Джейд Дэвлин - Императорский воспитанник

Впрочем, удивление не помешало троице дружно сунуть руки под салфетку, покрывавшую корзину, и отломить по кусочку ароматной ветки. А потом еще. И еще. Самый наилучший коралл не просто просил взять еще кусочек. Он требовал. И увильнуть не удавалось.

В дверь постучали опять. И опять был стражник удивленный не меньше, чем в прошлый раз. И опять с тяжелой корзиной. Протянул и удалился.

- То же самое, - сказал Питер, поднимая салфетку. - Только формы другой. Умм, вкуснотища!

Не прошло и пяти минут, как стражник появился с третьей корзиной.

- Чего-то они напутали, - нахмурился Эрик. А заодно подумал, что коралл обладает особой, неизученной магией: живот говорит «не надо», а руки – тянутся.

- Или мы напутали. Напомни-ка, что было раньше в том бланке с печатью, - прошамкал Питер.

- Что-то про масло для кухни, - ответил Эрик. – Все, не могу больше!

- Значит, нам прислали не «одну штуку», а вес, равный месячной норме масла – пятьдесят фунтов, - прошамкал Ким. – Ой, - сказал он, уже не шамкая, - это сколько же стоит? Сколько теперь замок должен гильдии кондитеров?

Руки Эрика и Питера, протянувшиеся за новой порцией, застыли в движении…

Вот в такой-то позе их и застал Лан.

- Может, вы мне объясните? – спросил он без всякого подвоха, перебирая в руках какие-то бумаги. – Гильдия городских кондитеров прислала пятьдесят фунтов самого дорогого миндального коралла в замок, в качестве натурального податного налога. Адресат получателя – канцелярия. Что за ерунда? С чего они вообще о податном налоге вспомнили, у них за первые шесть месяцев года уже… - тут Лан поднял глаза от бумаг и замолчал, наткнувшись взглядом на три вымазанные в сладком физиономии вокруг полупустой фирменной корзинки кондитера Деймо.

Питер посмотрел на Эрика – выкручивайся, затейник. Эрик – на Кима, правда, не возмущенно, а умоляюще – придумай чего-нибудь!

Ким поступил честнее всех – уставился в пол. Смотреть на Лана было стыдно, на корзины с лакомством – страшно и даже противно… уже.

- А вот и сам натуральный зачет, - продолжил Лан, присаживаясь к корзине. – Где же сопроводительный чек? Так… «согласно запросу из канцелярии, под номером…».

Лан, похоже, очень волновался, и пока ничего не понимал. Но собирался разобраться в самые ближайшие минуты. У всей троицы сердца дружно попытались ухнуть в желудок, но там было липко, сладко и тесно от съеденного лакомства. И, даже, слегка подташнивало.

Лан тем временем выхватил с полки исходную книгу, перелистал ее, толстенную, так, что чуть страницы не запели под пальцами.

Мальчишки переглянулись. До этого они считали, что так быстро двигаться кай секретарь умеет только на тренировках.

- Нет записи, - нахмурился Лан, - выходит, бумага пришла не из канцелярии. Но откуда же? - Он разговаривал сам с собой, но с каждым словом три повинные головы опускались все ниже. - Сейчас же иду к Каро, пусть берет прокурорское разрешение допросить кондитера и узнать, откуда появилась фальшивка. Может, сейчас их по городу гуляет сотня, на разные товары. Завалят замок ненужными дорогими вещами, а потом предъявят счета к оплате и весь бюджет к чертям! - Лан встревожился всерьез.

Троица в который раз испуганно переглянулась. Такого развития событий они явно не предполагали.

- Не надо к Каро, - пролепетал Ким, зардевшийся как наливное яблочко, которое торговец выставляет в передний ряд лотка. - Это…

В последний миг привычка возобладала над честностью: если тут виновник, ему и признаваться. Поэтому Ким толкнул локтем Эрика, и не слабо так толкнул.

- Ну… Мы нашли бумажку и решили пошутить, - пролепетал Эрик, пряча глаза.

- Где нашли? Какую бумажку? Как пошутили? – Лан резко обернулся и теперь будто кидал вопросы-стрелы в трактирную мишень с трех шагов. Каждая в цель.

Эрик, запинаясь и уже тихо шмыгая носом, стал рассказывать. Ким и Питер присоединились. Ух, как им не хотелось! Но коралл-то ели все вместе, значит – соучастники.

Поэтому, вздыхая и делая длинные паузы, они поддакивали в пользу друга: «решили, ничего страшного не будет…. Не отговорили… Захотелось сладкого… мы думали, потом деньги… из копилки…».

- Все ясно, - как-то по-особенному жестко сказал Лан. – На этот раз Юри будет наказан – вычту жалованье за два дня. Он же знает: любые отходные бумаги с печатями, сжигаются. Лень было жаровню разжечь – останется без пива, лодырь.

Друзья вздохнули, представив огорчение помощника казначея и со страхом уставились на Лана – с нами-то что будет.

- Возьму в казначействе ссуду, - Лан продолжил размышления вслух, будто не видя встревоженных глаз, - под годовое жалование. Кондитеры в этой истории виноваты меньше всех. Ладно, ужинать буду хлебом, возле коптильни – проверено, так вкуснее. - он усмехнулся какой-то незнакомой кривой усмешкой

- А… а мы? - несмело заикнулся Ким. - Мы думали… копилку… - он в ужасе замолчал, сообразив, наконец, что никакая копилка… даже десять копилок! Не даст им столько денег, сколько стоит пятьдесят фунтов дорогущего лакомства. И вернуть недоеденное тоже не получится - очень скоро нежнейший шедевр кондитера уже не будет стоить ни гроша! Кондитер не возьмет его обратно, потому что не сможет так быстро продать! О-ой...

- А вы? Что, вы? – сказал Лан, потускневшим голосом. – Забирайте добычу и идите… доедайте, пока не испортилось. Вам придется забыть дорогу в эту комнату. Меня забыть тоже. С мошенниками – не дружу.

Тишина, длившаяся три-четыре секунды, была такой мертвой, что жужжание упорной мухи, пытавшейся влезть в корзину с марципаном, казалось громом.

- Мы не мошенники! Мы не знали, что так получится, - едва оправившись от потрясения, наконец пролепетал Эрик.

- Мошенников, которые знают, что попадутся, не существует, - сухо и четко произнес Лан. – Вам, к счастью, повезло попасться на первой же проделке. Хочется верить, дальше будете жить честно. Главное, подальше от меня.

К чести Кима, надо отметить, что он даже не пытался лишний раз ткнуть Эрика тем, чья вообще это была затея. Питер, тот вообще каменно молчал, угрюмо глядя куда-то в пол. Эрик насморочно сопел, и было понятно, что он из последних сил сдерживается, чтобы не зареветь.

Троица уже час сидела на чердаке у Максимилиана, и переживала катастрофу.

Никакие слезы, уверения в том, что деньги найдутся, что они не нарочно… на Лана ничего не подействовало. Он отвернулся и сделал вид, что троих плакальщиков в канцелярии вообще нет. Пришлось уходить, медленно, поминутно оглядываясь - вдруг передумает?

Не передумал.

Его холодное презрение ранило очень больно, хотя они и понимали - по заслугам. А еще страшнее была мысль о том, что их мошенничество вылезет наружу и о нем узнает Каро. О-ой! Вот тут слезы наворачивались на глаза у всех троих. Каро на дух не переносила нечестность и воровство… а как она назовет аферу с кораллом, ни один из троицы не сомневался. А если учесть, что после случая с побегом Даниэля они и так остались в герцогстве “условно”, до первого серьезного проступка…