Игорь Федорцов - Дождь в полынной пустоши [СИ]

«Они что? С ума посходили обе?» — несколько растерялась гранда, не ожидавшая подобной реакции приближенных. Различия в возгласах Сатеник не уловила. А они были эти различия. Еще какие!

Но приговор унгрийцу не вынесен по другой причине. Размеренное течение церемонии прервали грубым вторжением. Группа молодых мужчин в черном и серебре, окончательно испортила Сатеник и без того никчемное настроение.

Официозу, как это часто бывает с обязательными мероприятиями, не хватало жизни, движения, остроты. А тут… Ожил свет, сверкнуло оружие, отполз сумрак, сквозняк перешел в ветерок. Зал Арок преобразился в арену. Кровь пока не лилась, но ведь это пока?

«Во время,» — перевел дух Колин.

На вторжение отреагировали не только огни факелов и свечей, но и люди из свиты гранды. Многие, и таких большинство, из невозмутимых, отрешенных и самоуверенных сделались похожими на комнатных барбосов, ожидающих сигнала. Подадут и они скопом кинутся толкаться к сапогам первого из черно-серебристых.

Троица на галерее так же не оставила без внимание внезапного визитера. Гусмар приветственно раскланялся, подчеркнув — он свой. Латгард показательно нейтрально вежлив.

«Ему уже ничего не перепадет,» — так понял Колин сдержанность канцлера. — «Или слишком поздно менять хозяина.»

Ответный поклон от девушки с пояском и четками более напоминал подаяние нищему. Но опять же как подать…

— Принимаешь парад, сестрица? — впередиидущий казалось сметет любую преграду, опрометчиво оказавшуюся на его пути. Явное внешней сходство с грандой указывало на близкое кровное родство. — Скольких уже успела обидеть? Как говориться…, — щелчок пальцами и шедший за ним, исполняющий роль ходячего цитатника, прокаркал.

— И не будет отказано ни в хлебе, ни в крове, ибо все мы ИСПРАШИВАЮЩИЕ благ пред ликом небесным…

— Скольких отлучила от счастья лицезреть твою особу по будням, шаркать ножками в праздники и волочиться за твоим подолом, ослепить пределы державы? — хохотал черно-серебристый родственник.

— Инфант Даан, — запоздало объявил мажордом, прождавший знака от Сатеник. Не дождавшись, представил на свой страх.

— Мог бы выбрать другое время, — не скрывала своего недовольство гранда. Новый раздражитель благодарно наложился на неприязнь к унгрийцу. Полшага до нервного срыва — крика и топанья.

— Шутишь? Пропустить такое? Но обещаю, я на минуту. Одним глазком, — усмехнулся Даан и счел нужным для разрядки, переключится. — Эсм Лисэль… вы сегодня великолепны.

— То же самое я слышала третьего дня, — раскланялась камер-юнгфер с наследником трона.

— Эсм Аннет…, — кивок одной, но речь по прежнему к другой. — Готов под этим подписаться.

— Намереваетесь вести меня к алтарю? — тут же следует шпилька Лисэль.

— О! У меня нет столько крови [38] Брачный контракт подписывался кровью. ! — вступил Даан на скользкий путь словесной схватки. И с кем? С лучшим языком королевства? И речь не только об острословии. — Надеюсь, сестрица, ты позволишь приударить за одной из новеньких?

Сатеник выжидающе молчала, привести в порядок расстроенные чувства и собраться с мыслями. Братец горазд на сюрпризы.

— Тебе надоела Сиджи? — взялась Аннет за наследника с другого бока.

— Она, как и эсм Лисэль увлечена идеей приковать мое сердце законным браком.

— Сиджи выдвинула ультиматум? — рассмеялась Лисэль.

— Ожидаю со дня на день.

— И с чем связано? Не с будущим ли отцовством? — не остается в стороне Аннет.

Разговор походил на обливание горячей и холодной водой. Вот только Даану, что горячая, что холодная…

— Боюсь, вы правы, эсм, — полон мнимого раскаяния Даан.

— Отчего же не боялись раньше?

Никто не уступит и не признает поражения. Для этого они хорошо знают друг друга. Слишком хорошо. И давно.

Он выглядел боевым псом среди подросших щенков. Разница заметна и бросалась в глаза. Он не был старше, ну разве только некоторых, не лез вперед заявить о себе — держался в стороне. Тем не менее Смуглый (врожденная, а не приобретенное качество) контролировал и события и их участников. Свиту гранды, застывшую охрану, новиков, Сатеник, черно-серебристых приятелей, лениво бродивших борзых, шумных ратонеро. На подобное мало кто способен, но ему удавалось.

— Где оцарапался? — вопрос не на ответ, на реакцию. Проверка на лояльность.

«Проверяй» — Колин скрытно, указательным и средним, показал пальцами ножницы. Жест портовых воров. Не суй нос куда не просят. Припрятанная в рукаве альбацета, подстраховаться от ненужного любопытства. Да и вообще пригодиться.

В свою очередь Смуглый поправил оружие. Талгарские мечи-бастарды удивительно хороши, прививать вежливость зарвавшимся провинциалам.

— Так что за повод вторгаться ко мне? — у Сатеник иссякло всякое терпение к обществу брата и его пикировке с камер-юнгфер. — Обычно обходишься милым письмишком в две строки. Причем полторы из них просьба одолжить денег.

— В знак уважения прибыл лично, — Даан вынул из-за пазухи свиточек.

— Сколько?

— Боюсь произнести вслух, потому написал. Но и попрошу только об отсрочке. Отсрочка это уже немало.

— Я подумаю, — не спешила соглашаться Сатеник. Вексель взяла с запозданием и с таким видом, что ей вручили осклизлый кусок тухлятины.

— Буду премного обязан.

— Слышу не в первый раз.

— За этот случай ручаюсь головой. Все свидетели! Любая просьба.

— Посмотрю, что можно предпринять.

— Знал, что могу на тебя рассчитывать.

— Я посмотрю…, — повторное согласие вуалировало настоятельное убирайся!

— Сестричка…, — прощальный жест раскрытых объятий, прочие обойдутся.

«Я что-то упустила,» — думала в расстройстве Сатеник, провожая уход черно-серебристых.

Только пребывание в раздерганости чувств, оправдывало поспешность жеста гранды скорее заканчивать церемонию представления.

— Эсм! Саины! — бдителен мажордом, — Соблаговолите проследовать…

Сопровождать гранду почетно даже в самом хвосте эскорта. Не обращая внимания, что в спину вот-вот упрется сталь не особо вежливых скаров. Но шага не прибавить. Оттопчешь пятки и подолы передним.

До поворота коридора пять крепких дверей и кордегардия. За поворотом человеческая змея свернула в распахнутые двери. Зал встречал огнями зажженных свеч, тусклым блеском столовых приборов, тонкими штришками вилок и ложек на черной палисандровой столешнице и раздражающей, или дразнящей, кому как, мешаниной запахов. П-образный стол уставлен блюдами, тарелями, мисками, чашами и чашечками немыслимой разновидности и разной степенью наполненности. Сервировочное серебро отступая от Высокого Места, теряло плотность, но восполнялось оловом. К дальнему краю откровенное преобладание глиняной посуды, какую встретишь в худородных баронствах и шатилиниях, крестьянских домах и придорожных шинках.