Дмитрий Гарин - Враг престола

Конрад всегда хотел совершить для страны что–то важное, что–то значительное, как его великие предки. Однако фиаско второй экспедиции в Мёртвые земли охладило его пыл. Теперь же злая судьба упорно превращала его в короля — укротителя восстаний, короля–надсмотрщика.

— Кто я такой, Кристофер?

— Вы — наш король, сир, — как всегда спокойно ответил секретарь.

Конрад любил и уважал этого человека. Умный, скромный и бесконечно преданный. Трону, народу, государству. Как хотел старый король, чтобы принц Мориан был похож на него! Но, к сожалению, эти надежды не оправдались.

— Пошлите за моим сыном.

— Сейчас, ваше величество?

— Да, я хочу с ним поговорить.

— Слушаюсь, сир.

Секретарь коротко кивнул и направился к двери.

— Кристофер.

— Да, ваше величество?

— Проследите, чтобы в тюрьме с ней ничего не случилось.

— Разумеется, сир, — сказал секретарь и вышел.

Крыса. Она стремительно юркнула в тёмный угол камеры, но всё ещё смотрела на неё оттуда своими чёрными глазами–бусинками.

Анастасия проснулась оттого, что почувствовала, как по её ноге скребутся маленькие острые коготки.

В камере было холодно и пахло соломой. Очевидно, подстилку недавно сменили и она ещё не успела пропитаться запахом тюремных нечистот. За крохотным зарешечённым оконцем тяжёлой двери горел тусклый масляный светильник, освещающий коридор.

Анастасия была солдатом королевской гвардии и привыкла ночевать в походных условиях, а потому обстановка не доставляла ей больших неудобств. Дело было только в крысе. С детства она испытывала страх и отвращение перед этими мерзкими созданиями.

На ней осталась только простая одежда. Стражники забрали и доспехи, и меч, который когда–то подарил ей отец.

Мысли об отце тут же воскресили в памяти всё произошедшее. Щёки налились кровью, к горлу подкатывал комок. Анастасия закрыла лицо ладонями, готовая заплакать, как маленькая девочка. От этого ей стало ещё хуже.

Она потеряла контроль. Поддавшись слепому гневу, она пыталась найти виновного, но сама лишь ещё больше опозорилась перед собой и своими людьми. Перед королём. Что теперь скажут о её доме? Что теперь ждёт Ферро?

Нет, она не должна сдаваться. Это орки. Они были виноваты во всём. Бич её рода. Когда–то её дядя Теодор, старший брат отца и наследник Нордгарда, погиб от лап этих грязных дикарей. Потом, два года назад, они забрали её мать. Теперь настала очередь отца. Кто следующий? Её тётя, которую Анастасия почти не знала? Она сама?

Лязгнул дверной засов, прервав бурный ноток мыслей. В дверном проёме показалась грузная фигура человека в капюшоне.

Анастасия знала, кто это такой. Томас Корн занимал должность королевского сектома уже более десяти лет. Конечно, здесь было полно других тюремщиков, но со знатными гостями этих сырых камер Корн всегда возился сам.

Кое–кто говорил, что сектой делает это для того, чтобы узнать поближе человека, которому потом отрубит голову. А головы Томас Корн рубил лучше всех. Венцом его карьеры была голова безумного графа, казнённого два года назад.

Анастасия почему–то подумала о том, что именно он отрубил бы голову её отцу, если бы тот не погиб в пожаре, охватившем графские покои во время штурма замка. Во всяком случае, так ей рассказывали.

Пальцы Корна, будто стальные кандалы, сомкнулись на плече Анастасии, помогая ей подняться. Странно, но руки палача оказались гораздо нежнее, чем она ожидала. В них чувствовалась невероятная сила, и в то же время девушка была уверена, что от их прикосновения не останется ни одного синяка.

В сопровождении сектома и четырёх королевских стражников Анастасия покинула здание тюрьмы и направилась во дворец. Она боялась, что горожане будут насмехаться над ней, представляла свистящих что есть мочи мальчишек, тухлые яйца и гнилые овощи, летящие в лицо…

Так частенько бывало, когда подземелья тюрьмы изрыгали на свет какого–нибудь негодяя и его сопровождали на место казни или суда. Её опасения оказались напрасны. Утренний город всё ещё безмятежно спал, а редкие прохожие предпочитали не совать свой нос в дела королевской стражи.

Вся дорога казалась каким–то дурным сном. Ещё недавно она была капитаном карательного взвода на службе короля и всех добрых людей. Теперь же её конвоировали, словно какую–то преступницу. В чём было её преступление? В том, что она ответила на зов чести? В том, что требовала возмездия по законам Севера? В том, что пыталась убить какого–то орка?

Подъёмный мост, крепостные ворота, конюшни, сад с подъездной дорожкой. Ноги сами собой поднимаются по лестнице, к величественному порталу главного входа. Скульптурное изображение коронованного филина нависало над коваными воротами.

Королевский дворец поглотил её, словно огромное каменное чудовище.

Когда стражники вели свою подопечную через парадный коридор в главный зал, Анастасия вдруг поняла, что всё это лишь жестокий спектакль, разыгранный для того, чтобы избавиться от неё. Отец был мёртв. После всего содеянного король не мог посадить на трон Нордгарда наследника Снежного графа. Анастасии предстояло исчезнуть.

Словно в подтверждение этой мысли, стражники сомкнулись вокруг плотным кольцом. Двое из них крепко схватили её за плечи, не давая пошевелиться.

— Не бойтесь, леди Ферро, — раздался за её спиной смутно знакомый мужской голос.

— Кто вы? — Она попыталась обернуться, но солдаты не позволили ей сделать этого. — Что вам нужно?

— Сейчас вы предстанете перед королевским судом, — спокойно сказал незнакомец. — Я хочу, чтобы вы молчали. Что бы там ни произошло, заклинаю вас: молчите.

Руки стражников отпустили Анастасию, и она тут же оглянулась. Позади неё никого не было. Охрана сохраняла безмолвие, смотря прямо перед собой. Как ни в чём не бывало процессия продолжила путь.

Когда впереди открылись широкие створки парадных дверей, на Анастасию нахлынули воспоминания. Её охваченное смятением сознание словно стремилось бежать в мир образов далёкого прошлого.

Всего дважды она была здесь, в главном тронном зале.

Впервые — много лет назад, ещё совсем маленькой. Тогда мать была ещё жива, а длинные волосы Анастасии доставали до самой поясницы. Воспоминания о том званом приёме почти стёрлись из памяти, превратившись в набор размытых образов и эмоций. Далёкое прошлое казалось светлым и безоблачным.