Андрей Франц - Путь на Хризокерас

Припомнив предыдущие беседы, где господа колдуны весьма убедительно отстаивали необходимость установления добрых союзнических отношений с Иннокентием, король тогда обещал подумать. Чем и занимался в течение всего их более чем недельного перехода. И даже пришел было к выводу о том, что, пожалуй, и впрямь — стоит помочь Понтифику в возвращении несправедливо отторгнутой собственности. Но вот, что бы вы думали?! Прибыл курьер от папы с весьма странным посланием. Не желают ли господа колдуны ознакомиться?

Господа колдуны желали. Ознакомление заняло не слишком много времени.

— Ну?! И как это следует понимать?

— А что, — заинтересовался господин Дрон, — очень ценный город? Так-то, глядя сверху, городок особо большого впечатления не производит.

— Хм, — король как-то быстро успокоился и ответил почти уже флегматически, — фактически это ключевой пункт, контролирующий Пятиградье.

Две пары глаз с недоумением уставились на монарха, ожидая пояснений.

— Пятиградье…? — словно пробуя слово на вкус, произнес господин депутат.

— Да, Пятиградье. — Ричард сжал ладонь в кулак и начал разгибать пальцы. — Римини, Пезаро, Фано, Сенигаллия, Анкона. Двадцать пять лье побережья и пять портовых городов, обеспечивающих адриатическую торговлю всей центральной Италии. Пять портов на огромную территорию! На севере остается только Равенна, но там гавань уже лет триста как полностью заилена и вышла из оборота. Везти товары далее, в Геную — не ближний край. А ближайший порт южнее Анконы, это Пескара. То есть, уже норманнские владения. Так что, только эта вот пятерка портов и остается.

— И что, потеря одного порта… — попытался возразить господин Дрон, но король не дал ему даже рта раскрыть.

— Не одного, клянусь Создателем, а ключевого! Все пять городов, как бусины, нанизаны на прибрежный тракт. И Римини — первая такая бусина. Захвати город, заблокируй дорогу, и вся Романья, например, вообще теряет доступ к морю.

— Ого…

— Вот именно, что "ого"! И вишенка на торте. Во всех городах Пятиградья у власти сейчас гибеллинские партии, поддерживающие власть германского императора. И всеми руками и ногами отбрыкивающиеся от признания папы своим сюзереном.

— Да? — с сомнением покосился на короля господин Дрон. — При таком счастье, и такие дохлые укрепления. Как-то, даже странно. Приходи, кто хочешь, бери, что хочешь. Ну, кого такие стены удержат?

— А причем тут стены? — хмыкнул Ричард, — оборона города опирается на систему окрестных замков, выстроенных знатными семействами на труднодоступных возвышенностях. Большая часть из них принадлежит на сей день семейству Парчитади. Именно в них и сосредоточено основное войско. А здесь, на стенах — так, для защиты от не слишком крупных бандитских шаек. Удары из фактически неприступных замков позволяют осуществить полноценную блокаду города, нарушив как подвоз продовольствия, так и всякую торговлю. И, как следствие, заставят рано или поздно убраться из города любого захватчика. Так что…

— То есть, — все же уточнил господин Дрон, — взятие городских стен само по себе никакого военного значения не имеет? Без взятия окрестных замков все быстро вернется на круги своя.

— Вот то-то и оно, — кивнул король.

— А ведь Соффредо не мог этого не знать, — подключился к беседе господин Гольдберг, — Следовательно, его вовсе не интересовали услуги военного характера, которые вы, ваше величество, могли бы оказать папе, взяв город. Военная ценность городских стен остается не слишком большой. Уйдет войско, и прежние властители города вернутся обратно. Тогда что же ему было нужно?

На несколько мгновений в шатре повисло молчание.

— А что тут думать, — хмыкнул господин Дрон. — И так все понятно. Соффредо попытался намертво пристегнуть короля Англии к папской политике здесь, в Италии. Осуществив вооруженное нападение на противников папы, да еще вооруженной рукой заведя в город его сторонников, вы, ваше величество, тем самым расписывались бы перед всеми в том, что держите сторону папы в его противостоянии с Империей.

— Да это, видит Бог, и так понятно, — король пожал плечами, показывая тем самым очевидность тезиса господина Дрона. — Непонятно другое. Почему Иннокентий решил дезавуировать действия своего легата?

Теперь молчание длилось значительно дольше. Молчал господин Дрон, вполне отдавая себе отчет в том, что его знаний просто недостаточно. Молчал господин Гольдберг, перебирая варианты, отбрасывая одни и мучительно морща лоб в поисках других. Молчал король Ричард, которого такая невнятица в отношениях со Святым Престолом начинала просто злить. Нет, он, конечно, выполнит просьбу Иннокентия — ему это нетрудно. Даже наоборот, договориться о мирном проходе к пирсам для посадки на корабли — гораздо проще, чем штурм.

Но в чем все-таки дело? Почему Иннокентий отверг такой, казалось бы, выгодный для него шаг? Очень не хотелось оставлять за спиной белые пятна вопросов, оставшихся без ответов. Ведь где гарантия, что не влипнешь где-нибудь в них снова, когда под рукой не окажется посланца с запиской от папы!

Общее молчание нарушил господин Гольдберг. Произнеся всего одно слово:

— Договор.

— Какой договор? Что за договор? — вопросы господина Дрона и короля Ричарда слились воедино.

— Тот самый, что в июне прошлого года Филипп Французский заключил с Филиппом Швабским.

Господин Дрон помотал головой, давая понять, что пояснения почтенного историка ничего ему не разъяснили. А вот до короля дошло все и сразу. Кулаки его сжались, кровь прилила к лицу, тотчас придав ему багровый и даже слегка синюшный оттенок.

— Клянусь кровью Господней, воистину, идиот! Да и я тоже! А ведь еще немного, и…. Филипп!!!

В шатер протиснулся секретарь Ричарда.

— Филипп, найди Меркадье. Быстро!

— Слушаюсь, мессир.

Через минуту командир брабансонов был уже внутри.

— Кайр, готовь трубачей и пару парней с зелеными ветками. Будем начинать переговоры…

Выйдя от короля и вдохнув свежего осеннего воздуха, господин Дрон ухватил тощего историка за руку:

— Слушай, Доцент, вы тут все такие умные, хоть вешайся. Ты можешь мне объяснить, что это сейчас было?

— Политика, — отмахнулся было господин Гольдберг, но, взглянув на обозленное лицо своего спутника, понял, что отговорками не отделаешься. — В прошлом году король Франции и Филипп Швабский заключили договор о союзе и взаимной помощи.

— Ну…

— Теперь смотри. Филипп Швабский — у германцев основной претендент на императорскую корону. Правящие семейства во всех городах Пятиградья — сторонники Империи вообще и Филиппа Швабского, в частности. Акт агрессии против любого из них — считай, агрессия против баварца. И что должен делать французский король, связанный с ним союзным договором?