Юрий Ишбулатов - Пепельная столица

— Тут довольно уютно и нет Зверожденных, которые торопятся отгрызть нам головы. Только их трупы. Может, рудокопы отбились и скрылись в недрах, а, может, это ловушка и тени полны затаившихся Зверерожденных. — Бодрым тоном предположил он.

— По крайней мере, раны этим мертвецам оставили удары кирки. — Заключил Синит, подтянув к себе одно из тел. Зверожденный был пугающей смесью пепельного хинаринца и ходока. Нос с широкой переносицей бежал через всю вытянутую морду, тонкий разрез рта располагался на подбородке. Существо было худым и очень высоким, но передвигалось сгорбившись, опираясь на длинные передние лапы, которые венчали развитые шишковатые пальцы. Одеждой покойника, обмякшего в лапе Ноари, были слои разноцветных грязных тряпок, в которых угадывались одежды Нар'дринских и Саантирских торговцев.

— Я не чувствую жизни поблизости, разве что скретов. Ты уверен, что в силах один искать выживших? Мне придется остаться, чтобы присмотреть за завалом. — Участливо спросил Синит, осматривая истерзанного небесного всадника, которого с ног до головы отмечали подтеки синего и черного. Светло-зеленые глаза, казалось, светились на фоне замаранной кожи и прядей, слившихся в маслянистые лохмы.

— Выгляжу и воняю как «пепельный», разве бывает хуже? — Ответил Леронц, подражая надменным интонациям Накрисса, а потом добавил более серьезным тоном. — Сколько у меня времени?

— Гаор передал, что Гончая прибудет через дюжину минут, может, немного позже. Карликов Исполин, похоже, проверяет нашу оборону. — Ответил Ноари, поникшие усы вяло дергались в такт мелодичной речи.

— Тогда мне стоит поторопиться. — Решился наемник, кряхтя, перекатился на бок и начал медленно подниматься, используя стену в качестве опоры. — Фа'Хаат! Это не так просто как раньше.

— Возьми с собой. — Окликнул бледного Ноари и попытался сплести из песка костыль. Песчинки неохотно потянулись вверх, лениво закручиваясь в тонком вихре, но, поднявшись на уровень пояса, хлынули в стороны и опали на землю. Лим'нейвен тяжело выдохнул, массируя виски и плотно зажмуренные глаза. Небольшая Слеза Урба исчезла в пересохшей пасти и захрустела на острых клыках. Тепло вырвалось наружу и хлынуло по изможденному телу Лим'нейвен, но потом Ноари согнулся от кашля, и сила хлынула из пор морщинистой кожи, обратившись завесой тлеющих искр. Крох могущества, которые ткач смог удержать в измученном теле, еле хватило, чтобы завершить изнурительное плетение, и через минуту Леронц облегченно навалился на темно-пепельный костыль. Прежде чем откинуться на стену и закрыть глаза, Лим'нейвен протянул бледному плотно закрытый пузырек с настойкой из Синих грибов.

— Спасибо. — Поблагодарил Леронц, сделал несколько неуклюжих шагов, а после обернулся и спросил. — Накрисс смог выбраться? Гаор не передавал?

— Думаешь, я не сказал бы тебе сразу? — Нахмурившись, вернул вопрос Синит.

— Надеялся, что ты бережешь хорошую новость, чтобы приободрить меня. — Отшутился Леронц, отвернулся и побрел в темноту, развеиваемую только неярким мерцанием шпаги.

Даже спустя несколько крутых поворотов тошнотворный дух разложения не развеивался. Трупы продолжали появляться из густых теней и врезаться в протез спотыкающегося Леронца. Силы начали покидать небесного всадника, а голубой туман, заслонивший взгляд, задрожал в такт гулким сердцам. В этот момент «бледный» осознал, что он не один бороздит смердящие тоннели. Наемник обернулся и выставил перед собой шпагу, которая нарисовала дугу жемчужным свечением острия. Существо, следовавшее за небесным всадником, не шелохнулось и не издало звука, и продолжило молча наблюдать из-под надвинутого красного капюшона. После минуты напряженного молчания Карлик протянул в салюте огромную кружку и сделал несколько глубоких, беззвучных глотков.

— Почему ты не пришел, пока я лежал? — Заданный Леронцем вопрос остался без ответа. Красный Карлик уселся на пол и принялся увлеченно рассматривать свой обломанный меч, высеченный из лунного камня. Грязь и бесчисленные прикосновения почти скрыли изящную гравировку, которая напоминала о былом величии. — А теперь прости, мне сначала нужно выполнить контракт. Хотя, ты, я вижу, и не особо торопишься.

— Знаешь, я ненавижу то, что ты делаешь. — Признался, не оборачиваясь, Леронц после того как сделал несколько шагов и запнулся об очередной труп. — Сегодня ты забрал у меня брата, которого я любил. Ты забрал Анафель, которую я любил больше брата, и Синтру. Ее я был бы не против любить, согласись она на это.

Еще пару поворотов бледный шел, подбирая слова. Серьезный подход к диалогу с собственной галлюцинацией вызывал у него улыбку. Тем не менее, журчащий ручеек разговора помогал наемнику отвлечься от мрачных мыслей, и он охотно участвовал в нелепом представлении.

— Ты не думай. Я понимаю, твоей вины во всем этом нет. — Заверил наемник собеседника, удостоверившись, что мираж его еще не покинул. — Местные вешают на тебя всех скретов, но дело ведь в Хинарине. Сам Мир был сплетен так, что мы вынуждены душить друг друга за пищу, воду, руду. Хорошо, что ты прирезал Нара, честно. Теперь остались только Хин, Син и Арг. Урба можешь оставить, он хотя бы не лицемерен.

— Не против, что мы на «ты»? Славно. — Небрежно бросил «бледный» вслед, а затем остановился и шумно перевел дыхание. Гулкое эхо распространилось по тоннелю и передразнило всадника низким, утробным голосом.

— Можешь не говорить, я и сам знаю, что лучше заткнуться. Но, думаю, блеск меча, лязг доспехов и стук протеза выдадут меня, даже если я зашью губы. — Продолжил Леронц монолог, а вместе с ним и путь в каменные недра Нар'дрина. — Ты не из разговорчивых, верно? Не уверен, правда, что хотел бы услышать твой голос.

— А я вот не могу замолчать, особенно когда страшно. Если сейчас мне под ноги выскочит скрет, то я обделаюсь. Честно. — Признался всадник и с кривой полуулыбкой уставился на Карлика. Ответом немого спутника стал лишь пристальный взгляд искр, танцевавших а непроглядной тьме под ярко-алым капюшоном.

— А в бою не боюсь, только потом колени… колено дрожит, и отлить очень хочется. Может быть, я зря гордился подобным бесстрашием. Смотри, что со мной стало. — Впервые на лице Леронца проявились страх и злоба. Нахмурившись и поджав губы, он потянулся к безобразной культе. Кисть, крупно дрожащая от боли и мысленного напряжения, сомкнулась на остатках бедренных мышц и скомкала грубую бежевую ткань. — Ноги вытащили меня из стольких передряг. Иногда я на них убегал, или танцевал в бою. Теперь я вряд ли так смогу.

Почти все силы Леронца уже вытекли из искалеченного тела вместе с голубой кровью, речь и жесты не давались всаднику бесплатно. После очередной длинной реплики он был вынужден остановиться и грузно опереться на стену. Карлик поравнялся с утомленным спутником и уселся напротив, выбрав в качестве сиденья впалую грудь рудокопа, который уже окоченел и налился трупными пятнами. Леронц откашлял голубую кровь, вытер влажное лицо и взбодрился парой пощечин. Желая отвлечься от подкашивающей усталости, он осмотрел очень коренастую фигуру, сгорбившуюся под дырявыми полами алого плаща. Леронц виновато улыбнулся и осторожно потянулся к Карлику костылем, намереваясь коснуться узловатого колена, перекатывавшегося шишками. Он так и не дотянулся до пыльной полосатой штанины, хотя нарушенная перспектива вопила о том, что прикосновение должно было состояться. Леронц задумчиво хмыкнул, и вежливо кивнул, но затем ему стало не по себе, а распахнутый воротник подлатника пропитался новой порцией холодного пота. Если Карлик был размером с луну, находился так же далеко и просвечивал сквозь стены, то Леронцу он казался бы обманчиво небольшим. Дотянуться до Карлика было не проще чем до луны, а его силуэт не отбрасывал теней. Сглотнув, Леронц загородил ладонью свет шпаги, падавший на Карлика. Фигура существа не погрузилась во тьму вместе с трупами и стеной тоннеля, но осталась столь же четкой и яркой.