Игорь Федорцов - Дождь в полынной пустоши [СИ]

— Одиночество удел великих.

— Верно-верно… Так что вы хотите узнать?

— Подробности. Чьи макушки видны с высокого трона.

— Тогда уж ножи, склянки с отравой и ядовитые жала.

— Вам видней.

— Начну с солеров… Кстати, повсеместно заблуждение, что прозвание произошло от соле. Вовсе нет. От солар — что означает укрепленный замок и земли. Некое дистанцирование от короля. Их не много, но они представляют собой силу с которой власть считается. Годард аф Кинриг первый среди равных. Реджис аф Туоз пребывающий в опале. И еще не известно выиграл король или проиграл, удаляя столь достойного человека от себя. Лотар аф Уццо сволочь, но сволочь дорогая. Конечно Гусмар. Человек, делающий деньги из воздуха. Вигге аф Леджес его присутствие способно отравить любое общество. Холгер человек порядочный и кристально честный, оттого малопонятный. Честность, она сродни колодкам каторжника. Кто их добровольно таскает?

— А насчет порядочности что скажешь?

— Единственный кто обратился к королю уравнять своего бастарда в правах с законными детьми.

— И что наш король?

— Вы становитесь патриотом? Король против.

«Не потому ли что Холгер нацелил заграбастать Арлем. С серебром Крайда в придачу? Дороговато короне честность подданных обходится.»

— Есть солеры и помельче, но отнюдь не лучше упомянутых. Далее вертюры. Тех кого к вершинам власти вознес меч. Рох аф Ретов. Вояка, рубака и круглый болван. Райнер аф Юдо, единственный кому в карьере помогло родство. А родня он самому Гвилу аф Гелсту. Этому нужен был свой человек, он и приподнял зятька. Арн аф Тордис. Вот в кого, не поднимется рука, кинуть камень. Но не без недостатка. Никчемный советчик. Когда советов слишком много, трудно выбрать наиболее правильный. Послушай Тордиса и сделай противоположное. Отдельно, из вертюров я бы выделил нескольких лиц. Масштабом вполовину, заслуг пожиже, но они есть. Густав аф Гуто скандалист, дуэлянт и оригинал. Даг аф Лисл, Наэйт аф Пиисс, Джос аф Гоц. Те, кто незаменим на войне и ни хера не понимает в управлении государством. Иногда король спорит с солерами, опираясь на вертюров. Иногда собачится с вертюрами в союзе с солерами. Богатство против стали. Шаткое противостояние, сдерживать способен только король. Что и проделывает. Не думаю, что наследник способен на такое. Король это политика компромиссов. А Даан, слишком, прямолинеен. Из чулочников Кусака Хьюб… Э… вижу вы уже имели удовольствие его видеть. Жоэль аф Сверр, Арч аф Дегейр, Тилл аф Брейт этих троих достаточно испортить настроение не только королю, но и вызвать несварения желудков у солеров и вертюров. Они всегда за смуту. Они её первоисточники, порождение и переносчики. И с этим ничего не поделаешь. Заплатите им и они пойдут за вами. Заплатит другой, они охотно пойдут за кем-то еще. Вольница. Отчасти потому король и рвется воевать с тоджами. Чем больше войны, тем больше корысти принять в ней участие. Покажется циничным, но тем больше голов сложат чулочники и тем спокойней в стране. Чище. Остатки, если не удалось их закопать в землю, по земле следует расселить. Моффет понимает задачу и по мере сил и возможностей пристраивает смутьянов к кормлению. Связывает не только личной присягой, но и ленной зависимостью. Про анхальтских баронов молчу. Помочитесь в улей и вот вам точная копия вечно недовольного пфальца. Что же касается гильдии торговцев, их участь ссужать деньгами короля, кормить вертюров и выдавать беспроцентные ссуды солерам. Они нужны королю, король нужен им. Деньги в обмен на защиту и покровительство. Вкратце все. Агибус болис — говори недолго, советуют древние.

— Пропустил чеканку монет.

— В Анхальте своя монета, так уж сложилось. Гроши чеканят во Фриуле. С недавнего времени во Вьенне и Оше. В Унгрии. Но это пока. После поражения на Тоджском Всполье, король вынуждено переуступил право шлепать серебряный штивер Кинригу.

— Почему ему?

— Серебро добывают в руднике Кинрига. Доставляют люди Гусмара через его же земли. Сдают на хранение Ренфрю-старому, а тот в свою очередь выдает её Туозу, получая взамен звонкую монету. За вычетом комиссий деньги идут в казну.

— А причем тут Туоз, если право за Кинригом?

— Туоз только выполняет порученную работу. Своеобразная страховка короля, что солеры не договорятся и нашлепают денег больше, чем следует. Не порядок, но ничего не поделаешь. Земли короля, крайне бедны на серебросодержащие или злато приносящие разработки. Последний рудник в Туазенне истощился пять лет назад. Если бы не Крайд — беда! Было бы много проще, имей Кинриг золотой прииск. Тогда согласно закону, желтый металл безоговорочно следует сдавать короне. Имея за подобные благодеяния право вето в королевском совете. Почти король. Но даже после всех ухищрений Моффета в государстве острая ненаполненость казны. Под обещания, даже королевские, никто в седло не сядет и не помчится за тридевять земель. Налоги это всегда мало. Значит следует обратится к тем у кого водятся денежки. Моффет никогда не потянул бы воевать с тоджами без сторонних вложений. Проигрывать уж точно.

— Но ведь и эти рудники истощатся.

— Надеюсь не скоро. Серебро от Кинрига стало поступать года три назад. Самый плохонький, в среднем, живет семь-девять лет.

Долговая тюрьма нареченная Ямой, в яме и находилась. Точнее в старых катакомбах, в незапамятные времена служивших местом погребения высокой знати. Упокоенных язычников потревожили, склепы разорили, освободившееся место отвели под узилище.

Тяжелые потолки низко висели над головой, капая влагой и осыпаясь каменной крошкой. Слева и справа нагорожено клетей, где по десять-пятнадцать человек, сидели финансово несостоятельные арестанты, в ожидании выкупа или снисхождения кредитора. Утром сидельцев кормили казенным разваренным зерном, вечером хлебом от пожертвований собранных алексианками. Ужин доставался не всем. Женщинам, больным и увечным. Мягкость содержания обуславливалась надеждой на благоразумие, пусть не самих должников, но родственников. Соберут деньгу, расплатятся, а пострадавшие походатайствуют об освобождении.

— Где я могу увидеть мэтра Филло?

— Ого! Слышь дылда, по твою душеньку пожаловали.

— Давно пора, — подсмеивались над неказистостью экзекутора.

Невзрачный мужчина, крупной кости и нервными пальцами, на подначку не обиделся. Им скучно, ему скучно, тюрьма невеселое место.

— Чего надо? — пытливый глаз служителя плети сразу уловил много необычного в поведении гостя. Не боязлив, не горяч, не берет глоткой, не трясет мошной, не говорит с презренными «через губу». Много чего не делает, хотя должен, согласно положения вещей под шатром бытия.

Колин сразу протянул монету. Во избежание недопонимания.