Венди Хиггинс - Сладкое зло [litres]

— Он не моего типа. Парень моего типа был бы… хорошим. А не наглой самовлюбленной дрянью мужского рода.

Джей расхохотался:

— Ого, ты сказала «дрянь»? В жизни не слышал, чтобы ты так выражалась!

Я ответила сердитым взглядом — на самом деле мне было стыдно, — а он засмеялся еще громче.

— Ладно, хочешь загадку? Как называют человека, который тусуется с музыкантами?

Он вопросительно поднял брови, а я пожала плечами:

— Не знаю. Как?

— Ударник!

Я покачала головой, а он еще с минуту похохотал над собственной шуткой, после чего принялся снова расспрашивать меня о Каидане:

— Значит, вы поговорили о моих дисках, потом не совсем поняли друг друга из-за каких-то его британских словечек, потом обсудили хот-доги? Но это же не может быть всё. Ты выглядела страшно возбужденной.

— Это из-за того, что возбужден был он. Разговор был, по сути, ни о чем, но я разнервничалась.

— Ты ведь сразу подумала, что он классный, правда?

Я отвернулась и стала смотреть в окно на пробегающие мимо деревья и дома. Мы уже почти приехали.

— Ага, я угадал! — Он хлопнул ладонью по рулевому колесу, в полном восторге от моего смущения. — Невероятно! Анна Уитт потеряла голову.

— Ну да, признаюсь. Правда классный. Но это неважно, потому что в нем есть что-то, что мне очень не нравится. Не могу объяснить, что. Он… пугает.

— Конечно, он не похож на других, если ты об этом. Только смотри, не заболей синдромом хорошей девочки.

— Синдромом кого?

— Это когда хорошая девочка влюбляется в плохого мальчика и надеется, что мальчик тоже в нее влюбится и волшебным образом исправится. А в результате портится сама. Как Джейми Мур, помнишь?

Джейми Мур! Вот в связи с кем я слышала имя Каидана! Она была из нашей школы.

Мы припарковались на обычном месте у старшей школы «Кэсс».

— Увидимся на ланче, — сказал Джей, уже глядя в сторону девочки по имени Кейла, которая вылезала из машины через два места от нас.

— Увидимся.

Я пошла к школе, а он задержался поздороваться с Кейлой.

Целый день у меня не шла из головы Джейми Мур.

Во время ланча, сидя рядом с Джеем, я против желания все время поглядывала в сторону Джейми. Она сидела в той же компании, что и всегда, но как бы уже не принадлежала к ней. Остальные шутили и флиртовали, а Джейми, погруженная в себя, отодвинулась к дальнему краю стола.

Джейми Мур никогда не страдала излишней замкнутостью или неумением следить за модой. На год старше меня, красавица, полная неподдельной доброты, она всегда светилась счастьем, и в ее ауре преобладал солнечно-желтый цвет. В начале этого учебного года она была капитаном болельщиков и президентом театрального клуба, а ближе к концу осени я от кого-то услышала, что у нее появился парень, он из Атланты и играет в школьной музыкальной группе.

Каидан Роув.

Вскоре после этого ее аура начала менять цвет. С желтого на красный. С красного на серый. С серого на черный. Она была полна злости, потом отвращения к себе самой, а в последнее время впала в уныние. Ходили слухи о каких-то фотографиях Джейми в мобильнике ее парня, и о том, что они порвали отношения. Вскоре ее выгнали из команды болельщиков за плохие отметки. Потом заговорили, что она бывает на разных тусовках, переходит от одного парня к другому, но ни с одним не счастлива. В зимнем спектакле ей впервые за все время не дали главной роли.

Когда я снова посмотрела на нее, у меня сжалось сердце. Вот она сидит в торце длинного стола, все еще модно одетая, с красиво уложенными волосами, — может быть, поэтому ее и не гонят. Но улыбка пропала с ее лица, а сияющий желтый цвет уступил место тускло-серой дымке.

Прозвенел звонок, и я стала наблюдать, как она плетется к выходу из кафетерия. Нет, я не хочу больше видеть Каидана. Теперь я была в этом уверена.

Как хорошо — я шла по битком набитым коридорам и холлам, почти не реагируя на всплески эмоций вокруг. Поначалу, после маленькой частной школы, где я училась первые восемь лет, мне довольно тяжело давалось пребывание в такой огромной толпе, а теперь я привыкла.

Учебный год почти закончился — оставалось всего две недели занятий. Жаркий климат Джорджии уже вступил в свои права: все облачились в топы без рукавов и шлепанцы, а также шорты и ничего не скрывающие юбки. Я старалась поменьше демонстрировать оголенную кожу — отчасти из скромности, а отчасти потому, что жалела мальчиков. Я хорошо видела, как им трудно бывает сосредоточиться на чем-либо, кроме своих всепобеждающих гормонов, хотя другие девочки могли этого не замечать.

Когда я проходила мимо Джея, он, не прерывая разговора с другим учеником из его музыкального класса, взъерошил мне волосы. Я улыбнулась и снова их пригладила.

Проскользнув в кабинет испанского, я сразу же занялась заданием, которое было написано на доске, а после окончания подсмотрела, что делает сидящий рядом Скотт Макаллистер. Оказалось, дремлет над первой строчкой упражнения по спряжению глаголов.

Красавчик Скотт с огромными карими глазами и лицом младенца входил в команду штата по борьбе. Со мной он всегда был любезен, иногда пытался заигрывать, но я не принимала это близко к сердцу, видя, что точно так же он заигрывает и с другими девочками.

Учительница рано закончила урок и дала нам задание приступать к работе над заключительным проектом.

— Сеньора Мартинес? — я подняла руку, она кивнула, и я продолжила:

— Вы соберете у нас домашнее задание?

Весь класс хором зарычал на меня, а парень рядом со Скоттом пробормотал:

— Заткнись, идиотка!

Я вся сжалась от стыда за свой промах.

— Ah, sí! — сказала сеньора Мартинес. — Gracias, Anna. [1] Ах, да. Спасибо, Анна ( исп .). — И пошла по классу собирать работы.

— Ну почему ты все время такая правильная? — прошептал Скотт. Я подняла глаза и по выражению его лица поняла, что он хотел сжульничать. Ему нечего было отдать учителю.

Когда сеньора Мартинес вернулась на свое место, лицо у меня все еще горело. Вероника, сидевшая впереди, обернулась и посмотрела на меня с симпатией. Она была одной из немногих, кто сделал задание.

После этого никто даже не попытался перейти к проекту. Ну, разве что я со своей маниакальной старательностью. Остальные принялись оживленно болтать, как на перемене, а сеньора Мартинес уставилась в свой компьютер и не обращала на нас внимания. Учителя тоже были готовы к скорому окончанию года.

Я открыла блокнот.

Вероника наклонилась что-то положить в сумку, увидела мои босоножки и сказала:

— Стильные туфельки! Где взяла?

Ох, как мне в тот момент хотелось уметь врать! Отвечая, я не поднимала глаз от тетради:

— Спасибо. По-моему, на дворовой распродаже или, может быть, на блошином рынке. На чем-то таком.