым неустрашимо ринулся вперед маршал рыцарей Храма, Адам Брион, ему последовал рыцарь Жоффруа де Корнель, который позвал за собой прочих рыцарей, чтобы и они поднимались. И вот те, которые уже взобрались, спустились в город и отыскали дверцу в стене. И наши вступили через нее в город. Многие из наших, а еще больше из неприятелей, нашли здесь свою смерть. И среди них был мессир Адам Брион, маршал Ордена Храма, снискавший на стенах Иерусалима доблестную, славную и почетную гибель.