Юрий Ишбулатов - Пепельная столица

От местных он мог дождаться только презрительных взглядов, поэтому о предполагаемом адресе и внешности Харши он подробно расспросил Лиору. Пятнадцатью минутами позднее, страж обнаружил названное девушкой здание и остановил ходока в тени ближайшей подворотни. Правильные очертания обвалившегося особняка, пока угадывающиеся под разрастающимися опухолями пристроек, напоминали о временах, когда это место еще помнило о достоинстве. Ветхие баннеры развевались на останках повалившихся башен и окнах, черневших как глазницы черепа. Полотна напоминали половые тряпки и давно потеряли следы гордых гербов. На почерневших мясницких крюках, вделанных в стены, Ларканти, к своему удивлению, обнаружил черные робы, чьи тяжелые полы слабо колыхал раскаленный ветер. Под капюшонами блестели черепа, покрытые запекшейся кровью. Загнутые штыри пронизывали пустые глазницы. Лицо Кантара, которое пытались изобразить на потрескавшейся глине, было не завершено. Из единственного глаза торчал длинный стилет. На тонком лезвии плавно раскачивались изящные цепочки с обсидиановыми кольцами.

На подходах к грязно-серому пологу, заменявшему парадную дверь, Ларканти почувствовал тошнотворную смесь перебродившего африта, подгоревшей сомки и едкого смрада Аргийских дурманов. Хозяин был дома и, скорее всего, не один. Брезгливо отодвинув просаленное полотно, Ларканти вошел в просторную гостиную. Вместо масляных портретов именитых предков и живописных каскадов драпировки его встретили почерневшие стены, обезображенные бугристыми глиняными шрамами. Ноги обняли не мягкие распластанные шкуры, но наваленное кучами тряпье и мусор. С пяти подобных куч на него уставились раздраженные глаза, тонувшие в налитых чернотой веках. Грязерожденные были укутаны в пестрые лохмотья, в которых угадывались останки Саантирских одеяний и традиционные для Нар'дрина сине-серые цвета. Особое внимание привлекал заросший запущенной щетиной бледный, на пузе которого трещал свежий костюм казначейского клерка.

— Ты Харши-без-клана? — Громким командным голосом спросил страж, сверля взглядом худосочного мужчину с рыжеватыми сальными лохмами. Харши приподнялся с кучи полупустых бутылок и нечищеных курительных трубок. Грязерожденный пепельный нарочито учтиво кивнул и поправил грязно-серый платок, болтавшийся на тощей шее. Из импровизированной кухни, которая откашливала кислый смрад, показалась тощая, забитая бледная с потускневшими изумрудными глазами и неопрятно выбеленными волосами. К ее ноге жался костлявый парнишка-полукровка с плешивыми рыжеватыми волосиками.

— Как вы вежливы, Саррин страж! Почему не клеймите меня с порога грязерожденным или Шкадат'Каэт ? Неужто дело в моих друзьях и их острых крисах? В любом случае, чем могу служить? — ответил Харши неприятным скрипучим голосом, его товарищи начали медленно подниматься с мусорных куч и полукругом обступать стража.

— Не нарывайтесь! — пролаял Ларканти и заставил бандитов отпрянуть гулким ударом ножен об пол. Идея захватить отряд Саантирской стражи уже не казалась кощунственной.

— Я здесь только затем, чтобы посоветовать тебе держаться подальше от Лиоры и ее близких.

— Ох… выходит моя малышка считает, что у нее есть влиятельные друзья, — масленым голосом проговорил Харши, отряхивая от пыли колени замаранного балахона и вытирая пот с рябого лица, — если подумать, я даже рад, что ты здесь.

— Вот как? — угрожающе процедил Хан Ката.

— О да! Этот город, словно песок, сочится между вашими пальцами. Вы не способны защитить ни гостей, ни жителей. Самое омерзительное, вам нет никакого дела до тех, кто не приносит прибыль. Здесь, в расплавленном квартале, бледных могут расчленять прямо на улицах под сияющим солнцем. Ни один солдат не поспешит ему на помощь, ведь вы боитесь заходить сюда. Вы слабеете! Чем быстрее я докажу это Лиоре, тем лучше!

— И она, наконец, перестанет подавлять любовь к тебе? — вызывающим тоном просипел страж и до треска сжал эфес Нар'Охай, с трудом подавляя страстное желание отпустить его на волю, — думаешь, так оно обернется?

— Ваши потуги бросить меня в Саантирские подземелья напугали ее, заставили отстраниться. Но я выжил, я оказался сильнее вас! Я, а не ваша трусливая стража, заставляю фанатиков в черных робах за два квартала обходить этот дом! — Харши почти перешел на крик, его широко распахнутые глаза обильно слезились и сочились презрением, — скоро Лиора потеряет все. Никто не захочет рисковать общением с ней ради красивых тряпок! Запас золотых хаков, которые она бросает в пасть казначеев, подойдет к концу! Она и осознает, что дряхлый десница не может и не хочет укрыть ее от надвигающейся бури! Тогда она вернется ко мне!

— Я с нетерпением этого жду, — добавил Харши, облизываясь и массируя пах.

— Лиора отстранилась от тебя, потому что ты омерзительный Шаэкран'Каэт , Харши-без-клана. Потому что живешь по колено в дерьме и тешишься влажными фантазиями о том, что ты по-настоящему опасен, — поморщился Ларканти и принялся наблюдать за тем, как на потном лице Харши проступает негодование, — ты столь жалок и незначителен, что ненадолго потерялся из поля зрения Саантирской стражи. Вот секрет твоей неприкосновенности.

— Лишь громкие слова, страж! Ровно, как и власть десницы! — уязвленно завопил Хенши, — я докажу это, когда принесу твою каменную башку к ее порогу!

Стоило отгреметь угрозе, как длинные крисы и дубинки выскользнули из-за широких тканевых поясов. Неровным, полукруглым фронтом они бросились на стража. Ларканти не был пожилым тучным караванщиком или тщедушным клерком из казначейства. Зарычав, он отступил за дверь, лишая грязерожденных возможности его окружить. Когда первый грабитель заполнил тучной тушей арку дверного проема, Ларканти уже ждал его, опустившись на присогнутых ногах и вцепившись в поскрипывающую рукоять Нар'Охай. Стремительно вылетая из ножен, клинок кровожадно зашипел и обернулся размытым мазком ониксовой акварели. Жертву подпирали сзади разгоряченные алкоголем и наркотиками товарищи, лишая спасительной возможности отступить. Последний шанс громила увидел в крепкой дубинке, которой постарался заслонить неуклюже сжавшееся тело. Древесина, стянутая стальными кольцами, взорвалась снопом крошечных щепок. Дубинке удалось слегка отвести коварный восходящий удар, он не выпотрошил обрюзгшее пузо, а лишь оставил глубокую рану на опустошенной криком груди. Обильное кровотечение лазурными бутонами расцвело под одеждой и ручейками заструилось по прижатой к ране кисти, бледный начал заваливаться на пол. Безжалостный пинок сломал бандиту несколько ребер и отшвырнул его под ноги товарищам.