Игорь Федорцов - Дождь в полынной пустоши [СИ]

Новики расселись, руководимые жестами и указаниями тафельдеккеров [39] Тафельд е кер (нем. Tafeldecker, от нем. Tafel — стол, и нем. decken — покрывать, у Даля также «скатертник») — придворный служитель, в обязанности которого входили сервировка царского стола и заведывание всеми принадлежностями столового убранства. . Ожидаемо Высокое Место закреплено за грандой и её сопровождением. Ни канцлер, ни Гусмар, ни монашка своим присутствием трапезу не почтили. Их персоны лишь обозначены гербовыми салфетками, вывешенными на спинках стульев. Близко к избранным, прибывающие в трепетном ожидании подняться выше. Оставшееся пространство — новопринятым. Нахождение за одним столом не означало доверительных отношений, о чем их честно предупредили, но манило радужными иллюзиями. Есть поговорка, о твоей успешности говорит металл блюд у твоего носа. Тем кому досталось олово уже счастливей тех, чья тарелка из обычной глины.

Начиная от Высокого места слуги обнесли чашу с водой ополоснуть руки. Колин, внутренне запротестовал. Плескаться в мутной жиже после всех, едва ли лучше, не мыться вовсе.

— Ты чего? — велико не понимание Улфа промедлению соседа. Сам виконт Ладжос помакнув ладони, промокал влагу черным залапанным полотенчешком.

— Я не с кем не здоровался, — невольно пошутил Колин, притягивая любопытные взгляды рядом и напротив. От одной мысли окунуть руки в грязнущую воду, саднило кожу.

— А сортир? — Улф услужливо протянул полотенчишко.

— Так и не ел еще, — Колин упорно игнорировал поднесенную ему чашу.

Заминка перерастала в ненужную паузу, пауза грозила обернуться гарантированные неприятностями.

«Чем не повод обоснованно указать на дверь?»

Соображать приходилось быстро. Колин извлек из эскарселя* флакон с яблочным уксусом для обеззараживания питьевой воды — настоятельная рекомендации тринитария. Смочил платочек и протер каждый палец. И все это с легким флером снисходительности. Милую улыбку приберег. Не дразнить небожителей.

Импровизация несомненно удалась. Провинция переплюнула столицу. Многие сочли — плюнула!

— У нас так принято, — объяснил унгриец.

Подловить на лжи проще простого. Но кто этим займется сейчас? Тем более когда на него обращены взгляды вдоль стола, взгляды через стол, взгляды с Высокого Места. Весь спектр чувств выразить и подчеркнуть — выскочка!

Лисэль отметила новика одобрительным прищуром. Мальчик умеет себя преподать. Ах, ему бы мордочку покрасивши!

Поразительно, но в данный отрезок времени, мысли гранды сосредоточены не на унгрийце, как тот опасался. Сатеник прибывала в раздрае души и ума от неожиданной встречи с братом. Своим появлением, Даан умудрился ввергнуть двор в смятение и замешательство. Обозначил нарождающуюся неприглядную тенденцию скорого оттока её ближайшего окружения в Крак. Кто останется с ней, когда он займет Золотое Подворье? И поручится не за кого.

Вольно невольно признаешь правоту Старого Лиса, без устали талдычащего, приближенные это бродячие шавки, их прикармливать надобно. Не брезговать гладить. Не стесняться сманивать. Не жалеть менять. Совращать что легковерных девиц. Бросать без объяснения причин. Возносить быдло и в быдло низводить. Нет ничего проще. Но в Анхальте. В штатгальтерах. Как того хочет отец. Держать закон из Сандалового зала в Ла-Коше. Но отчего-то грызут сомнения, позволят ли ей вершить дальше порога этого самого Сандалового Зала.

«Скорее нет, чем да.»

Рядом переговаривались с Лисэль. Но слышаться совсем другие слова, сказанные камер-юнгфер. Резкие, колкие, безжалостные.

— Думаешь, кого-то волнуют твои таланты? Или снизойдут считаться с твоим душевным устроением? Или поведутся на смазливое личико и тощенький зад? Как бы не так! Окажешься в постели одного из нужных королю людей. И очень повезет, если его корона, хотя бы древностью не уступит твоей. А вонять супруг будет чуть приятней блохастого Джори.

Тетка по-своему права и нужно быть благодарным, что рядом с тобой люди готовые сказать нелицеприятную правду. Но…

«Сделайте привилегией говорить вам правду. И никогда не прощайте тех, кто её воспользуется,» — настаивал канцлер.

«И на что уповать? На Святые небеса, следую наставлениям фрей? Легко обманываться, маятник бытия не все время падает вниз, когда-то ему и вверх? Но не окажутся ли её ожидания напрасными, а надежды разбитыми в уповании на маловразумительные „когда-то“ и неподконтрольную ей силу, обеспечивающую подъем?»

На этом моменте гранду унгриец и отвлек. Вспомнила то, чего не сделала. Счет к братцу добавил пунктов.

Вносили горячее и закуски: жареные гуси, копченые утки, оленина в красном вине, грибы в маринадах, овощи с острым перцем и овощи с рыбной мелочью. Чеплашки с соусами, подливками, паштетами, салатами. Журавль и цапля в глубоком противне удостоились восторженных ахов и хлопков. Спина морской свиньи, оживила гурманов. Заливные языки — лакомство привередливым. Зарумяненная вепрятина и бараньи ребрышки мечты обжор и выпивох… А уж этим, этим-то раздолье! Глера поднять аппетит. Альанико в пузатых глиняных бутылях, порадовать цветом и вкусом. Гарганега с ароматом райских цветов и фруктов с дерев Эдема, вскружить голову. И конечно же несравнимая ни с чем неббиола! Единственный глоток которой вызовет счастливый выдох — божественно!

Слуги скользили угрями, подгоняемые струнным квинтетом. Солировала трепетная виола. Витиеватая и капризная, не способная привнести хмельную обреченность и пропащую разгульность. Выхолощенная воспевать любовь, никогда не любив. Плакать о битвах, отсидевшись за пологом обозной кибитки. Непревзойденное мастерство создать фон. Занять уши, пока работают неутомимые челюсти.

Перемены блюд заполняли акробаты. Прыжки, сальто, кувырки, поддержки. От назойливых движений рябило в глазах, а по их уходу оставался стойкий запах пота и немытых человеческих тел.

Акробатам следовали мимы в ярких гримах и пестрых одеждах. Играли сценки, валяли дурака. Им смеялись, бросали мелкие монеты и большие куски. Они не брезговали подачками. За стенами дворца, жизнь гораздо скупее на подношения. В завершение разыграли действо — деревенщина в столице. Узнаваемо, затаскано, но смеяться обязательно.

Не впечатлили мимы, а сосед достал древними анекдотами или молчит, перебрав дармового пойла? Соседка страшна и стара, а симпатичная строит глазки другому? Не беда. Забавы там где и не ожидаешь. Плаванье мух в жирном бульоне, барахтанье таракана в вязком сырном соусе. В сладком сиропе засахарился шершень. В мармеладе полно муравьев. В паштете попался обрезок ногтя и сгусток, опознанный как сосок.

Звон вилок, ножей, пересуды, переглядки и здравицы… Застолье хорошее времяпрепровождение. Легкое. Не обременительное. Люди пользуются возможностью забыться весельем, расслабиться хорошим настроением, впечатлиться и впечатлить. Чуть больше слов, чуть красноречивей взгляд, чуть откровенней жест. Все мимолетно и важно. Сейчас.